A little present

Скелеты оглянуться не успели, как подкралась двадцать четвертая неделя беременности, а это значит, что роды уже очень и очень близко. Эджи решил больше не ждать и, чтобы перестраховаться от неожиданностей, отправил Блубери в клинику на сохранение, в отдельную оплачиваемую палату, которую он забронировал пару недель назад. Блубери, конечно, не очень хотел уходить из дома, ведь здесь ему было комфортней, Эджи видел чаще, но также он чувствовал, что ребенок совсем скоро появится на свет, поэтому послушно согласился и подготовил все необходимые вещи, наполовину забивая сумку книгами, чтобы не так сильно скучать в палате. Они поехали в больницу вместе, чтобы Эджи помог обустроиться. Палата была довольно просторной для одного: тут была ванная комната с душем, телевизор, большой стол и стул, пара удобных кресел, даже небольшой шкаф для одежды и, конечно же, мягкая кроватка для будущего ребенка. Палата находилась на третьем этаже, и у нее даже был небольшой балкончик, чтобы дышать свежим воздухом и любоваться природой заднего двора, но так как за окном все еще была ранняя весна, то выходить наружу было довольно холодно. Вскоре в палату вошел врач, познакомился с Блубери, спросил про самочувствие, а потом рассказал о порядках и что ждет Блубери в ближайшее время, также он обратил особое внимание на кнопку вызова медсестры, которую Блубери ни в коем случае не должен стесняться нажимать, если ему что-то будет нужно или станет плохо. Блубери поблагодарил врача, а потом тот вышел, но Эджи поймал его в коридоре, куда внезапно выбежал, чтобы попросить сообщать о малейших проблемах ему напрямую, особенно если начнутся роды. Врач заверил, что все сделает, и Эджи может полностью ему довериться. Эджи благодарственно пожал врачу руку, а потом вернулся в палату, пробыл с Блубери до обеда, а потом уехал, потому что нужно было решать срочные дела на работе. Блубери старался не скучать и не грустить в больнице, постоянно занимая себя чтением, просмотром телевизора и другими делами. Он даже начал пробовать рисовать: сначала просто какие-то вещи, вроде вазы с цветами, которые медсестра меняла раз в пару дней, а потом стал придумывать картины сам. Выходило, конечно же, неумело и с нарушением сотни пропорций за раз, но хотя бы отвлекался от меланхолии. Блубери постоянно заводил разговоры то с врачом, то с медсестрами, и те с удовольствием болтали с ним, но потом быстро убегали, потому что у них были дела. Блубери прекрасно все понимал и не обижался. Эджи звонил каждый день в любую свободную минуту и интересовался состоянием и здоровьем, на что Блубери с радостью отвечал каждый раз, но через несколько дней его стали отягощать одни и те же вопросы, однако он не мог упрекать Эджи, который с ума сходит от волнения за ребенка и его появление на свет. В палате, имея кучу свободного времени, Блубери все чаще задумывался о том, как изменится его жизнь после рождения дочери. Он много думал о том, какая будет его дочь, на кого больше похожа, как будет себя вести и что делать, когда подрастет, а также сможет ли Блубери справиться со всем этим. Как не посмотри, а он очень молод и опыта у него мало, особенно в таких делах. Эджи, конечно, старше и будет хорошей поддержкой, но он также будет постигать с нуля путь родителя, и от всего этого Блубери было немного волнительно. Они даже комнату для дочери и первые вещи начали готовить слишком поздно, а потому совсем не успели обсудить ее имя. Блубери пару раз задумывался над этим, но потом все мысли вылетали из головы, а у Эджи даже не было времени, чтобы подумать о еде или сне, не то что об имени будущей дочери, - настолько его замучила работа и подготовка к отпуску. Зато теперь у Блубери есть целая куча времени, чтобы подобрать варианты. Выбрать имя оказалось не так просто, ведь он хотел, чтобы оно подходило дочери, но как это возможно, когда ты совсем не знаешь какая она будет. Блубери просто открыл интернет и стал просматривать все имена и их значения, но ни одно не лежало к душе, и тогда Блубери подумал поговорить с Эджи, но во время каждого звонка это вылетало из