Make love, not war

      Он шел, не разбирая дороги, не глядя по сторонам. Странное оцепенение, в котором он находился, словно разбилось от слов Таджимы-сама: «ты молодец». И пришла боль.       Он молодец — разоблачил шпионку. И кому какое дело до того, что он ее любил…       Что он поверил.       Будь оно проклято, это гендзюцу, и подаренная им возможность ощутить все скрытые эмоции и все тайные мысли партнера. Ощутить тщательно запрятанные презрение к дурачку-Учихе, брезгливость к прикосновениям врага, предвкушение охотящегося паука — вот сейчас беспечная бабочка попадется в сети…       А ведь их всех учили… учили: смотри не на внешность, не на поступки, на душу смотри! В чём-то, да будет осечка! Сейчас он оборачивается назад, и видит. Видит, вспоминает. Было что-то странное… предчувствие. Но он отмахнулся. Списал на волнение, неопытность и юность, на собственный мандраж перед свадьбой…       Ну, да… невеста ведь… Невеста.       Он усмехнулся.       Теперь у него осталась только она. И долг. Долг перед кланом.       То, что остается неизменным, какие бы душевные потрясения не переживал один доверчивый неудачник…       Перед тропинкой, ведущей к лесу, он остановился. На миг захотелось, как прежде, сходить к своему озеру, посидеть у воды, глядя на отражающиеся в ней облака и кроны деревьев…       Нет.       Вместо того, чтоб впустую тратить время, он лучше пойдет на дальний полигон и поработает с новыми глазами.       А потом попросит у Сачио-сана новую миссию.       И выполнит её. Во что бы то ни стало.       Хари смотрела вслед своему жениху и хмурилась. Что-то с ним было не так. Тёплые глаза, прежде искрящиеся светом и любовью к жизни, теперь будто зимним ветром выстудило, а лицо застыло отрешенной маской. Что ж такое с ним могло случиться?       Два дня назад она вернулась с длительного патрулирования границы, и уже успела узнать, что ее жених, по слухам, попал в медовую ловушку Сенджу, и чуть было не подвёл весь клан, но благодаря новому гендзюцу сумел вывернуться. Но чтобы так? Конечно, случившееся с парнем огорчительно, но он же выглядит так, будто потерял все счастье в жизни! Тот, кого она не помнила унылым и опечаленным, теперь напоминал свежий труп, разве что только дышал и двигался.       Жениха надо было спасать.       Вот только… Слишком уж хорошо она знала такой взгляд. Видела уже. Неужели он всё-таки успел влюбиться? Да так, по-настоящему, как могут только Учихи? Влюбиться в шпионку, не глядя, не зная, кто она, без игры, всерьез. А потом, когда гендзюцу открыло ему истину, узнать, что он — всего лишь работа? Всего лишь глупая птичка, попавшаяся в сеть?       Вот ведь досада…       Итак, через три дня свадьба. Вряд ли за это время она успеет вправить ему мозги и вытащить из той ямы, в которую он себя загоняет. Значит, придётся проявить фантазию и изобретательность…       Одно хорошо — за эти три дня из деревни его никуда уже не выпустят. Ни на миссию, ни даже в дозор вокруг селения. Будут готовиться к церемонии и проверять обоих, его — особо тщательно. И за эти три дня надо успеть составить план по выбиванию из парня дурных мыслей — а то ведь с него станется сразу после свадьбы отправиться на самоубийственную миссию и оставить ее вдовой!       Невеселый это был день.       Пока они шли к маленькому храму, пока слушали священника и пили сакэ, пока возвращались — девушка внимательно следила за своим теперь уже мужем. И с тревогой подмечала следы долгой бессонницы и особую плавность движений, говорящую о крайней усталости. Похоже, с полигона он не вылезал даже ночью. А братья уже шепнули ей, что бывший слабак неожиданно резко вырос в силе и мастерстве. Вот уж воистину, воплощение старой байки об Учихах, получающих силу из боли. И когда, войдя в супружескую спальню, парень отчетливо покачнулся, поворачиваясь к ней, Хари не выдержала. Шагнула ближе, решительно содрала с мужа церемониальные одежды, вывернулась из своего кимоно, и пихнула, сбивая с ног прямо над футоном.       В глазах Рина отразилась тоска. А девушка уперлась кулаками по обе стороны его головы и произнесла как можно более твердо и убедительно:       — Сейчас ты будешь спать. Понял?       Он озадаченно моргнул. Потом дошло: вздохнул, прикрыл глаза, расслабляя мышцы… и уснул. Мгновенно.       Девушка невольно улыбнулась — довело же его… обычно шиноби для того, чтоб уснуть рядом с чужаком, нужно было больше, чем просто расслабиться.       — Заходите, — позвала она, ощутив за стеной чакру братьев.       Один за другим, они втянулись в спальню, и расселись вокруг футона, где спал новоиспеченный супруг. Хари тихо фыркнула — словно вокруг котла с кашей…       Сравнение Рина с едой повеселило братьев. Вот только эту еду требовалось еще приготовить…       — Что делать будем?       — Как говорил Юдзиро-доно, душевная боль излечивается добрыми друзьями, борделями и крепким сакэ, разбавленными тяжелой работой на свежем воздухе, — изрек старший брат. — Работу он себе сам обеспечил, вон уже веки синие. Друзьями мы будем, сакэ найдем, а вместо борделя просто на источники сходим.       — Главное — трясти его, как грушу, — подытожил младший брат. — Чтоб не то, что по несчастной любви страдать — думать сил не осталось!       Хороший план.       И может быть, у них всё получится, если девка Сенджу не успела пустить корни в его душе. Он никогда её не забудет, но они будут рядом, чтобы он о ней не вспоминал.       — А всё же он милый, — улыбнулась куноичи, рассматривая спящего. — Кстати, кто-нибудь знает, кто его в бордель отправил? Или сам додумался?       — Папаша и отправил, — хмыкнул Ичиро. — Опыта набираться. Типа, чтоб не опозорился.       — Его отец, что, считал, будто я стану требовать от мужа каких-то особых постельных техник? Отправил бы уже тогда к медовым куноичи, — Хари раздраженно стукнула кулаком по колену. Подобное распиздяйство по отношению к собственным детям ее раздражало. Клан всегда старался заботиться о своих, за детьми присматривали и учили все, кто имел возможность. Но это в свою очередь порой создавало такую ситуацию, когда родители с чистой совестью скидывали детей на соседей, которые не отказывались присмотреть за мелкими. Иногда выходило так, что на десять домов девять стояли пустыми, а десятый был набит разновозрастными детьми, чьи родители разошлись по миссиям, под приглядом одной или двух куноичи или шиноби, часто — раненых или увечных и не способных присмотреть за всеми и обучить всех.       А потом еще требуют, чтоб дети все умели, и удивляются, в кого бесталанными уродились…, а учить надо! Тогда и будут уметь. Тот же Рин… слабый, да, и неуклюжий. Но ведь не полный дурак! А еще умеет хорошо прятаться и бить из засады. Изучив историю его миссий, Хари заметила кое-что интересное. Рина ставили в команды к сильным, но — таким же молодым шиноби. И они часто попадали в неприятности просто от того, что захотелось продемонстрировать свою крутость.       А слабый паренек не лез вперед, прятался, ловко притворялся раненым или мертвым, и — часто спасал более сильных товарищей удачной атакой в решающий момент. Только вот как это звучало в рассказах… «Этот слабак сразу выбыл, только под конец боя очухался и помог добить побежденных»… и если б одна ее знакомая не проговорилась по пьяни о том, что «твой жених спас наши шкуры»…       Картинка вырисовывалась неприятная. И понятно тогда, почему он попался в медовую ловушку. Если все вокруг смеялись, да только и делали, что тыкали в нос неудачи, Сенджу всего-то и надо было, что выслушать да отогреть лаской. Ведь именно тепла Рину и не хватало.       — Хвалить его надо, — задумчиво протянула она, погладив тёмную макушку — не проснулся. — Хвалить, обнимать и не позволять делать глупости.       — И с родителями его поговорить, — добавил Сачиро. — Отдельно, так сказать.       — Ну, это пока подождет.       — Хорошо.       Братья покивали и засобирались расходиться.       — Отдыхай, сестра.       — Спасибо.       Она устроилась спать рядом — не под боком, но вплотную придвинув футон. Пусть чувствует ее чакру и привыкает.       В полусне мелькнула мысль о том, что придется еще разбираться со шпионкой, на которую Рин сумел наложить гендзюцу. Решить, как быть — можно ли использовать, или проще привлечь Хикару, чтоб тот ее выпотрошил, и — кунаем по горлу?       И попросить Главу, чтоб Рина к этому делу не привлекали…

