lifted

      — Лин.       Я открываю глаза только через десять секунд, отсчитав их в моей голове. Хейл уже успел отойти от дивана куда-то на кухню. Я сладко подтягиваюсь и смотрю за окно. Солнце переплетает свои пальцы с ветвями деревьев, нежно, соблазнительно, самоуверенно. Солнце говорит «это мое».       — Хелайос.       Я снова закрываю глаза, слушаю, как он подходит мягко, словно кот. Чувствую, как он присаживается на край дивана, и жду, когда он коснется моих волос, как всегда. Но этого не происходит не через десять отсчитанных в голове секунд, ни через минуту, ни через две.       — Хейл? — я открываю глаза и вижу его спину.       Он облокачивается на руки, откинув голову назад и подставляя лицо солнцу. Тому самому солнцу, что золотит его кожу, делает ее бархатом и парчой. И я вдруг приподнимаюсь на локте, ошарашенно всматриваясь в такие знакомые ресницы, изгиб чуть припухших губ. И мне вдруг кажется, что здесь что-то не так, что это не тот человек, которого я видела тогда на остановке.       — Такое солнце яркое, — Хелайос поворачивает голову в мою сторону, приоткрывает глаза, и солнце пронизывает гранит в его радужке золотыми нитями.       Мне кажется, что у меня на лице отображается что-то странное, потому что Хейл чуть морщит лоб, смотрит внимательно, изучающе.       — Лин?       Это утро кажется мне настолько фальшивым, словно я все еще сплю. Здесь будто все сделано из картона, словно вместо настоящих вещей стоят декорации. Внутренний диссонанс пронизывает меня до кончиков пальцев, но я улыбаюсь и отрицательно качаю головой.       — Все в порядке.       Хейл поворачивает голову набок, становясь ужасно похожим на милого щенка.       — Ты похож на щеночка, — со смехом признаюсь я.       — Почему на щеночка? — дуется Хейл. — Может, я взрослый и матерый пес.       — Нет, мне нравятся щенки, — я сажусь, тоже подставляя лицо солнцу.       — Ты хотела бы завести щенка? — Хелайос поправляет упавшую мне на лоб прядь, поглаживая меня по волосам.       — Да.       — А что же бы было с ним, когда он вырос? — я слышу в его голосе улыбку и благосклонно машу на него рукой:       — Когда он вырастет, можешь забрать его себе.       Рука Хейла замирает на моей голове и пропадает. Я открываю глаза и смотрю на парня. Его взгляд опускается на простыню, которую он комкает в кулаке, костяшки пальцев белеют от усилия, вены выступают сильнее обычного, образуя переплетения рек.       — Я нравлюсь тебе только тогда, когда я щенок?       Я удивляюсь и смеюсь, но внезапно понимаю, что он не шутит. В каждой клеточке его тела видно напряжение, которое словно клубящиеся грозовые облака под кожей, готовые хлынуть ливнем.       — Нет… Я... Я совсем не это имела в виду.       — Если я перестану быть милым, добрым и внимательным, — начинает Хелайос, поднимая на меня глаза. — Если это случится. Что тогда?       Меня пугает его взгляд, я невольно сжимаюсь в комок, его серьезная отрешенность колется ежовыми иглами, доставляя неудобство. Мы явно друг друга не поняли.       — Я выросту из щенка в пса. Это типичный процесс для всего живого. Мой характер станет тверже, я стану серьезней. Каждый раз, когда я становлюсь хоть чуть серьезней, ты пугаешься, Лин А.       Я открываю рот, чтобы сказать что-то, но он вдруг улыбается очень грустно и как-то болезненно-отчаянно, что у меня слова застревают в горле.       — Лин А. Подумай об этом, хорошо? — он ласково ерошит мои волосы и скрывается в ванной, оставляя меня с моим недоумением наедине.

