Переписывая время

Им остаётся всего два дня пути до Башни, когда разбойница наносит удар. Женщине удаётся незаметно прокрасться в лагерь, и Каллен клянётся себе, что лично казнит храмовников, стоящих в карауле и упустивших её. Вот только для того, чтобы их казнить нужно ещё выжить, а тёмное лезвие кинжала, прижатого к шее вырисовывает крайне не радужные перспективы. От клинка пахнет ореховым соком, и в памяти некстати всплывают картинки скрюченных тел из книг о ядах, которые так любила читать Амелл. — Бесполезно пытаться тебя отговорить? — Попробуй. Люблю, когда мужчины умоляют. Резерфорд усмехается одновременно с разбойницей — они оба понимают, что умолять он не будет. — Я хотела убить тебя быстро. В отличие от тебя, я не свихнулась из-за красного лириума. Но потом… с каждым днём, прожитым без неё. С каждым днём, на который ты её пережил… Медленный способ даёт шанс на спасение, но, поверь, я нашла такой яд, противоядие к которому ты и за сто дней не найдешь. Вот только у тебя не будет этих ста дней. — А сколько? — Не скажу, — женщина засмеялась. — Ведь всегда интересней жить, когда думаешь, что сегодняшний день — последний. Считай, что это — тебе мой подарок перед смертью. — Не обижайся, но благодарить не буду. Разбойница снова засмеялась, и Каллен схватил её за запястье с кинжалом, одновременно опускаясь вниз, чтобы вырваться из её хватки. Женщина закричала от боли, но раздробленные латной печаткой и силой храмовника кости не помешали ей перехватить клинок другой рукой и ударить в бок. Лезвие звонко чиркнуло о металл доспеха, и тогда разбойница ударила ниже — в незащищённое сталью бедро. Смазанное ядом лезвие вошло в плоть так легко, что в первое мгновенье Резерфорд даже не почувствовал боли. — Ты сдохнешь, храмовник! Сдохнешь! — разбойница пронзительно засмеялась. Радостный оскал остался на её лице даже тогда, когда Каллену удалось сжать её шею пальцами и надавить. Женщина вся как будто обмякла и лишь под конец вцепилась пальцами в запястье Резерфорда, но скорее инстинктивно, а не потому, что хотела помешать удушению. Лишь когда карие глаза напротив безжизненно застыли, Каллен понял, что дал разбойнице именно то, что она хотела: её целью была месть, и, осуществив её, женщина хотела умереть, не представляя жизни без мертвой возлюбленной. Перешагнув через тело разбойницы, Резерфорд дошёл до рабочего стола, где всегда хранил шкатулку с универсальными антидотами. Он не думал, что хоть один из них поможет, но замедлить процесс отравления они могли. Вкуса Каллен, конечно же, не почувствовал, но губы защипало, как на морозе. Перетянув бедро жгутом из ткани, Каллен вышел из палатки и жестом подозвал к себе ближайшего храмовника, с каждой секундой всё больше и больше поддаваясь ярости — эти бездари даже не услышали шума драки из его шатра! — Грегор, пришли ко мне лейтенантов и лекаря. Живо! Молодой храмовник так резво бросился исполнять приказ, что даже забыл отдать честь, но Резерфорд решил, что не будет наказывать его за несоблюдение субординации. В конце концов, у него есть те, кто нуждается в наказании намного больше. Максвелл прибыл первым, с подстриженными под короткий «ёжик» волосами. Лейтенант перевернул тело разбойницы и проверил её карманы, найдя несколько склянок с ядами и пару метательных ножей. — Вижу, она тебя достала. Как невовремя. Твоя смерть расстроит твоего сладкого магистра и сильно отвлечёт от работы над амулетом времени. — Он альтус, — слегка прихрамывая, Каллен вцепился пальцами в ворот шерстяной рубашки Максвелла. — И ты слишком рано меня хоронишь. — Я отдам кинжал Лукасу. Он лучше всех разбирается в ядах. Если у кого и получится определить, чем тебя отравили, то только у него, — Максвелл завернул кинжал в белый платок, аккуратно держа за рукоять и избегая прикосновений к лезвию. — Как она проникла в лагерь? Усыпила караульных? — Не знаю, — Каллен чувствовал накатывающую как приливные волны слабость и боролся с диким желанием хоть на миг прикрыть глаза, боясь, что так и не сможет потом проснуться. — Без разницы, усыпила она их, или они сами её прокараулили. Наказание в обоих случаях равнозначно. — Твой магистр будет против. — Альтус. И его недовольство касается только меня, — Каллен хотел снова схватить лейтенанта за ворот рубашки и встряхнуть, но в шатер вошли младший лейтенант и Дориан с лекарем. Резерфорда усадили на стул, и лекарь разрезал его штанину, рассматривая рану. Края её уже были красными от воспаления. — Я попытаюсь остановить последствия отравления. Может, нам повезет, и яд не успел распространиться слишком сильно, — пробормотал лекарь, посыпая поврежденную плоть золотистым порошком. — Господин магистр, вы не могли бы мне