Университетский Госпиталь Джорджтауна, Округ Колумбия.
— Привет, Эмили. — Джиллиан, что случилось? — раздался в ресивере возмущённый голос. — Я позвонила Торрес, и она сказала, что едет за мной в аэропорт, потому что папа занят. Но я уверена, что что-то не так… я не тупая, Джиллиан. Потом она сказала, чтобы я позвонила тебе, а это значит, что точно что-то случилось! Джиллиан сделала глубокий вдох. — Эмили, милая… успокойся. — Что-то произошло с папой? В этот момент Джиллиан пожалела о своей способности слышать панику и страх в голосах других людей. — Кэл помогал полиции в одном деле… — начала она. — Вместе с Валловски они несколько месяцев назад допрашивали подозреваемого, и в тот день он накинулся на твоего отца. И за это попал в тюрьму. — И? — Этот человек, Эмили… — Джиллиан умолкла, подбирая слова. — Он психически неуравновешен. Он винил меня и Кэла в крушении его жизни. Сегодня вечером он пришёл в мой дом с намерением убить меня, но твой папа… — Джиллиан сглотнула слёзы. — Он это как-то понял. Приехал ко мне и… — И что? — Эмили уже кричала. — Что случилось?! — Его ранили. — Ранили? Повисло молчание сперва, но потом Джиллиан услышала сдавленные рыдания. Звук, от которого она уже еле сдерживала собственный плач. — Он… с ним всё будет нормально? — Он сейчас на операции, Эм. Я в больнице, жду новостей от докторов. Рыдания усилились. — Эмили, — Джиллиан, несмотря на это, продолжила, — Риа и Локер едут за тобой. И привезут тебя сюда. Твоя мама тоже вот-вот приедет. С ним всё будет хорошо. Твой папа сильный. Всё будет в порядке. — Да… — Эмили, — совсем мягко проговорила Джиллиан, — хочешь остаться на связи со мной, пока не приедешь? Я здесь. — Нет, — послышалось сопение и шмыгание носом, и Джиллиан живо представила попытку Эмили собраться. — Я нормально. Я подожду. Подожду Торрес и Локера. — Позвони на этот номер, если передумаешь. Эмили Лайтман бросила трубку до того, как Джиллиан удалось добавить что-либо ещё. Фостер смотрела в пустой экран телефона Валловски, пока не услышала её голос. — Хорошо, — сказала Шэрон. — Ты даже меня убедила, что всё обойдётся. Джиллиан вытерла слёзы, желая, чтобы Валловски уже прекратила быть такой доброй и милой. Это сводило с ума. Ей хотелось, чтобы врачи уже вышли из операционной и сказали, что любимый ею мужчина будет жить. Потому что ожидание становилось невыносимым, а иной поворот событий — невообразимым.Неподалёку от аэропорта Рейгана.
Риа Торрес нервно побарабанила пальцами по рулю. Они уже подъезжали к терминалу. — Что я скажу ей, когда увижу? — спросила она Локера, не взглянув на него. — А что ты можешь сказать? — ответил тот встречным вопросом. — Мы же ничего не знаем. — Это не я должна рассказывать ей. И это не тот тип новостей, которые следует узнавать по телефону. — Я думаю… — Локер замолчал: загорелся зелёный. Риа легонько нажала на газ, не желая прибыть в аэропорт слишком быстро. — Я думаю, — продолжил Илай, — Фостер правильно сделала. Лучше, чтобы Эмили услышала всё от неё, чем от нас. Фостер — психолог, она знает, что говорить в подобных ситуациях. — Фостер только что увидела, как её любимого человека подстрелили прямо перед ней! Мы понятия не имеем, как она себя чувствует, — отрезала Риа. — Почему ты так уверен, что она способна сейчас найти правильные слова? Или хотя бы здраво мыслить? — Я только подумал… — Нет, ты не подумал! Локер смотрел прямо перед собой. Он ничего больше не произнёс. Рие захотелось ударить во что-нибудь кулаком. Всё было не так. Лайтмана ранили. Эмили, прилетевшая в этот же день, сидела одна в аэропорту. Фостер, до сих пор чувствующая