Мистер Ким

Я лежу не шевелясь на полу и мечтаю слиться с этим самым полом или просто раствориться в воздухе. Пожалуйста. Господи, как же неловко! Я не знаю сколько прошло времени, возможно, целая вечность. Это даже к лучшему. Закрываю глаза и медленно выпускаю воздух из легких через сложенные в трубочку губы. Просто нужно успокоиться. Дыши. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Потом хмурю брови и протяжно мычу. Черт. Черт. ЧЕРТ! И когда этот наглый тип меня заметил? Я начинаю судорожно дергать конечностями, шевелю ногами и руками в разные стороны. Со стороны я похожа на букашку, которая не может перевернуться со спины на живот. Вот поэтому и психует. Он знал, что я смотрю с самого начала, да? Я подергиваюсь еще некоторое время, а потом опускаю руки и ноги, те шлепком ударяются об пол. Теперь я похожа на упавшую звезду. Кто-нибудь успел загадать желание? Проклинаю себя и свою тупую голову, зарывшись пальцами в волосы. В конце концов, это было ожидаемо. Меня сложно было не заметить. Но я одного понять не могу, почему я просто не отошла. Могла ведь. Ой, кого я обманываю, конечно, я все понимаю. Просто у кого-то давно не было секса, Аня, очень давно... Фыркаю собственным мыслям. А если быть точнее он был всего раз. Около года назад. Когда мои любимые одноклассники уговорили меня первый раз в жизни попробовать алкоголь (теперь я к нему очень негативно отношусь), я тогда знатно так напилась (лучше выразиться — набухалась), а потом моя (бывшая) школьная подруга, хихикая, закрыла меня в комнате с каким-то парнем, чьего имени я даже не помню и даже не уверена, что знала вообще. Это было ужасно. Ну, по тем отрывкам, что я помню, конечно. У меня был не такой уж и большой опыт в отношениях, но я даже парочку раз целовалась. Это успех. Ведь мама мне постоянно (когда появляется дома) твердит: «Учеба. Учеба. И только учеба». Но какая ирония, с ней (учебой, хотя и с матерью тоже) у меня дела не очень. С класса так пятого. Поэтому учителя тянули меня за уши, не давая погрязнуть в двойках и тройках. До сих пор не знаю, для чего они это делали, но в любом случае, с их помощью я смогла окончить школу без троек, что очень странно. Тихонько приподнимаюсь и сажусь на корточки, выглядывая в окно. Шторы закрыты. Фух, Слава Богу. Я встаю и выхожу из комнаты. Нужно умыться. И срочно. Когда я возвращаюсь, тут же замечаю свет. Они так быстро? Я моментально ложусь на пол, попутно думая, что вообще творю. Я же ничего запретного не делала. Просто сидела дома и смотрела в окно. Который сейчас час? Ползу к столу и начинаю рукой шарить в поисках телефона. Мои пальцы нащупывают предметы, которые явно не похожи на мобильник. Когда я нахожу его, то тут же вглядываюсь в дисплей. 20:05 Самое время готовиться ко сну. И не важно, что обычно я ложусь около трех часов ночи. В комнате мистера Кима, кажется, пусто, поэтому я решаюсь подняться на ноги. Сейчас я определенно выгляжу еще более помятой и уставшей, чем обычно. И еще немного озабоченной. Господи. Подбираю с пола одеяло, выпрямляюсь, и все… Оно тут же летит обратно к чертям. Потому что мистер Ким стоит, упершись ягодицами о стол, сложив руки на груди. В его глазах танцуют огоньки, а на губах нескрываемая ухмылка, когда его плечи начинают немного сотрясаться от смеха, я не выдерживаю и разворачиваюсь, намереваясь покинуть эту чертову комнату. Вот только я совсем не предполагала, чтобы мой уход будет настолько эпичен. Если бы мои ноги просто переплелись, есть вероятность того, что я бы не упала. Но нет. Я еще успела запнуться о