Плюс два

Им по четырнадцать, когда случается немыслимое: Питер не приходит в школу. Он на самом деле не появляется на занятиях почти две недели. Никто не обеспокоен этим, кроме парня из восьмого класса с наручными часами «Хэллоу Китти». — А, ты про этого милого задохлика из параллели? — потягивая через трубочку апельсиновый сок, спрашивает Ванесса. Они вдвоём сидят в кафетерии за столиком около окна. Пасмурно, по стеклу барабанит дождь. — Да хрен знает, что с ним такое. Может, ногу сломал или в этом духе. — Его зовут Питер, — недовольно выдыхает Уэйд. Пятнадцать минут назад он купил пачку «Орео», но так и не притронулся ни к одной печеньке: нет аппетита. — И я уж скорее поверю, что ты решила стать монашкой, чем в то, что он умудрился сломать хоть одну косточку в своем задротском теле. Ванесса улыбается. Она в одиннадцатом классе и никак не реагирует на возмущения своих поклонников о том, что какому-то молокососу достается её внимания больше, чем всем им вместе взятым. — Ну так позвони ему и спроси, почему он не приходит на свидания. И передай от меня, что он просто ужасный бойфренд, раз столько времени игнорирует Великого Уэйда Уилсона. — Да не игнорирует он меня, — отмахивается от неё Уэйд. — И… эй, стоп, мы с ним не вместе. Просто друзья. Не гейские такие друзья. Суровое мужское общение, понимаешь? — Оу, разумеется. — Так вот. Проблема в том, что я, ну, — он откидывается на спинку стула и чешет рукой затылок, — не знаю номер его телефона. Помню только, где живёт. Ходил пару раз к нему ночью, когда скучно было. Правда, он ни разу не выходил, а я ведь даже камешками ему в окно кидался и пел Бейонсе. В берушах спит, наверное. Ванесса смеётся в кулак. Оглушительно верещит звонок. — Ладно, Уилсон, мне пора бежать. А ты давай решай поскорее эти не гейские проблемы — надоело на твою кислую рожу смотреть. Она невесомо чмокает его в щёку и быстрым шагом выходит из столовой, смешиваясь с галдящей разношёрстной толпой. Уэйд тяжело вздыхает.