себя обязанной заботиться обо всех них, даже теперь, когда это Рии следовало занять её место и временно взять на себя руководство фирмой. Вот только я не знаю, как. В течение нескольких месяцев Риа считала, что она отвечает за поддержание ЛайтманГруп на плаву. Но сейчас, когда жизнь Лайтмана повисла на волоске, она поняла, что слишком себя переоценила. Компания была ничем без Лайтмана. Узнав, что Лайтмана ранили, Риа решила, что Группе пришёл конец. Когда коса находила на камень, они ощущали себя детьми, она и Локер. Фостер и Лайтман — они всегда включались, защищали друг друга, делали необходимое и всё улаживали. А она… она даже не знала, как поддержать расстроенную Эмили Лайтман. Потому-то она и сердилась. Отрывалась на Илае Локере. Тоже реагирующему по-детски. — Извини, — пробормотала Риа, припарковавшись. — Ничего, — раздалось ответное бормотание. Риа выдернула ключ из замка зажигания и повернулась к нему. — Нет, не ничего. Я расклеилась, и это не твоя вина, — она вздохнула. — Мы найдём, что сказать Эмили. Ты и я, — заявила она. — И привезём её к отцу так быстро, как сможем. — Да, — он кивнул, и она увидела облегчение на его лице. — Так и сделаем. Они выбрались из машины и вместе отправились к зданию терминала прибытия. Не имело значения, сколько она всего сделала за прошедшие несколько месяцев. У Рии всё равно было чувство, что это ни в какое сравнение не могло пойти с той тарелкой, в какой она оказалась сейчас.Университетский Госпиталь Джорджтауна.
Когда в операционную вбежали, очевидно, по вызову, ещё двое врачей, Джиллиан Фостер запаниковала. Она повернулась к Валловски, тоже внезапно побледневшей на пару тонов. — Что происходит? — Я не знаю. Джиллиан встала и прошлась по коридору в поисках того, кому можно было задать вопросы. Взмахнула рукой, увидев медсестру. — Вы можете сказать, что там сейчас делается, пожалуйста? Медсестра была столь же озадачена, как сама Фостер. — Извините… но я не знаю. Они дадут вам знать, как только смогут. — Пожалуйста… мне только нужно знать, что он в порядке. — Мэм… как только смогут, они вам скажут. Обещаю. Джиллиан не хотела обещаний. Она хотела вестей. Каких-нибудь. Они вынули пули? Насколько тяжело он ранен? Она даже точно не знала, куда его ранили. На плечо ей опустилась ладонь говорившей банальности, — которые Джиллиан не особо слушала, — Валловски, побуждая успокоиться и сесть. Тем не менее, ей нужна была поддержка, и, казалось, прошла вечность, прежде чем дверь, наконец, открылась, выпустив врача. И, выйдя, он начал говорить вещи, которые Джиллиан не хотела слышать. “…некоторые сложности во время операции…” “…остановка сердца…” “…тяжёлое состояние…” “…но нам удалось извлечь все три пули…” Джиллиан кивала. Слушая, но не слыша. “…остановка сердца…” — Можно его увидеть? — услышала она голос Валловски, прозвучавший словно где-то вдалеке. — Не сейчас. Нужно дать ему время отойти от наркоза. Мы сообщим, когда он очнётся и будет способен вас узнать и услышать. — Фостер? — детектив взглянула на неё; тревога крылась в уголках её губ. — Он сказал, у Кэла была остановка сердца. Что он… в критическом состоянии. — И ещё он сказал, что они вынули все пули, — возразила Валловски. — Учитывая, что одна из них оказалась близко к сердцу, этого стоило ожидать, — она присела перед ней, погладила по плечу. — Фостер. Он поправится. Худшее было там, в операционной. Теперь ему нужно только время. Джиллиан кивнула. — Да… ты права. Соберись. Он выжил. Он выздоровеет. — Да, права, — Валловски кивнула, легонько сжав её руку. — И ему нужно, чтобы ты тоже в это