Make love, not war

      Хироши заворачивает в кулёк сладости из засахаренных цветов — не самое дорогое из тех, что можно найти в столице, но Кото они очень нравились. А если обработать цветы медицинской чакрой, пока они растут, то кроме вкуса, будет от них и польза. Шиноби, конечно, на один чих, но подруге нравятся такие вещи. Мелкие полезные штучки — она и подсказала ему возможность создавать «целебные сладости» для богатых людей и их детей. Труда на каплю, а денег приносит много, ведь главными болезнями тех, кто имеет деньги, и в древности и ныне были желудочные. А тут… никаких тебе горьких пилюль и отваров — съешь сладость, и медицинская чакра сама собой поправит желудок и все, что к нему прилагается. А если правильно распустить слухи, чудесное лекарство станет популярным при дворе, из-за чего его цена еще больше вырастет. Им даже удалось отбить часть лекарственной торговли у Нара!       Да… кто бы ему сказал три года назад, что он не только полюбит Учиху — случалось такое, глупо отрицать, но и будет вести с ней совместное дело, не только узнавая чужие секреты, но и выдавая свои. Сенджу вспоминает чужую спокойную улыбку, мягкие тёмные волосы, похожие на шёлк, и довольно жмурится. Последний год он всё чаще жалеет, что глава уперся, смирившись с «неофициальным перемирием», но не соглашаясь на настоящий мир. Что ж, возможно, у Буцумы для этого есть какие-то стоящие политические причины, но простым шиноби, вынужденным сотрудничать с оглядкой из-под полы, от этого не легче…       Недавно Хироши задумался даже о том, что мог бы выкупить Кото и взять в жёны, как обычную гражданскую. Денег хватит, Наставница не осудит, одобрит и поддержит, а Учихе хватит мастерства, чтобы таиться и среди шиноби. Единственное, что мешает — он не хочет вынуждать подругу на жизнь в вечной лжи.       Он вздохнул чуть расстроенно, но тут же отбросил грустные мысли. Он идёт порадовать любимую, и в данный момент это самое главное. Присовокупив к красиво завёрнутым сладостям резной гребень и небольшой свиток по бесчакровой медицине, он шагнул на улицу. Неспешная, спокойная походка, полная достоинства, и серьёзное, собранное лицо господина, идущего по чрезвычайно важным, но терпящим время, делам — привычная маска, от которой уже не тошно. Привык. В столице по другому нельзя. Дайме не одобряет, когда по крышам носятся шиноби, пугая жителей. Нужно работать на репутацию, даже если сейчас хочется уйти шуншином и появиться непосредственно перед дверями чайного домика.       Невежливо и опасно. Многие забывают, что он шиноби, а не просто лекарь-целитель, и это ему на руку.       — Добрый день, достопочтимый господин! — девочка у дверей кланяется, приветливо улыбаясь.       Сенджу про себя усмехается, добрый, маленькая Учиха, добрый. А ведь помнится, узнав, кто скрывается под масками большинства «гражданских» девочек этого места — злился, не передать словами. Особенно на Кото.       После — решил, что в эту игру можно играть вдвоем. Полагал, что защищен, что уж от него-то хитрая куноичи ничего не добьется. И как удивился, когда вместо словесных игр ему предложили… попробовать просто честно сотрудничать! Он ей — методику восстановления тела после тяжелых ран без помощи чакры, она ему — методику восстановления разума после пыточных гендзюцу, не требующую мастерства менталиста.       Так и менялись. Общались. Ругались и злились, рассказывали друг другу о себе. Придумывали новое. Изучали… работали.       «Слепой несет безногого» — так она сказала однажды, и он рассмеялся — правда, как он, не имея ни капли дара, незаметно стал специалистом в восстановлении пострадавших от гендзюцу — конечно, не таких, как недоброй памяти, «поцелуй Цукиёми» или нынешняя выдумка, соединяющая души. Нет — те, что просто и грубо калечат сознание, превращая сильного шиноби в трясущуюся тряпку или в идиота. И вроде бы ничего особенного — просто покой, успокоительный чай, определенная обстановка в доме, задушевные разговоры… со стороны здорово смахивало на то, что делают монахи-целители душ со всякими нервными и скорбными разумом гражданскими. Казалось бы — причем тут железные воины-шиноби? Но это работало, и работало хорошо!       А она…       Шиноби — крепкие люди. И мало, кто из них задумывается о том, что они — тоже люди, тоже могут быть больны или ранены. Кунай с малой трещиной внутри не годится в бой, но в живом теле таких трещин может накопиться много, очень много, прежде, чем оно откажется сперва работать, а потом и жить… а шиноби — многие из них — полагают, что их воля превозможет все… и ошибаются. И очень удивляются потом, когда делаются калеками из-за, казалось бы, незаметной мелочи. Ведь были здоровы! Подумаешь — едва оправившись от раны в живот, с удовольствием поели жареного мяса — хоп, и часть чакры уходит на новое восстановление едва на живую нитку скрепленных потрохов. Потом — еще и еще… не болит же, и бегать не мешает, чего тревожиться?       