головы. В ночь перед родами у Блубери был сон, в котором к ему пришел ангел и прошептал имя дочери. Оно так понравилось Блубери, что он старался его запомнить, но ранним утром начались схватки, и мыслей просто не осталось – в голове была лишь боль и волнение. Блубери стал жать на кнопку вызова как сумасшедший, чувствуя, что вот-вот свихнется. Эджи спал на кровати, не выпуская телефон из рук уже который день, поэтому, получив сообщение от доктора, он тут же вскочил с кровати и, едва натянув на себя рубашку и брюки, поехал в больницу. Ему было плевать на цветы, конфеты и шарики, он просто хотел быть рядом, когда это произойдет, чтобы поддержать Блубери. Мишуру он всегда успеет прикупить. Эджи ворвался в больницу и побежал в сторону родильного отделения, на входе в которое его жестко остановила дежурящая медсестра. Эджи едва умудрился произнести все нужные слова, чтобы его поняли и повели к Блубери. Прошло уже сорок минут с момента, как Эджи получил сообщение, и он надеялся, что еще не поздно. Медсестра провела его в коридор, где принимают роды, накинула халат, что висел у входа, а потом подвела к окну и подняла занавес. Эджи увидел, как Блубери лежал на кушетке весь в поту и кричал, а вокруг него хлопотало два врача и акушерка в ожидании ребенка. Медсестра пояснила, что прошло уже полчаса, но ребенок пока не торопился. Эджи смотрел на измученное лицо Блубери и волновался так, будто он сам сейчас рожал. Он не мог видеть, что происходит, потому что ноги, живот и ребра были скрыты ширмой, поэтому Эджи даже не мог видеть ребенка, который все еще был внутри экто-живота. Блубери в очередной раз потужился, а потом упал обратно на кушетку, сильно ударяясь черепом об мягкий подголовник. Он сжал держатели со всей силы и снова закричал. Это было просто невыносимо, боже, как же это было адски больно. Врачи не выдержали страданий и дали небольшую дозу обезболивающего, но это нисколько не помогло положению. Блубери чувствовал, как ребенок толкается, но при этом все еще не покидает утробу. Блубери заливался слезами, он хотел, чтобы все это поскорее закончилось. Внезапно один из врачей сказал, что Эджи стоит за стеклом, и Блубери повернул голову, чтобы ослабленным зрением через мутное стекло разглядеть знакомый высокий силуэт. Блубери улыбнулся всего на мгновение, а потом вновь скорчился от боли, которая разрывала его тело на части раскаленной кочергой. Так продолжалось около двух часов, и это были самые тяжелые и напряженные два часа в жизни всех присутствующих: Эджи неотрывно следил за процессом и волновался, казалось, за целую планету, Блубери едва не умирал на кушетке, пока ребенок медленно появлялся на свет, лениво покидая эктоплазменную оболочку. Врачи постоянно были в напряжении и готовы сорваться на любое движение, поэтому когда ребенок все-таки покинул живот, они приняли его с облегченными вздохами. Плотная синяя оболочка, в которой формировался скелет, рассыпалась, крошечная душа пустила свой первый удар вне эктоплазмы, а потом стабильно забилась и засияла. Ребенок через несколько долгих секунд закричал пронзительным тонким голосом, который окончательно всех успокоил. Блубери тяжело и долго выдохнул и наконец-то смог расслабиться. Боль постепенно отступала, но все еще пульсировала внутри, хотя это было не сравнимо с тем, чтобы было несколько минут назад. Пока Блубери пребывал в полубессознательном состоянии, врачи помыли ребенка, сделали первичный осмотр, а потом завернули в пеленку и дали Блубери на руки на пару минут. Блубери, ощутив родную частичку рядом с собой, заплакал от счастья, не в силах совладать с переполняющими тело и душу эмоциями. Дочь была по-настоящему прекрасна: такая теплая, такая маленькая и трепещущая, такая хрупкая и беззащитная. Блубери тут же захотел укрыть ее от всех тягот и невзгод этого мира. Его ослабленная душа забилась в такт биению души дочери, и Блубери почувствовал, как его душа сияет вместе с душой малышки. Эджи стоял за стеклом, не двигаясь и не моргая, и скупая мужская слеза все-таки скатилась по его щеке. Он был безумно счастлив, и ему не терпелось познакомиться с дочкой.