верила. — Знаю. — Джиллиан? Джиллиан обернулась, аккуратно вытянув свою руку из пальцев Валловски, и увидела в дверях Эмили Лайтман, за которой следовали Риа и Илай. Глаза у дочери Кэла были опухшими и красными, точно она не прекращала плакать с момента их телефонного разговора. Джиллиан встала, чтобы её обнять, молчаливую, с безвольно повисшими вдоль тела руками. — Есть новости? — Только что закончили операцию. — Можно мне его увидеть? — Ещё нет. Они сказали, дадут нам знать, когда он очнётся. Эмили выглядела словно контуженной, и Джиллиан, убедившись, что та опирается на неё, проговорила: — Давай, милая… садись. — Не хочу, — отозвалась Эмили, вывернувшись из её объятия. — Ладно. Риа и Локер стояли рядом. — Как вы? Джиллиан вздохнула. Лгать Торрес было так же бессмысленно, как Кэлу. — Всё будет в порядке, — да, это было близко к правде. — Спасибо, что забрали Эмили и приехали. — Не нужно благодарить, — вставил Локер, отчего-то напомнив Джиллиан тот ужасный вечер в офисе Кэла. Тогда Локер тоже был с ней, тоже в больнице, прождав несколько часов, чтобы проводить её домой. И снова подумала, что они всегда принимали это как должное. — Риа сказала, что папу ранили, потому что он пытался остановить человека, который собирался стрелять в тебя… это правда? — спросила Эмили. Теперь до Джиллиан начало доходить. Отстранённость, с которой Эмили поприветствовала её. Отказ сесть с ней рядом. Плохо скрываемая ею злость в глазах. — Да, — Джиллиан кивнула. — Он спас мне жизнь сегодня. — И что… значит ли это, что он наконец-то прощён? — полные слёз глаза Эмили смотрели осуждающе. — Теперь мой папа уже достаточно сделал? Ну, в смысле… его стремления умереть за тебя достаточно, чтобы вымолить твоё прощение? — Что? — Джиллиан поначалу не поняла. Но, когда её осенило, слова врезались в неё не хуже ножа. — Эм, твой папа и я… всё не так, как ты думаешь. — Тогда как? — требовательно. — Я знаю, он всё перепробовал, чтобы тебя вернуть, — голос Эмили дрожал. — Всё, чтобы сохранить ЛайтманГруп! Всё ради тебя! Всё! Он чувствовал себя так глубоко виноватым за то, что случилось, но, как бы он потом ни старался, всё впустую. Так что же… а этого достаточно? Это — то, что тебе требовалось, чтобы перестать казнить папу за случившееся? Джиллиан смотрела на неё прямо. Онемевшая. Неспособная осмыслить её слова. И справиться с взявшимися не пойми откуда болью и гневом Эмили. В любое другое время она бы, скорее всего, шагнула назад, зная, как реагировать. Нашла бы даже смысл во всём этом. Но не сегодня. Сегодня это просто ранило её. — Эмили! — Валловски, повысив голос, встала между ними, одарив дочь Кэла предостерегающим взглядом. — Хватит! Ты понятия не имеешь, что… Девушка ничего не сказала, и тогда Джиллиан услышала другой знакомый голос — на пороге появилась высокая стройная фигура бывшей жены Кэла. — Эмили? — Зои Ландау заметила дочь прежде всех остальных. Подбежав, Эмили со слезами обняла её. Валловски продолжала кипеть, наблюдая воссоединение матери и дочери, вместе с Локером и Торрес. — Это так неуместно. У неё не было права обвинять тебя… — Шэрон, — оборвала Джиллиан, ненавидя мысли о ссоре здесь и сейчас. — Есть вещи, которых она не знает. Вещи, о которых мы собирались рассказать сегодня вечером, — Джиллиан чуть подалась к ней. — Но сейчас не время… Валловски не согласилась: — А я думаю, им следует узнать… даже если ты думаешь, что никто не знает. Джиллиан поражённо на неё посмотрела. — Нет… не сейчас, — всё, что сейчас имело значение — это Кэл. Эмили была подавлена и понятия не имела, что Джиллиан и её отец стали парой несколько недель назад, и