* * *
Есть люди уютные, как дом. Обнимаешь их — и понимаешь: я дома. Ты именно такой. Долгое время в отношениях я чувствовал себя как детдомовский. Пришли, посмотрели, погладили по макушке, но выбрали другого. Или же взяли, но вдруг забыли на шумном перекрестке, как какую-то вещь. А я вижу, как эти люди с моей надеждой в руках удаляются, теряются в толпе, и даже совсем не сержусь — привык оставаться один. Потом, со временем, перестал уже и ждать, сам кружил в поисках того, кто не то чтобы принял ответственность за меня (не нужно такой щедрости, — сам справлюсь!), а просто был бы рядом. И находил, да не тех, любил. А потом терял и терялся вновь сам. Ты появился в моей жизни именно в тот момент, когда я чуть было не перестал верить. Теперь все хорошо.* * *
Из-за наступившей внутренней тишины я чаще молчу. Я хочу слушать тебя. вечерние часы, когда заметно холодает, мы проводим в «Импале». Я сижу на переднем пассажирском — ты рядом. Я нмчего не имею против песен «Скорпионс», доносящихся из магнитолы. Слушаю и думаю о том, что больше, чем твою музыку, я люблю звуки твоих стонов и сбитого дыхания, при этом, как загипнотизированный, смотрю на пухлые губы, увлажненные капельками пива. За тобой буро-оранжевый закат, напускающий на небо загадочный желтый туман. — Скажи, тебе где лучше? — неожиданно спрашиваешь ты. Я хочу сказать — везде, только бы рядом с тобой, но такой ответ кажется мне слишком банальным, и я только улыбаюсь. Когда знаешь кого-то довольно долго, слова перестают литься рекой, как в первые дни отношений. То, чем хочешь поделиться, часто не выражается словами. Замирает внутри. Не из-за обыденности или разочарований. Настолько проникаешься взглядами и интересами другого, что кажется — нечем больше делиться, все уже и так общее. Да и чувства будто не такие сильные — не вибрируют и не расшатываются, вырываясь искрами эмоций наружу. И тогда начинаешь говорить глазами, руками, прикосновениями. По-моему, лучшего проявления любви не существует. — С тобой. Тянешься ко мне, мимолетно целуешь, сладко-горькие нотки пива теперь и на моих губах. Не даю отстраниться — обвивая одной рукой шею, уношу, в долгий пылкий, требовательный, полный страсти, но вместе, с тем, нежный поцелуй. Свободная рука, путешествует под рубашкой, лаская плечи, ключицы кубики пресса. Ловко расстегнув брюки высвобождаю его, нарочито медленно ласкаю, попеременно с пахом, то ускоряясь, то останавливаясь, оттягивая кульминацию. Ты стонешь, извиваешься, умоляя дать тебе финишировать. Накрываю твои губы своими. Они набухшие теплые, влажные, с нотками солода. Ох…. Сжимаю кулак, чтобы ты не испачкал одежду, ты изливаешься и обмякаешь. Достаю из бардачка влажную салфетку, торопливо протираю руки, крепко обнимаю. Я будто в Раю. Ничто не нарушает нашего спокойствия. Мы это заслужили.