***

      С тихим шорохом, отчётливо слышимым в тишине дома, кисть скользила по шелковому свитку, оставляя чернильный след. Твёрдая рука мастера выводила кандзи. Ещё один способ успокоиться и сосредоточиться, привести мысли в порядок. Сейчас это было необходимо, как никогда.       План вышел на финишную прямую. Ханако достаточно сильно втёрлась в доверие Учихе, чтобы начать влиять. Удачный экземпляр ей попался. Доверчивый, обиженный, наивный и весьма молодой. Неумелый. Опыта у мальчишки, похоже, совершенно нет, вот и нырнул он в медовую ловушку, словно карп в озеро. Влюбился безоглядно.       Сенджу усмехнулся. Все они такие, эти Учиха — любовь… Шинджоку брезгливо скривил губы. Какая, право слово, глупость. Но, стоит признать — удобная…       Перед глазами как назло встал взгляд того Учихи, что признавался ему в любви много лет назад. Странно все же — лица не помнит, а взгляд не забыл… должно быть, потому, что это воспоминание приятно согревало — что ни говори, а хорошо, когда на тебя смотрят, как на божество. Да, его внешность была великолепным оружием, удачно поразившим врага… как же его звали? Ю-как-то там, кажется… нет, не помнит. Да и зачем? Какой в том смысл? Враг, он на то и враг…       Но ничего. Скоро этот вопрос перестанет быть таким острым. Если… когда всё получится, проклятый клан, как минимум, ополовинится. Ну, а сопутствующие жертвы… Что ж, шиноби должен уметь ставить долг перед кланом превыше всего.       Кстати! О долге и клане.       Может, стоит поручить Хане-чан узнать про это их новое гендзюцу? Может, и получится чего… да, пожалуй, он так и сделает.       Всё равно, всё, что можно, Ханако уже сделала. Скоро придётся её убирать. Девчонка много знает. Не стоит оставлять следов — этот мальчишка, Глава, по глупому щепетилен, словно и не шиноби. Пусть ниточка приведет к Учихам — и оборвется.