со всем этим следовало разобраться позже. И это была их ошибка. Это мы держали тебя в неведении. — Джиллиан, — Зои Ландау заметила её, как только выпустила дочь из объятий. — Я выехала, как только детектив Валловски мне сообщила. — Хорошо, что приехала, — отозвалась Джиллиан. Да, хорошо, несмотря на то, что ей не нравилось присутствие Зои. Эмили сейчас нужна была мама. Стала очевидным вдруг ещё кое-что: она, должно быть, выглядела кошмарно, раз даже Зои смотрела на неё с тем же едва замаскированным участием, какое было на лицах Рии и Валловски. Вопрошающим, выдержит ли она. Джиллиан познакомила Зои и Шэрон, и после этого в помещение вновь зашёл врач, сообщивший, что Кэл отошёл от наркоза. Был слаб, но в сознании. — Вы можете увидеть его, но, пожалуйста, только пару минут. Для большего он сейчас не готов. Нескольких минут было мало, подумала Джиллиан. Но уже кое-что. Она до боли хотела ощутить тепло его кожи своей. Нуждалась в том, чтобы чувствовать биение его сердца под своими ладонями. — Сейчас только семья, — добавил врач. — Вы же не все его семья, не так ли? — Не все, — сказала Эмили. — Только я. Я и моя мама. Джиллиан с недоверием на неё взглянула. — Эмили, — отчаянно вмешалась она. — Мне необходимо увидеть твоего папу. Валловски стояла рядом с ней, скрестив на груди руки и предупреждающе глядя на Эмили. — Твой отец хотел бы увидеть Фостер. Поверь мне. Врачу было всё равно. — Я сказал, только члены семьи. Пожалуйста. — Взглянул на Джиллиан: — Вы — его жена? — Нет, но… — Она — не семья, — повторила Эмили. — Я — его дочь, а моя мама — его бывшая жена. — Эм, — Зои смутилась и, окинув взглядом Фостер, повернулась к дочери, — ты уверена? — Затем посмотрела на врача и пояснила: — Кэл, возможно, хотел бы увидеть Джиллиан. — Она — не семья, — ещё раз произнесла дочь. Непреклонно. — Он сказал, только семья. — Следуйте за мной, — отозвался врач, и Джиллиан осталось только смотреть, как они выходят из комнаты. — Это же смешно! — воскликнула детектив, уставившись на Джиллиан. — Почему ты позволила ей это? Кэл не для того загородил тебя от Клайна, чтобы, придя в себя, сперва увидеть свою жену! Джиллиан, между тем, размышляла, совершенно ли она заблуждалась, считая, что Эмили вернётся. Передумает, потому что даже в своём несправедливом гневе она должна знать, что Джиллиан жизненно необходимо увидеть Кэла. — Она права, — признала Джиллиан, поняв, что Эмили не придёт. Она чувствовала себя побеждённой и была готова расплакаться опять. — Я — не семья. Стала понятна ещё одна вещь: когда ситуация становилась такой, как сейчас, большие и важные “законности”, вроде брака, имели значение. Именно поэтому люди так за это сражались. И не важно, как часто она говорила себе, что это лишь золотые кольца и кусок бумаги. — Нет, не права, — сердито отозвалась Валловски. — Шэрон, — Джиллиан слишком устала, чтобы спорить. — Хватит. Перестань. — Эмили же и будет первой, кто об этом пожалеет. — Она — ребёнок, едва не потерявший сегодня отца, — уточнила Джиллиан. — Сделаем на это скидку. Валловски нахмурилась и всплеснула руками: — Она — не ребёнок, Джилл, и она оторвалась не на том человеке. Кто-то должен указать ей на это. Джиллиан вздохнула и откинулась на спинку кресла. Ну и что теперь? Они собирались прочесть Эмили Лайтман лекцию о том, как пережить подобного рода события? Никто из них не мог сейчас мыслить ясно. Ей нужно подождать, когда они выйдут. Если ей нужно будет любезничать с Зои, чтобы выяснить, как там Кэл, так тому и быть. Потому что, в самом деле, самым важным сейчас был именно Лайтман.Реанимационное отделение.