помочь? — Целительство — не моя специализация, — однако, Павус подошёл к Каллену и наложил на его ногу заклятие временной заморозки. — Что за яд? — Она не сказала, — Каллен скривился, когда лекарь надавил на рану, выдавливая тёмную от яда кровь. — Значит, ещё скажет, — Дориан начертил в воздухе знак. Тот мгновенно приобрёл материальность в виде тёмно-фиолетового тумана, который, повинуясь воле своего создателя, скользнул к телу мёртвой разбойницы и проник в него через рот, заставив тело выгнуться дугой и судорожно вздохнуть. Женщина встала. Её движения были дерганными и какими-то неестественными. Она напомнила Резерфорду куклу-марионетку. — Назови яд, которым она отравила капитана Резерфорда. Назови противоядие. Женщина засипела — сломанная гортань мешала правильно говорить, но всё же её речь была достаточно разборчива. — Седьмой день. Противоядия не существует. Лишь легенды о нём. — Что за легенды? Разбойница склонила голову к плечу, застывшим взглядом смотря мимо альтуса. — Один вопрос просто так. Второй в знак уважения. Третий за плату. Ты готов заплатить мне смертный? Резерфорд весь подобрался, готовый броситься на одержимую или альтуса, но Павус сам не стал делать глупостей, покачав головой. — Ты не сможешь вечно отказываться от сделки, смертный. Я терпеливый, — по всему телу женщины прошла дрожь, а затем она рухнула как подкошенная — демон ушёл в Тень. — Кто из вас знает про Седьмой день, господа? — Только выходец из бывшей Тевинтерской империи может не знать про этот яд, — Максвелл усмехнулся. — Каждый мальчишка в Ферелдене знает, что именно этим ядом был отравлен эрл Редклифа, и его сын заключил сделку с демоном, чтобы продлить жизнь отцу, и только Прах Андрасте, найденный героиней Ферелдена спас тогда эрла. — Надеюсь, ваша героиня не весь прах использовала, а то с южан станется не подумать о других и всё себе заграбастать. — Северяне, конечно же, не такие? — Максвелл усмехнулся. — У нас есть на это право, — Дориан отстранил лекаря. — По твоим бегающим глазком вижу, что ты уже сделал всё что в твоих силах… Уберите труп и замените ковер. — При всём уважении, господин магистр, но вы не наш командир, чтобы, — младший лейтенант замолчал, наткнувшись на потемневшие до багрянца от боли глаза Резерфорда. — Как вам будет угодно, господин магистр. — Южане вообще в состоянии запомнить, что я альтус? — Нам просто нравится видеть возмущение на вашем красивом лице, магистр, — Максвелл перекинул тело разбойницы через плечо, как какой-то куль с мукой. — Пошли, Лукас, и лекаря захвати, а то он, кажется, в землю врастать начал. — Ваш лекарь трясется, как будто это он отравлен. Дай угадаю: его казнят, если он не сможет тебя спасти? — Павус надавил на плечи Каллена, не позволяя тому подняться. — Знаешь, где искать этот Прах? — Скажем так… знаю того кто знает. Есть… одна женщина, которая сопровождала Серого стража в её странствиях, — Резерфорд провел пальцами рядом со щекой Дориана. — Просто нам может не хватить времени. — Да неужели? — в серых глазах заблестели самые настоящие искорки самодовольства, и лишь проклятье, мерцающее на руке, удержало храмовника от того, чтобы стереть усмешку с губ мага поцелуем. — Мой сон… — Твои правила, — несмотря на всю серьёзность ситуации, Каллену стало смешно. — Значит, я буду спать как какая-то принцесса из сказки, и ждать спасенья? — Принцессы из сказок спали и видели прекрасные сны, а ты будешь противостоять демонам, — Дориан подвёл храмовника к постели и стал помогать ему избавиться от доспехов. — Сейчас я лишь попробую заключить тебя в сон. Твоя душа уйдёт в тень, а тело перестанет умирать на это время. Я буду рядом. Не всё же тебе в мои сны ходить? Моя очередь. — Когда я очнусь? — Через час. Если у нас всё получится, то я усыплю тебя уже на более долгий срок, — альтус вскинул ладонь, прерывая возможные споры. — Да-да, у тебя будет время, чтобы распорядиться насчёт поиска Праха и связаться с той женщиной. Каллен вытянулся на покрывале, ожидая привычного погружения в сон, но и через минуту, и через пять ничего не произошло. Храмовник вопросительно посмотрел на мага и тот выругался на тевинтерском. — Это сложнее, чем я думал.