Бывает и похлеще — получив сильный удар по голове и едва дождавшись, когда пройдут звезды перед глазами и желание блевать на каждом углу, тут же идут на новую миссию. Ведь здоровы! Да, целитель напомнит, что такая травма может напоминать о себе внезапными головокруженими еще, как минимум, несколько месяцев, а значит — никаких опасных миссий, критически важных для клана! Только миссии малой и средней степени важности, и только в составе отряда, чтоб было кому поддержать на бегу или прикрыть в драке… но кто будет слушать? Они же самые крутые и сильные, лучше знают, а потом, в лучшем случае, виновато моргают с футона, пока целитель штопает им новые дыры в шкуре.       И так приятно встретить того, кто если не понимает точно всех процессов, то хотя бы осознаёт риски. И тянется к знаниям, чтобы быть в состоянии с ними справиться, даже если под рукой нет ирьенина.       Она бы была прекрасным врачом... она уже врач. Не такой, как он, но достаточно, чтобы на ее руках до прихода помощи не умер товарищ. И это многое значило, это помимо воли заставляло радоваться за нее — ученица…       И уже не хотелось сражаться, не хотелось ругаться и злиться. Просто сидеть рядом и пить терпкий чай, заедая сладостями и делиться впечатлениями от прошедшего дня оказалось намного приятнее. Мирно, несмотря на все препятствия, несмотря на едва утихшую вражду. И так упоительно проснуться утром рядом с прекрасной девушкой, трогательно спящей, прижавшись щекой к груди. Хироши сам не заметил, как пал к ногам Учиха. Попался и утонул...       Но что ж, до тех пор, пока это не несёт вреда их кланам, в этом нет ничего плохого. И может быть однажды, и Буцума-сама признает это.       Сенджу улыбается вышедшей к нему куноичи, позволяя увести себя в личные покои.              У Хироши Сенджу много работы в столице, хороший медик востребован вельможами и аристократами, те у кого есть деньги, готовы платить, чтобы их хвори — порой такие смешные для шиноби — немедленно вылечили. Поэтому приходит он не так часто, как им обоим бы этого хотелось, но каждый его приход желанен, а встреча — повод для радости.       Она усаживает его за низкий чайный столик, заваривая его любимый чай, улыбается. Их маленькая традиция, зародившаяся совершенно спонтанно — сначала посидеть в тишине, слушая и наслаждаясь спокойствием.       Поскольку сегодня их ждет беспокойный разговор.       Глава разведки Сенджу тайно от главы своего клана уже два года прорабатывает мирный договор о союзе с Учихами. Союзе, который, фактически, уже есть — но нельзя же просто так выйти перед всеми и сказать: мы помирились. Ведь помирились, если быть честными, далеко не все…       Были и среди Сенджу упертые, как их глава, полагавшие, что временная передышка — это возможно, но мира с Учихами не может быть. Были и среди Учих такие, кто из осторожности сперва подождал применять гендзюцу на первом попавшемся Сенджу, а после, узнав, что оно делает с обоими, с Учихой и его жертвой — решительно отказался.       Поэтому здесь надо было действовать очень осторожно, исподволь расспрашивая, наводя на мысли… Хироши, узнав о плане, уж точно не обозлится, да и вообще — давненько подумывает о том, чтобы предложить ей союз. В его возрасте давно бы пора обзавестись семьёй, лишь его упрямство не позволило старейшинам его поскорее женить. А тут появится настоящий шанс — надо всего лишь принять тот факт, что мир — необходим, что это не блажь и не уловка.       Вот только есть в этом одна большая проблема. Если с разведкой Сенджу все известно и просто — на смену погибшему по собственной самоуверенности старому пауку Шинджоку пришел разумный и не склонный к простым решениям Надешики, то у Учих этих глав, как и разведок, оказалось по сути две. Частью одной была Кото, чьей начальницей — как и наставницей всех медовых куноичи клана — была старая Акеми, отнюдь не горящая стремлением к миру. А вторая, дублирующая, была завязана на Учиха Киру, который, несмотря на связь с одним молодым Сенджу, был склонен скорее забрать свою пару в плен — в клан, чем возиться с заключением мира и поступаться выгодами. И пока ему не станет окончательно ясно, что договор равноправен, что оба клана примут равное количество уступок, он на мир не пойдет.       Здесь не обойтись без личной встречи. И договариваться об этой встрече сильные шиноби будут через нее.