гребаную банку с мороженым (как она оказалась на полу?) и полетела вниз, плашмя упав на пол. Больно ударяюсь подбородком и скулю. — За что? За что мне все это? — бормочу я, утыкаясь лбом в старый ковер. Боюсь выглянуть в окно и увидеть там этого самовлюбленного мистера Кима. Чтоб его. Поэтому с горе пополам на карачках выбираюсь из комнаты. Думаю переночевать в маминой комнате (у нее-то шторы, надеюсь, есть), в коридоре дергаю за ручку двери (к слову, в ее комнате я не появлялась года два), но она оказывается заперта. Что? Она это серьезно? Хорошо. Подхожу к порогу своей комнаты, просовываю руку в дверной проем и выключаю свет, благо выключатель находился не так далеко. В темноте нахожу в шкафу простынь, под свет дисплея телефона на столе обнаруживаю портновские булавки. Со стула закрепляю ткань, представляя вместо нее шикарную дорогущую штору. Я еще та пафосная... леди. Ложусь в постель. Как говорится, утро вечера мудренее. По крайней мере, я на это надеюсь. Утром меня будит хлопок двери. — Ты что еще спишь? — с порога орет на меня мать (когда она успела вернуться?). Я выглядываю из-под одеяла и устало смотрю на нее, и в это время у меня возникает чувство, будто я не спала всю ночь (хотя так оно и было). Наблюдаю, как женщина заходит в мою комнату и ошалело смотрит куда-то вперед. — Это что еще такое? — удивляется она, я приподнимаюсь на локте и разворачиваюсь, чтобы, наконец, увидеть, что же имеет в виду мама. — Зачем ты это сделала? Она резко срывает простынь, которая и так почти держалась на соплях и служила мне стеной для защиты от соседа напротив. Я задумываюсь, облизнув засохшие губы, и подмечаю, что подбородок болит от вчерашнего падения. Прикрываю его рукой. — Чтобы солнце утром не светило. — Солнечная сторона с другой стороны, — поправляет меня мать, вскинув одну бровь. Я еще раз оглядываю невысокую женщину, которую зову своей матерью. Останавливаю взгляд на ее новой прическе (и когда она успела сделать каре?) и строгом сером костюме. Откровенно говоря, за то время, которое она проводит на работе, я даже успеваю немного забыть ее голос и внешний вид. Вот сегодня я вижу ее впервые за месяц, например. — Что замерла? — интересуется она, перестав упирать руки в бока. — Вставай. Уже девять. Мама еще раз строго осматривает комнату и выходит. Доброе утро. Вообще моя мать весьма противоречива. Мы не так часто видимся после смерти отца, так как она всю себя посвятила работе, постоянно колесит по миру. Я даже не уверена, чем она точно занимается. Кажется, проводит различные выставки в городах. Домой она приезжает на пару дней в один или два месяца, что меня вполне устраивает. Мы созваниваемся раз в неделю или обмениваемся смс (чаще всего). Она ради приличия обычно интересуется, как у меня дела, а я у нее, и сообщает, что перечислила мне деньги на карточку. Так и живем. Но зато, когда мы дома вдвоем, начинается полнейший ад контроля за всем. Она буквально стоит над душой и проверяет, как я делаю домашнее задание. Я обязательно должна сообщить куда и зачем я иду и когда вернусь. Если я этого не сделаю, она будет промывать мне кости целую вечность и ради этого даже готова задержаться дома подольше, не выходя на работу. Видимо, так моя мать старается восполнить перерывы в нашем общении, и у нее резко просыпаться материнский инстинкт, о котором она напрочь забывает на работе. Эй, мне уже восемнадцать! Прекрати играть в заботливую мамочку! Ты упустила момент... Мы молча завтракаем, иногда обмениваясь парочкой фраз. Я мою посуду и спешу закрыться у себя, но ее