… Затащить в свой легче, чем попасть в чужой. Возможно, понадобится помощь духа. — Нет. — Не демона, а духа. — Нет! — У тебя явно какие-то предубеждения против духов. Когда спасём тебя, ты не отвертишься от подробного рассказа, — Дориан небольно шлёпнул Каллена по лбу, и он невольно зажмурился, а когда открыл глаза, увидел себя сидящим в своей келье в Киркволле. Дориана рядом не было. Резерфорд встал, пытаясь разглядеть неточности, которые помогли бы понять, что это всё нереально. — Проклятая магия. Было непривычно надевать на себя старую лейтенантскую форму, но разгуливать в одних подштанниках даже перед демонами и их иллюзиями Резерфорду не хотелось. Всё вокруг выглядело точь-в-точь как в годы службы в Киркволле. Даже храмовники и маги вели себя точно так же, ни единым жестом не выдавая в себе демонов. Проверив, легко ли вытаскивается меч из ножен, Каллен принялся искать Дориана, ведь маг сказал, что будет рядом. Резерфорд отогнал от себя мысль о том, что что-то могло пойти не так. Первые признаки опасности Каллен заметил возле оружейной — по полу прошла едва заметная рябь, как на глади озера под дуновением ветра. Потом появилось выворачивающее наизнанку ощущение надвигающихся со всех сторон стен. Храмовник обнажил меч, уверенный, что сейчас на него хлынет поток демонов, но в конце коридора показалась лишь высокая мужская фигура с бордовыми вставками на доспехе и длинным посохом с остриём вместо навершия. — Ты не Хоук. — Нет, но я могу сделать так, что ты об этом забудешь, — демон до последней чёрточки скопировал мимику и жесты Защитника. — Мы оба можем, — тёплое дыхание коснулось щеки, и Каллен дёрнулся в сторону неловко, как какой-то новобранец, махнув клинком. Он настолько отвлёкся на разглядывание Лжехоука, что не заметил приближения ещё одного демона. — Защитник и Героиня. А у тебя высокие запросы, храмовник, — в голосе демона слышалось фальшивое восхищение. — Мы предлагаем тебе сделку, человек. — Ты забудешь их смерть. Ты получишь идеальный сон, который всегда будешь считать своей настоящей жизнью, а проживёшь ты много. Мы об этом позаботимся, — Лжехоук заговорщицки подмигнул. — Ты, я, она. Всегда вместе. Никакой Лелианы. Никакого Андерса. Что ты теряешь? — Мир, который и так почти мёртв? — Сопротивление, которое может лишь жертвовать своими, и ничего не способно изменить? — Зависимость от лириума, который выжигает тебя изнутри? — Мы же подарим тебе счастье, о котором ты мечтал, наблюдая как читает Амелл. — Мы же подарим тебе счастье, о котором ты мечтал, смотря вслед уходящему из Киркволла Защитнику. — Соглашайся. — Просто скажи «да». Резерфорд засмеялся. — Знаете, а ведь пару месяцев назад у вас бы получилось. — Знаем. Обидно, — Лжехоук до боли знакомым жестом взъерошил себе волосы на затылке, лукаво улыбаясь. — Но ты же не винишь нас за попытку? Каллен ударяется плечом о стену, когда демон в образе Амелл толкает его в бок. У неё нет магического посоха или кинжала, но по силе она явно не уступает медведю и может переломать храмовнику все кости не напрягаясь. — Хватит с ним разговаривать! — Ты же знаешь, я всегда полностью вживаюсь в образ, а этот Хоук любил поболтать перед дракой. — А срезать кожу с заплутавших во снах храмовников он любил? — Определённо нет, — Лжехоук направил навершие посоха в сторону Резерфорда. — Он предпочитал жечь их. Каллен выставил перед собой щит, отчётливо понимая, что он не спасёт его от огненного потока. Жар опалил лицо, но ожидаемой боли не последовало. Пламя расплескалось по синему контуру магического барьера. — Как тебе спасение в последнею секунду, аматус? Впечатляет? — Павус ударил посохом по каменным плитам, и в коридоре запахло озоном от многочисленных молний, мечущихся от стены к стене и потолку. Демоны отступили, ощетинившись, вмиг утратив сходство с Хоуком и Амелл. Теперь это были просто похожие на них лица-маски. — Где ты был? — Чужой сон моим правилам не подчиняется. Пришлось повозиться, — альтус схватил Каллена за запястье и потянул к себе. — Пора просыпаться. Каллен резко дёрнулся и застонал от боли в перевязанной ноге. Он снова был в своём шатре рядом с Дорианом. — Две новости. — Хорошая и плохая? — Обе хорошие, — Павус усмехнулся уголком рта. — В магическом сне твоё тело перестаёт умирать от яда, и теперь ты знаешь, с какими демонами тебе придётся бороться, пока я ищу Прах. — Да я прям счастливчик, — Каллен положил ладонь на бедро Дориана, чувствуя сквозь тонкую ткань штанов тепло его тела. — Позови Максвелла. Он поможет нам связаться со спутницей Героини. — Может, пора называть её по имени? Тебе же всё равно придётся меня с ней свести. Резерфорд отвернулся в сторону, упираясь взглядом в ткань шатра. — Мне надо кое-что тебе рассказать. Ты только не осуждай. — Я простил тебе то, что принимаешь красный лириум. Всё остальное — мелочь, — Дориан натянул на левую руку перчатку из тонко выделанной кожи, чтобы иметь возможность безболезненно взять храмовника за подбородок и заставить смотреть себе в глаза. И сосредоточившись лишь на мерцании серебристо-серых глаз, Резерфорд рассказал обо всём… даже об Андерсе, хотя у него горло сдавливало каждый раз, когда приходилось упоминать имя мага, измучившего душу Хоука.