***

      Всю следующую неделю он делает вид, что ничего не случилось. А я путаюсь в собственных мыслях, по глупости расставляя их, как паутину и попадаясь в свои же ловушки. Хейл немного грустнее с каждым днем, а его одногруппники словно даже не замечают этого.       — Грустный? — Ямин фыркает. — А чего это он грустит? Затащил тебя в постель и грустит. Ты настолько плоха? — подруга противно хихикает, а я подавляю в себе дикое желание пристрелить ее на месте. – Я шучу, Лин-а. Кстати, я тут познакомилась с сестрой Киоши и, угадай, где она учится?       Я не знаю, как сказать ей, что мне это совершенно неинтересно. Мне вдруг хочется найти кого-то из одногруппников Хейла и расспросить о нем. Как-то внезапно оказалось, что я почти ничего о нем не знаю. Я даже не знаю о его семье.       — Она одногруппница Хелайоса! — Ямин резко ставит стакан с кофе на столик.       Ложка возмущенно звенит об край, а мысли в моей голове скачут в бешеной пляске под руку с сатаной, повторяя, что совпадений не бывает.       — Ямин, — я поднимаю горящие глаза на подругу. — Мне очень нужно встретиться с ней.

***

      Я впервые вижу парня Ямин и впервые вижу, как она ластиться к человеку, как котенок. Это вызывает у меня такой сильный шок, что я не сразу замечаю миниатюрную смутно знакомую девушку рядом с ним.       — Лин-а, это Кейко-тян, — Ямин лучится милотой и дружелюбием, а мне вдруг хочется дать ей по щеке, потому что это выглядит ужасно фальшиво и лицемерно.       Кейко улыбается мне и неуютно косится на влюбленную парочку. Мы, судя по всему, понимаем друг друга с полуслова и спешим слегка отдалиться от них.       — Хел? — переспрашивает Кейко, и я морщусь от того, как она произносит его имя. — Ох, ну он…. Неплохой, в принципе.       Неплохой? Всего лишь неплохой? Но, увидев, как девушка смущенно потупила взор, я начинаю сильно сомневаться, что это все, что она может рассказать мне о Хелайосе.       — Всего лишь неплохой? А выглядит идеальным, — весело и как бы невзначай кидаю я.       Кейко вздыхает и кончики ее ушей заметно краснеют. Где-то внутри меня просыпается ревнивая и злая кошка, которая готова выцарапать всю душу, если она произнесет хоть одно неправильное слово.       — Хел и правда кажется идеальным…       — Айщ, почему ты зовешь его «Хел»?       Кейко загадочно улыбается.       — Hell. От английского ад. Очень натурально отображает его внутренних демонов. Хелайос очень необычный, словно греческий бог. У него много хорошего в характере, даже слишком. Но он как кубик-рубик, поворачивается каждый раз другой стороной. Иногда кажется, что это не тот человек, что был вчера.       Я невольно вздрагиваю, потому что эти мысли преследуют меня уже давно.       — У него очень жесткий характер, непримиримый и непокорный. Как только ему что-то не нравится, он становится тираническим и как-будто… подавляет и подминает под себя. Это пугает иногда. Именно поэтому «hell».       Новая информация сбивает меня с толку. Получается, что тот милый, теплый и солнечный Хейл это обман?..       — Но он часто такой улыбчивый и дружелюбный, — пытаюсь хоть как-то оправдать его я.       — Да, конечно, — с готовностью соглашается Кейко. — Он похож на солнце. Такой же сияющий. Он и правда добрый, замечательный, всегда поможет. Перед ним очень сложно устоять. У него не бывает плохого настроения…       — Но ад… — начинаю я, невольно перебивая, но девушка перебивает в ответ:       — Ты же знаешь, что, если подлететь близко к солнцу, то можно умереть? Так вот, с Хелом так же. Он солнце, которое может не только согреть, но и спалить заживо.       Хелайос появляется перед моими глазами мраморной скульптурой, испачканной неаккуратным художником в краске, а я чувствую себя Дедалом, который скрепляет перья воском, создавая крылья, чтобы мое сердце, Икар, смогло подлететь к солнцу.