***

На следующий день он со всей серьёзностью, на которую способен, готовится к визиту в обитель Паркеров: стирает шнурки от кед, просит маму погладить любимую клетчатую рубашку, снимает с запястья часы с «Хэллоу Китти» и даже причёсывается. Помогает это мало — волосы торчат во все стороны, но теперь хотя бы можно отмазаться тем, что он пытался. В пятнадцать-ноль-ноль Уэйд вылетает из класса, не успев дослушать оценки за последнюю контрольную работу. Расстояние от школы до паркеровского дома он преодолевает минуты за четыре. — Здрасьте, — пытаясь отдышаться, говорит он молодой женщине, открывшей калитку. — А к Питеру пустите? Питер скатывается с лестницы в углу гостиной и со всех ног мчится к входной двери. — Эй, чувак, — радостно приветствует его Уэйд. — Ты в курсе, что заставил меня поволнов… Его железной хваткой стискивают в объятиях: Питер утыкается Уилсону носом куда-то в плечо, намертво сцепив руки в замок за его спиной, и затихает. Уэйд обнимает в ответ. У них почти десять сантиметров разницы в росте, и ему приходится немного наклониться вперед и обвить руками шею Питера. Женщина умилённо смотрит на них, прислонившись плечом к дверному косяку и сложив руки на груди. Уэйду, в общем-то, плевать, как они выглядят сейчас. У него на сердце так странно легко и свободно, будто… «Вот мудила заднеприводный». Спустя полминуты они отстраняются друг от друга. У Питера влажно поблескивают глаза, но Уэйд делает вид, что не замечает этого. Он и сам чувствует себя готовым расплакаться. — Давай наверх, — тихо говорит Питер. — Я только что разгрёб вещи. — Надеюсь, ты понимаешь, что если я в ближайшее время не получу объяснительной записки по поводу прошедших двух недель… — То ты меня убьёшь. — Ага. Или сойду с ума. Я имею в виду, окончательно сойду. — Пойдём. Тётя Мэй, мы будем у меня в комнате. Женщина кивает ему в ответ. Подол её красивого персикового платья еле заметно покачивается на сквозняке. Она уходит в кухню, мурлыкая что-то себе под нос. Уэйд чувствует себя дома. Они сидят на полу в комнате Питера друг напротив друга и хрустят сырными чипсами. Рядом стоит двухлитровая бутылка колы. — Иж-жа твоих теляшьих нежностей я жабыл кеды шнять, — бурчит Уэйд с набитым ртом. — Никогда не поверю в то, что ты не любишь обнимашки, — говорит Питер, сверкая белоснежной улыбкой во все тридцать два. В его каштановых волосах пляшет солнечный зайчик. «Почему мы до сих пор не получили приглашения на свадьбу? После таких сахарных соплей только под венец дорога». ″О, ради всего святого, захлопни варежку″. — Мне штыдно перед твоей тётей жа её шистые ковры. Они теперь не шистые. И давай уже колись, почему я не видел твою рожу почти пятнадцать дней. Оказывается, всё было почти настолько же серьёзно, насколько представлял себе Уэйд: родители Питера чуть не погибли в автокатастрофе. — Папу отправили в пригород Лоуренса на пару дней, — привалившись к плечу Уэйда, рассказывает Питер. — Километров триста езды. Ну, и мама решила не тратить лишние деньги на такси и всё такое. Они сгоняли в сервис, проверили движок, тормоза, чтобы ничего не случилось по дороге. — Ненавижу парадоксы, — качает головой Уэйд. — И не спрашивай после этого, почему я никогда не готовлюсь к тестам по физике. — Иногда подготовка увеличивает вероятность благоприятного исхода. Уэйд вытягивает вперёд ноги, облокачиваясь спиной о кровать Питера. — Но теперь-то мы знаем, что парадоксам плевать на это. Ладно, хватит умничать. Выкладывай дальше. Я уже чувствую, что под конец буду тихо выть и размазывать потёкшую тушь по лицу. Они выехали из Нью-Йорка в двенадцать часов ночи пятницы, а уже в субботу с утра дядю Бена, который спал всегда очень чутко, разбудил звонок домашнего телефона. Женщина на том конце провода скучающим голосом сообщила, что этот номер оказался первым в списке контактов… — Можно и не продолжать, — говорит Питер. Они доели чипсы и допили выдохшуюся колу. — Мы с тётей Мэй пять дней проторчали в больнице: дежурили возле палаты по очереди. Если становилось совсем невмоготу — шли спать в отель, который в соседнем здании. Дяде Бену надо было уехать обратно в Нью-Йорк на работу. Мама пришла в себя через день, отец — через три. У обоих переломы рук и ног, сотрясения, ушибы и далее по списку. Жутко было видеть их в таком состоянии. Питер задумчиво вертит в руках карандаш, который достал из-под кровати. Уэйд молча наблюдает за движениями его тонких пальцев, переваривая полученную информацию. Где-то за окном лает собака, с кухни тянет яичницей с беконом. — Мне очень жаль, что так случилось, Пит, — нарушает повисшую тишину Уэйд. Чувства такта у него катастрофически мало, но именно здесь и сейчас он готов воспользоваться теми его остатками, что ещё может наскрести. — Да всё нормально, — Питер улыбается. Самое время печатать приглашения на свадьбу. — Уже нормально. Я тут, сижу с тобой, завтра суббота, тётя Мэй поесть приготовила, родителям осталась всего неделя в больнице. — А ещё мы просто обязаны обменяться номерами телефонов, потому что дерьмо случается, а Ваннеса сказала, что у меня рожа кислая, когда ты вот так пропадаешь. — Уэйд, я сейчас собираюсь обнять тебя ещё раз. — Ладушки. Я как раз снял кеды, так что…