A little present

- Эджи, успокойся пожалуйста, это обычная простуда, - вопрошал Блубери, пока Эджи накрывал его очередным одеялом и подсовывал еще подушек под спину. Знал Эджи, какая это «обычная простуда». Блубери заболел уже третий раз за месяц, и это на большом сроке беременности. Душа уже сформировалась в узнаваемое сердечко с элегантными гибкими формами и заостренным кончиком, что явно указывало на то, что будет девочка. Теперь душе осталось окружить себя плотной магией и сформировать маленькое костяное тельце. И на таких серьезных процессах Эджи не хотел позволять Блубери болеть ни единого дня, поэтому уже с утра вызвал доктора, а также взял несколько отгулов, чтобы окружить Блубери и дочку максимальной заботой. - Эджи, - продолжал Блубери, - ну правда, перестань так беспокоиться, - а потом громко чихнул. - Если это обычная простуда, то Герсон вылечит тебя за считанные часы, - Эджи подал коробку бумажных носовых платков, - а пока оставайся в кровати и не вылезай. Я о тебе позабочусь. - Зачем беспокоить его по пустякам, он и так очень много делает для нас, - не унимался Блубери, а потом высморкался. – К тому же, у тебя работа, я не хочу отрывать тебя от важных дел. - Важнее тебя никаких дел не существует, - Эджи присел на край кровати. – Так что перестань капризничать и отдыхай. Вам обоим нужны силы. Эджи положил руку на выпирающий из-под одеяла живот и улыбнулся. Блубери ничего не оставалось, как послушаться и успокоиться, ведь сопротивляться воле Эджи очень трудно, и не только потому, что у него слишком властное обаяние и заботливо-приказной тон. Герсон посетил скелетов после обеда, проходя в спальню в накинутом на плечи халате ради приличия, а также со своим огромный саквояжем из давно потрескавшейся кожи, в котором, кажется, были лекарства от всех болезней, даже смертельных. - Здравствуй, Блубери. Как поживаешь? Как идут дела у вашей принцессы? – нараспев поинтересовался Герсон, улыбаясь Блубери доброжелательной старческой улыбкой. - Здравствуйте, Герсон, - Блубери не мог не улыбаться при виде этого солнечного старика. – У нас все хорошо, только я тут приболел немного, а Эджи не выпускает меня из кровати. Хоть вы скажите ему, что все хорошо, и я тут не умираю. - Ну-у, - протянул Герсон, обходя кровать и ставя саквояж на тумбочку, - Эджи зачастую паникует не без причины, так что давай я сначала взгляну на тебя, а потом буду переубеждать его. Договорились? - Угу, - Блубери кивнул с легкой улыбкой на лице. Эджи стоял в стороне, пока Герсон слушал дыхание Блубери, проверял нос и горло, а также смерил температуру костей, а потом, на всякий случай, взглянул на плод сквозь уже довольно потемневшую эктоплазму и послушал его тоже, затем снял стетоскоп и произнес: - На первый взгляд и правда ничего серьезного, - он обернулся к Эджи, а Блубери в это время выкрикнул «я же говорил!», - однако я бы рекомендовал постельный режим до полного выздоровления. Тебе совсем скоро рожать, Блубери, так что не переусердствуй с нагрузками. Маленькой душе требуется много твоих сил, чтобы развиваться. Вот, - Герсон пошуршал в своем огромном саквояже и выудил бутылочку с сывороткой, - нужно принимать по стакану два раза в день, на две трети разбавив с водой. Это довольно легкое лекарство, оно не будет перегружать беременный организм, но если завтра не станет лучше, то звоните. Я предложу кое-что другое. Эджи принял к сведению каждое слово, а потом серьезно кивнул и поблагодарил доктора. Герсон попрощался с Блубери и вышел за дверь, Эджи проследовал за ним, чтобы проводить. - Вы уверены, что ничего серьезного? Он просто уже третий раз заболевает за этот месяц, я опасаюсь… - Эджи, друг мой, я все понимаю. У него просто сдает иммунитет, потому что душа ребенка вытягивает из него все силы. Это нормально, особенно учитывая, что это его первая беременность. Он молодой – справится. Так что не волнуйся слишком много, оставь это для родов и родительской жизни, вот уж где нервы понадобятся, - Герсон по-доброму рассмеялся. - Хорошо, я понял, - согласно выдохнул Эджи. - Просто держи его в тепле, пои горячими напитками и корми горячей едой. В атмосфере полного комфорта он быстро победит болезнь. - Спасибо, Герсон, - Эджи