Kill me, my dear

— Эй, просыпайся. Мы приехали. Он вздрагивает и распахивает глаза. В правом наушнике все еще звучит музыка, а Зевран склоняется близко, держа в пальцах левый. За окном, если судить по солнцу, часа четыре, и он потягивается немного недовольно. — Боже, я все это время проспал? — он стягивает с себя наушники и потирает глаза. — Извини. Зевран хмыкает тихо, поворачивается к нему, тянет на себя за воротник толстовки — и оставляет на губах короткий поцелуй с едва-едва задевшим кромку зубов языком. — Все в порядке, у вас же учеба. Сон еще никому не навредил. Да и дорогу навигатор показал. Он вздыхает. Сон днем — не самое его любимое занятие, но под музыку в машине он почему-то засыпает как младенец и ничего не может с собой поделать. Зевран, судя по его взгляду, считает это милым. — Твою сумку захватить? — Нет-нет! Я… я сам, спасибо. Зевран пожимает плечами. На улице немного прохладно, примерно минус пять по ощущениям. Если бы был ветер, было бы, конечно, холоднее, но им сегодня повезло: по крайней мере, погода не хочет их убить, как это бывает в девяноста процентах случаев. Зевран уже ждет его у подъезда и, стоит ему захлопнуть дверцу и закинуть сумку на плечо, нажимает на брелок. Машина издает благосклонное пиканье — и затихает. — Честно, никогда бы не подумал, что ты и машину водишь, — он открывает дверь в подъезд своим ключом (Зевран с тихим смешком поглядывает на брелок в виде котика) и проходит внутрь, где снова не горит лампочка перед семью ступеньками на первый этаж. — Машина — это же вроде не так круто, как байк. — Ну-у-у, — тянет Зевран, — я действительно люблю байки больше автомобилей. Но права я все-таки получил, потому что, знаешь ли, иногда очень трудно возить трупы на двух колесах. Он закатывает глаза и тихо посмеивается. Ох уж эти зеврановы шутки. Вторая дверь в квартиру оказывается открыта, и он осторожно толкает ее внутрь, только потом замечая на полу поводок Терри. — Дайлен Кристофер Амелл! — ворчит мама, отходя с прохода. — Ты меня чуть не убил дверью. Телефон изобрели, чтобы ты в нем гуглил иностранные комиксы или чтобы звонить мне? — Ма-а-ам, — он улыбается, потому что ворчит мама совсем несерьезно, и в глазах у нее пляшут смешинки. — Тебя я знаю дольше иностранных комиксов. Мама фыркает и обнимает его, не снимая пальто. — Я рада, что ты приехал, золотко и… о, ты не один? Он неловко переминается с ноги на ногу. Зевран приветливо улыбается у него из-за спины. — Мам, это Зевран, он… — До чего прекрасная синьора! — Зевран плавно продвигается вперед, и он смущенно отворачивается. — Право, теперь я вижу, в кого Дайлен столь красив! Он наблюдает за тем, как Зевран целует руку оторопевшей и смущенной матери, и мысленно называет его подхалимом. — На самом деле Дайлен больше похож на своего отца, чем на меня, — наконец говорит она, — но я польщена. Что ж, Зевран, зовите меня просто Ревка — ужасно не люблю все эти словечки, намекающие, что мне уже далеко не двадцать. Зевран по-настоящему удивленно прикладывает руки к груди. — Как? — искренне изумляется он. — Едва увидев вас, я подумал о том, что мать Дайлена не может быть настолько молода! Мама смеется звонко. — Золотце, этот молодой человек доведет меня до смерти от смущения, — говорит она, отсмеявшись. — Что ж, проходите. — А где Терри? — он оглядывается. Со стороны кухни видно виляющий хвост. — Терри, дружок! Хвост на секунду замирает, звук плещущейся в чашке воды затихает. А потом пес бросается к ним в прихожую, чуть не сбивая с ног маму — он улыбается и позволяет тому чуть ли не запрыгнуть на себя. Зевран заинтересованно заглядывает в собачью морду. — Ты же сказал, что он маленький, — недоверие в зеврановом голосе можно почти пощупать. — Или это для тебя «маленький»? — Ну, не два метра в длину же. Зевран хмыкает и, пока он сюсюкается с псом, успевает разуться и повесить на крючок куртку. — А… куда можно сгрузить вещи? Он в последний раз треплет Терри по ушам и подхватывает с пола свою сумку, быстро сбрасывая кеды. — Пойдем, покажу. Мам, можно нам чаю? Мама откликается из кухни: — Конечно же, нельзя! Особенно черного и с тремя ложками сахара! Он смеется и проводит