голос ловит меня на середине пути, заставляя меня остановиться. — Одевайся, пойдем в магазин за продуктами. — Хорошо, — выдыхаю я, зная, что противиться нет смысла. Закупаемся в ближайшем гипермаркете и идем домой. Я несу пакеты, и мы немного переговариваемся, обсуждая погоду, мои оценки в школе (я устала ей напоминать, что теперь учусь в Университете) и прочие мелочи. Я интересуюсь, как у нее дела на работе, что ее, конечно, радует, она довольно вздергивает подбородок и что-то начинает говорить, вот только ее я больше не слушаю. Потому что в моих легких резко заканчивается воздух, и я едва держусь, чтобы не упасть. Я ничего не замечаю вокруг, ведь мои глаза смотрят в его, карие. Он снова делает это. Проводит языком по губам. Стараюсь незаметно замедлить шаг и спрятаться за матерью. Главное — вести себя непринужденно. Да, я именно так себя сейчас и веду. Я хватаюсь за последнюю фразу мамы, которую услышала, и как-то нервно задаю вопрос, отчего она начинает странно коситься на меня. Больше не поднимаю на него взгляд, но чувствую, как он раздевает меня глазами, снимая вещь за вещью. Господи, на что тут смотреть, ведь я совсем непривлекательна. Становится очень жарко в этом чертовом пуховике, и я жажду как можно быстрее зайти домой и залезть в холодный (ледяной) душ. Я облегченно вздыхаю, когда мы обходим соседа, и он остается позади. Но сердце все так же бешено бьется, вырываясь из груди. Стучит. Стучит. Стучит. Я благодарю всех на свете за то, что мистер Ким ничего не ляпнул, не пустил колкую шуточку насчет вчерашнего при моей маме, иначе мне было бы не жить. Преодолеваем калитку и оказываемся на обширной придомовой территории, мама останавливается, чтобы поздороваться (и узнать последние сплетни) со всезнающей старушкой с первого этажа. Чертова старушенция, не могла мне раньше сказать, что новый сосед озабоченный извращуга? Я стою рядом и поджимаю губы, чтобы не ляпнуть лишнего. Холодное касание. Почти роняю тяжелые пакеты, руки начинают дрожать из-за одного прикосновения, вызвавшее волну мурашек по моему телу. Огромную волну, захлеснувшую меня с головой, отчего мне становится тяжело дышать (еще тяжелее), и я хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Боковым зрением замечаю, как мистер Ким убирает свою ледяную изящную руку обратно в карман парки. Итак. Он прошел рядом, специально коснувшись меня. Намерено и бесстыдно. Провожаю его взглядом, отмечая, что ходит он львиной походкой с грацией кота. То, что происходит далее дома, вводит меня в полнейший шок. — Что у тебя с этим мальчишкой? — плюется в меня мать, пока я разбираю сумки. — Что? — не понимаю. — Не ври мне! Я видела, как вы смотрели друг на друга. Я ошарашенно смотрю на нее, будто у нее выросла вторая голова, и замираю. — Что ты несешь, мама? — начинаю быстро доставать продукты, сдерживая желание все бросить и уйти. — Это потому что он азиатской внешности? Я давно говорила, что твоя любовь к азиатам до добра не доведет! — Господи, пожалуйста, прекрати! Я не знаю его, честно! И для меня не имеет никакого значения, какой он национальности, — доказываю я. Жалобно смотрю, чтобы она закрыла эту тему. — Я таких, как он, вижу насквозь. Ему лишь бы запудрить голову хорошенькой девочке, а потом пару раз перепихнуться с ней. Решила сделать меня бабушкой раньше срока?! — Мама! — Не смей подходить к нему! Я фыркаю и тут же ловлю ее злобный взгляд. — Не слышу твоего ответа, юная леди, - медленно, по слогам произносит она. — Хорошо, — бросаю я, уходя из кухни. Как будто я собиралась к нему подходить...