Перед глазами плыло, когда он их открыл, и потому удавалось различать только звуки, цвета и очертания предметов. Писк, жужжание, коричневые и голубые тени. Размытые силуэты инопланетян стояли неподалёку. Нет, не инопланетян, поправил его мозг, а людей, окруживших его. Сознанию понадобилось несколько долгих секунд, чтобы зарегистрировать то, что едва ли не вечность разбирали глаза. Двоих человек. Один высокий, другой — низкий. Длинные вьющиеся волосы и большие карие глаза. Зои. Эмили. Вид этот наполнил его теплом. Мои девочки. Моя семья. Кэл улыбнулся и задумался вдруг, зачем Эмили взяла одну его руку в две свои. Не возражая, впрочем. Её кожа была мягкой и тёплой, что было приятно, поскольку он замёрз. Он не мог уяснить, где находится, и почему ему так тяжело и холодно, или почему плакала Эмили. Он хотел спросить, но слова не шли. Кэл, счастливый, опять сомкнул веки. Довольный тем, что его семья была здесь. Прошло не больше десяти минут с момента, как Зои и Эмили ушли, но показалось, что прошла вечность до их появления из реанимации. — Как… как он? — спросила Джиллиан. Эмили не ответила, и Фостер повернулась к Зои. — Он… настолько нормально, насколько может быть в его положении, — сказала Зои. — Врач говорит, он хорошо перенёс операцию. Подключен к кардиомонитору из-за остановки сердца. Повреждено лёгкое, поэтому ему ввели плевральную трубку, но дышит он сам. Это хороший знак. Ему дали успокоительных, чтобы отдохнул. Джиллиан заметила, что по щекам Эмили снова текут слёзы. О, Эмили… Зои всё ещё говорила. — Было в общей сложности три пули. Одна в левом бедре, вторая — ближе к левому колену, и третья — в груди. И она… убила бы его, не окажись он на столе вовремя. …убила бы его… Эти три слова эхом отдались в её ушах. Джиллиан до боли впилась ногтями в собственные ладони, чтобы вернуть себе сосредоточенность. — Но они вынули её аккуратно и, что более важно, без никакого видимого вреда. Остановка сердца во время операции не есть хорошо, конечно… и поэтому он пробудет в больнице дольше, но до ранения его сердце было здорово. Так что он поправится. — А другие пули? — Они не угрожали жизни, и потому они просто их извлекли. Повреждены ткани и, вероятно, нервы, но полное обследование они проведут, когда он немного окрепнет, — пояснила Зои. Краем глаза Джиллиан увидела, что Эмили села, став на пару тонов бледнее, чем когда появилась в комнате. Увидеть своего отца в таком состоянии стало для неё шоком. — Слишком рано говорить сейчас, как это скажется на его подвижности. Но, скорее всего, он обойдётся только продолжительной физиотерапией. Джиллиан прижала ладонь к губам, ощутив тошноту. Снова. Для одного вечера всё это было слишком. — Ясно… Выражение лица Зои смягчилось: — Безумие, да ведь? Джиллиан кивнула. — Но он выжил и поправится, — произнесла Торрес. Джиллиан почти забыла, что она всё ещё здесь, в комнате, вместе с Локером и Валловски. — Он получил три пули, выжил и дышит самостоятельно. Это же невероятно. — Да… В комнате снова появился врач, добавил несколько других деталей о состоянии Кэла, подчеркнул свой оптимизм относительно его полного выздоровления, но напомнил, что следующие сутки будут самыми критическими, и им следует запастись, прежде всего, терпением. Затем сказал, что им лучше разъехаться по домам и немного отдохнуть, поскольку сегодня им уже не остаётся ничего, кроме как ждать, пока он опять проснётся. И что, если что-то вдруг изменится, с ними немедленно свяжутся. Но уезжать Джиллиан не хотелось. Она смотрела, как Зои нянчится с Эмили, до сих пор выглядящей шокированной. Ландау сообщила, что собирается забрать дочь домой, и утром они снова сюда вернутся. Закутала Эмили в свой пиджак и повела к выходу, обняв за плечи. Риа же тем временем захлопотала над Фостер. — Куда вы поедете? — спросила она, но ответ получила от Шэрон Валловски. — Она переночует у меня. — Да? Я не думаю… — Джиллиан не дали шанса воспротивиться; детектив её оборвала: — Ты потрясена, а твой дом — место преступления. Ты не отправишься одна ни в какой отель. Она планировала провести ночь в доме Кэла. Но теперь это стало невозможно: туда отправились Зои и Эмили. Локер одобрительно кивнул Валловски. — Согласен. Вы не должны быть сегодня в одиночестве, — включился он в разговор. — Если вы не хотите ехать к Шэрон, тогда вы поедете с нами, — прибавила Торрес. Джиллиан приподняла бровь. С нами? Что, кроме гнева Эмили были ещё какие-то неизвестные ей вещи? — В смысле, с… одним из нас, — поправила себя Риа, поймав её взгляд. — Я хочу остаться здесь, — заявила Фостер. — Мне нужно остаться и знать… — Они напичкали его лекарствами, и ему нужен отдых. Они позвонят, если что-то изменится, — подал снова голос Локер. — На секунду подумайте, хотелось бы ему, чтобы вы сидели тут как на иголках, ожидая его пробуждения? Илай был прав. Даже хотя ей была ненавистна мысль об отъезде отсюда до того, как она даст ему знать, что была тут. — Ну же, — Валловски указала на выход. — Тебе тоже нужно поспать. Лайтману это ничего не даст, если мы позволим тебе остаться. Джиллиан кивнула. Это тоже было верно. Как и то, что вряд ли ей сегодня удастся уснуть.