Зеврана в свою комнату — дальше по коридору до упора, пока не пройдут арку, выкрашенную в нежно-фиолетовый. Планировка чем-то напоминает планировку квартиры Натаниэля, на самом деле, думает он. Зевран задумчиво осматривает помещение. — А мне нравится, — говорит он. — Особенно вон тот постер с аниме. Он хмыкает. — Это мое первое аниме, — поясняет он. — Старое, как мир, но люблю его очень сильно. Вон там еще постер со «Сверхъестественным», — он кивает на кровать, пока сам бросает сумку на кресло у стола. — Вещи пока брось на постель, я потом уберу в шкаф. Зевран улыбается. — Как скажешь. Он отворачивается, а, повернувшись, застает Зеврана за разглядыванием грамот в рамочках, вывешенных на стене. — «Первое место на конкурсе чтецов», — читает он. — «Первое место в конкурсе стихосложения». Второе место не для тебя, а? — У меня есть одно второе место, — неловко признается Дайлен. — По плаванию. Давно это было, уже и не помню, в каком году. Зевран пихает его в бок локтем. — Говоришь как старик. Он уже хочет пожаловаться на болящие на погоду кости, но из кухни их зовет мама. — Руки! — строго говорит мама, стоит им переступить порог ее обители. — Зевран, дорогуша, в ванной есть полотенца, не захватишь? Такие, с розочками. Зевран кивает и удаляется по коридору в ванную, а он быстро моет руки и вытирает прямо о джинсы — мама закатывает глаза, ставя перед ним кружку с чаем. — Дорогой, скажи честно, — неожиданно начинает мама, — что у тебя с этим парнем? Он давится чаем. — Мам, ты чего… — Только давай серьезно, золотко. Он делает глубокий вдох. Ситуация выглядит, мягко говоря, не очень — ему, по крайней мере, не нравится, потому что предсказательный элемент организма (она же пятая точка) прямо сигнализирует о том, что ничем хорошим этот разговор не закончится. У них вообще ведь не было разговоров о его ориентации и прочем, а кто гарантирует, что добрая и понимающая мать будет доброй и понимающей, когда узнает не самый приятный факт из биографии собственного ребенка? Выдох. Сказать все-таки придется, но он уже мысленно собирает вещи и уезжает обратно в Бостон. — Мы… — он смотрит на скатерть, на кружку с цитатой из комикса, на свои сцепленные в замок пальцы — куда угодно, но не на маму. — Мы встречаемся. Ух-х, сейчас начнется. — Дайлен Кристофер Амелл, — судя по строгому голосу матери, ему сейчас ой как влетит. — Посмотри мне в глаза. Он поднимает взгляд. — Если ты решил, что я, твоя мать, стану отчитывать тебя за то, чтобы встречаешься с тем, кто тебе нравится, — поздравляю, ты только что умудрился меня оскорбить. Он глядит на поджатые тонкие губы и нервно шевелит пальцами, запутавшимися в оборках скатерти. — Мам, я… Мама вздыхает и слегка ударяет его полотенцем по рукам. — Скатерть испортишь, — говорит она совсем не зло. — И прекрати держать это виноватое лицо. Ты же знаешь, что я тебя люблю, золотко. Он выдыхает немного расслабленно. — Знаю, мам. Поцелуй в щеку он принимает даже с улыбкой. — Но больше никогда не смей думать, что я способна поругаться с тобой из-за чего-то такого. — Не буду, мам. Мама смеется, превращая его идеальную прическу в растрепанное нечто парой движений ладони. — Что ты заладил: «мам» да «мам», — она отходит к раковине, чтобы выключить над ней лампу. — Чай пей, недоразумение. А потом его выгоняют в комнату разбирать вещи, а Зевран остается на кухне и болтает с мамой около получаса, пока он уныло щелкает по ссылкам в интернете. Зевран заявляется к нему уже в седьмом часу, с тарелкой чипсов и двумя кружками чая. — У тебя замечательная мама, — говорит он, приземляя дайленову кружку на подставку. — Правда. Замечательная женщина. И ты не говорил, что она знает испанский. — Испанский? Зевран сначала молчит недолго, а потом смеется. — Боже, ты не знал? — Неа. — Она шикарно на нем разговаривает! — Зевран плюхается к нему на колени и обвивается вокруг шеи правой рукой, в другой все еще держа кружку. — Есть, конечно, ошибки, но она не практиковалась столько лет, а все еще имеет B2. Он смущенно улыбается. — А научишь меня? Зевран оставляет короткий поцелуй на его губах. От него пахнет чаем с лимоном. — Конечно, Лен. Все, что захочешь.