пожал руку доктору и проводил за порог. Эджи, не откладывая, развел лекарство и как строгая мама следил, чтобы Блубери все выпил. Блубери жаловался, что у лекарства горький травяной вкус, от которого дрожь пробегала по костям, но при этом он продолжал послушно пить, ведь со здоровьем не шутят, особенно когда ты отвечаешь не только за себя. Затем Эджи накормил Блубери, и тот через некоторое время погрузился в дрему. Эджи в это время решил посвятить время работе, при этом не выходя из комнаты и не покидая Блубери ни на минуту. К позднему вечеру Блубери проснулся от собственного громкого и беспрерывного кашля, который напугал Эджи своей неожиданностью. Эджи тут же подлетел к Блубери и ждал с обеспокоенными глазами, когда кашель успокоится, но Блубери все продолжал кашлять, аж до слез, и заглушить его удалось только горячим чаем. Блубери слабо держал кружку, грозясь выронить ее в любую секунду. Он чувствовал себя разбитым и слабым, его веки стали тяжелыми и болели, а голова пульсировала от подскочившей температуры. - Малыш, тебе хуже? – обеспокоенно спросил Эджи. - Немного, - прохрипел Блубери. Эджи вновь развел лекарство и напоил им Блубери, а потом аккуратно уложил обратно на подушки, придвинулся поближе, взял за горячую руку и стал поглаживать косточки. - Скоро станет лучше, - шептал Эджи, обеспокоенный, что все стало только хуже. Он уже думал опять звонить Герсону. Блубери не ощущал в себе сил, ему было тяжело внутри, словно тело превратилось в свинец. Он хотел, чтобы это ощущение поскорее исчезло, он хотел, чтобы его защитили. Блубери повернулся на бок к Эджи, притянул его руку ближе к груди, прикрыл глаза и громко шмыгнул заложенным носом, а потом выдохнул через рот. Эджи просидел рядом минут двадцать или тридцать, приговаривая, что все скоро пройдет и что все будет хорошо, и продолжая гладить Блубери то по руке, то по костям, а потом в атмосферу комнаты сорвалось негромкое: - Почитай мне. Эджи опешил на долю секунды, а потом спросил: - Что хочешь услышать? - Твои книги. - Ты уверен? – удивился Эджи, ведь у него были книги в основном по экономике, менеджменту и инженерии. Он не держал художественную литературу. - Угу, мне нравится, как это звучит. Эджи пожал плечами, мягко высвободил руку и дошел до книжной полки, где стояли основные книги для работы, а потом вытащил ту, которую совсем недавно начал перечитывать. Он вернулся к кровати, устроился рядом и открыл книгу на месте закладки. Блубери тут же повернулся на другой бок, забрался чуть выше и прильнул к телу Эджи, который тут же почувствовал, какой Блубери был горячий. Эджи начал негромко читать вслух, и поначалу ему это казалось уморительным, ведь он читал книгу по планированию бюджета монстру, который всю жизнь занимался только музыкой и музыкальными инструментами. Однако странные ощущения скоро прошли, и Эджи спокойно читал, даже понимая, что он произносит, ведь обычно он плохо воспринимал информацию на слух. Блубери с упоением слушал и даже не зевал, он просто тихо лежал, будто уже спит, и сопел заложенным носом прямо в позвоночник Эджи. К полуночи Блубери все-таки уснул. Однако Эджи засыпать не собирался и до середины ночи следил за Блубери, чтобы быть рядом, если тот вновь проснется от кашля, но все было тихо и спокойно, а потому Эджи не заметил, как заснул рядом, держа Блубери за руку. Наутро Блубери чувствовал себя намного лучше, но у него все еще была слабость во всем теле, поэтому Эджи откармливал его, поил чаем и лекарством, а также дарил всю свою заботу и внимание. Блубери потонул в этом. Они весь день смотрели фильмы на ноутбуке, а вечером Эджи сбегал в магазин неподалеку и принес пирожки с ягодной начинкой. Эджи постоянно был рядом, и это грело Блубери, как никогда. Это было прекрасное время, потому что оно было таким редким. Блубери уже забыл, когда они с Эджи так долго были вместе, когда они в последний раз не просто смотрели фильм дома, а ходили в кино. Несомненно, их будущая жизнь подразумевает жертвование личным удовольствием, а также множество лишений, но Блубери был бесконечно рад, что хотя бы на эти пару беспокойных дней они были неразлучны. Благодаря такой всеобъемлющей заботе Блубери вскоре был полностью здоров.