Часть 37
17 октября 2020 г. в 19:41
— Скажи мне, ты это нарочно?
— Именем клана клянусь, у меня и в мыслях не было тебя подкараулить! — подняв руки, Таджима мирно улыбался, а Сенджу хмуро прислушивался к шорохам леса. Похоже, Учиха и впрямь был один.
Они столкнулись на нейтральной земле, неподалеку от границ обоих кланов. Учиха вывернул навстречу из кустов и запросто спросил, как дела. А Сенджу, в большей мере смирившийся с присутствием в своей жизни екайского отродья, только мрачно поинтересовался, где же обещанное время на раздумья. Учиха заверил своего противника в том, что не собирается ни накладывать гендзюцу, ни еще каким-то образом давить, и вообще он просто мимо проходил. Но если Сенджу-сан не возражает, не отказался бы вместе пройтись до развилки.
«Что я теряю?» — философски подумал Буцума, к которому после недели на горячих источниках вернулись некоторая ясность мысли и относительное спокойствие. И сказал ворчливо: — Биджу с тобой, пойдем.
Учиха улыбнулся и сделал полшага в сторону, пристраиваясь сбоку и предусмотрительно вставая так, чтобы оставаться в поле зрения. Буцума это оценил.
Они не виделись в живую вот уже три года, и, наверное, Таджима был всё-таки прав — несмотря на долгую вражду, прошедшего времени хватило, чтобы он больше не дёргался в его присутствии за кунаем в первое же мгновение. И это много.
— Ты сливаешься с лесом, — вдруг доверительно сказал давний враг. — Я никогда раньше не видел этой техники в твоём исполнении... так.
— Это не техника, — задумавшись о своём, Буцума ответил прежде, чем подумал, но спохватившись, всё же решил закончить мысль. — Это естественный фон. Его, напротив, очень сложно использовать в бою.
— О… ясно, — в темных глазах что-то промелькнуло, но Учиха ничего не сказал — за это Сенджу был благодарен. Успел уже представить похабное: о, ты настолько мне доверяешь?
Но враг промолчал, даже как будто смущенно. Или не враг? Екай побери, кем теперь считать этого…
Шаг, еще шаг. Мерное движение, молчание… и правда — о чем им говорить? Как добрым соседям, поинтересоваться здоровьем семьи и успехом в делах? Сенджу не был уверен, что это уместно — слишком долгое время успехи одних означали неудачи других.
— Сегодня хороший день, — внезапно заметил Учиха.
— Угу, — буркнул Сенджу, внутренне радуясь — и правда, лучше о погоде…
— Вообще лето в этом году на редкость удачное, — продолжил Таджима с таким видом, будто находился на чайной церемонии у дайме. — А ведь приметы сулили холод и много дождей… в деревнях опасались неурожая.
— Хорошо, что этого не случилось.
— Я недавно представил, — Учиха заговорил оживленней. — Что было бы, воюй мы по-прежнему. Прибавь к войне голод — следом придут болезни, за ними — гибель самых слабых, детей, стариков, раненых. Кланы слабеют, но пока этого не видно — мы вытягиваем на самых живучих и сильных, на сердце клана. Сердце живо, оно еще бьется — но мы лишились ног.
— Такое уже бывало.
— И всякий раз от окончательного уничтожения нас… или вас… спасало чудо.
Да... Чудо. Счастливое стечение обстоятельств или нелепая случайность... громкий скандал, как со старейшиной Аяме, или тихий уговор... Ками миловали и берегли их, но долго ли это будет продолжаться?
Буцума прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Если подумать... он ведь и сам хочет мира. Настоящего мира. И никаких «но» тут быть не может. Он так устал...
Неожиданно пришло ощущение прикосновения — до запястья осторожно дотронулись горячие пальцы. Буцума остановился, но не открыл глаз. Не потому, что боялся гендзюцу, просто... стоять так оказалось... уютно?
Пальцы скользнули ниже, щекоча ладонь, и переплелись с его собственными. Так странно... и совсем нет отторжения. Их чакры сплетались, словно два вьюнка, такие разные, но словно бы дополняющие друг друга.
Таджима придвинулся ближе.
— Если ты против, я уйду, — тихо сказал он. Буцума промолчал.
Вторая рука Учихи легла на пояс, обнимая, прижимая и словно невзначай ложась ровно на скрытый доспехами шрам. Шею опалило горячее дыхание и Сенджу позволил себе вздохнуть и расслабить плечи.
Так и остановились.
— Ты пахнешь мёдом, — шепнул Таджима.
— Такое говорят куноичи.
— Все равно. У тебя приятная чакра.
— Хм… — Буцума вдохнул запах чакры Учихи, который теперь, когда тот был рядом, сделался очень отчетливым. Странно — его восприятие тоже изменилось.
На поле боя все Учиха были примерно одинаковы — удушливый дым, пожарище, порой с привкусом чего-то ядовитого, приторного или дурманного. Но теперь… появилось столько оттенков…
Конечно, он не был чувствителен к запахам так сильно, как Инудзука. Но почуять привычные, обычные запахи ему было под силу, и теперь Буцума мог уверенно сказать — Учиха пах домом. Не костром — домашним очагом, над которым сплетались ароматы чая, легкого вина и чего-то съестного. Еще — дерево стен, нагретый камень, ароматные травы и особенный, горьковатый, но мирный запах уголька, который достаешь, чтобы нарисовать картинку или иероглиф.
— Твоя чакра обещает тепло и безопасность, — после некоторой заминки нерешительно ответил Сенджу, проанализировав свои ощущения. — Время на раздумья, помнишь? — добавил, почувствовав улыбку Учихи на коже и тёплые губы, прикасающиеся к шее легко, как ветерок.
— Но если просто попробовать?
Буцума повернул голову, впервые вглядываясь в чужие черные глаза без подспудного страха — пусть еще с напряжением, но не готовясь отражать удар. Учиха выглядел моложе его — ни одного седого волоса, гладкая кожа, только в уголках глаз мелкие морщинки. Ровные тонкие линии бровей и длинные ресницы.
«Все равно не отвяжется».
Он не стал отшатываться, когда Учиха потянулся к его губам.