Обратная сторона Луны

Время шло медленно и неспешно, постепенно я нашла себя в чарах и, неожиданно, в зельеделии. Первый предмет вёл полугоблин мистер Флитвик, и его происхождение навевало приятные воспоминания о преподавателях Махоутокоро, на его уроках мы мало писали и много работали запястьями — у большинства из нас руки были словно деревянными, и многие движения палочкой получались грубыми и слишком резкими. Я, со своим туманным прошлым, у Флитвика была фавориткой — незамысловатые пасы палочкой после сложных иероглифов выписывать было просто поразительно легко. Несколько раз он даже посетовал, что я не попала на его факультет, но не переставал радовать баллами и мой Слизерин. Астория была свято убеждена в том, что уроки фортепиано и живописи ей помогут, но уже на третьем занятии потерпела фиаско и впала в глубокую депрессию, мрачнее тучи проходив весь день. И вроде руки у неё двигались плавно и изящно, но слишком своевольно — повторить форму взмахов у неё получилось от силы два раза. В ближайшие выходные я откопала в чемодане свою старую кисть и предложила ей попробовать зарисовать движения палочкой, чтобы понять, в каком месте она ошибалась. После первых же успехов скептически настроенная Астория прониклась такой искренней благодарностью, что мне даже стало неловко. В свою очередь она помогала мне с историей, которую у меня катастрофически не получалось запоминать на уроках, и немного объяснила основы трансфигурации, которые я не сумела уловить на первом занятии. По правде, в тот день я больше думала о том, существуют ли оборотни-кошки и можно ли отнести к ним нашего преподавателя по трансфигурации, с тем же вопросом обратилась к ней после занятий, за что получила скептический взгляд и предложение сначала изучить вопрос, а потом оскорблять уважаемых людей такими неприличными ассоциациями. Толком не разобравшись в ответе, я повторила свой вопрос, но уже преподавателю по ЗоТИ, во всяком случае, мне это казалось его спецификацией. Тот несколько задумался, рассказал мне о его великолепной победе над оборотнем и всё-таки отправил меня в библиотеку почитать трактат о высшей трансфигурации и анимагии. По направлению я сбегала в библиотеку вместо ланча, но и там получила отказ — такие книги находятся в запретной секции и студентам выдаются только после предоставления письменного разрешения преподавателя. Следующим уроком были зелья, там я целенаправленно долго возилась с зельем и поднесла его к столу последней, тут же сходу выложив историю и причины своих исканий декану. Тот скептически приподнял бровь, задал несколько вопросов о моём понимании кицуне и тануки, и в двух словах объяснил, что анимагия — это отсылка к индейскому шаманизму, буквально — поиск своего тотемного животного и умение обращаться в него по собственному желанию. — А направление всё-таки можно? Это звучит интересно, — не потеряв настроя, тут же спросила я, когда он попытался отправить меня писать нужные по программе эссе в библиотеку. — Мисс Лавгуд, я не считаю вас достаточно взрослой ведьмой, чтобы допустить к изучению столь сомнительной и опасной науки, — хмуро огласил он свой ответ, и, просмотрев на свет флакон с моим зельем, добавил: — А чтобы у вас не было соблазна выпросить разрешение у другого преподавателя, я заберу его себе на весь учебный год… Вы можете идти. Спешно извинившись и попрощавшись, я подхватила свою сумку и медленным, ровным шагом вышла из кабинета — хотелось бежать, но я старалась держать себя в руках. Да, было неприятно и обидно, но я была бы хаффлой, если бы опустила руки. В конце концов, отец когда-нибудь снова возьмёт меня в Америку…

***

Замечтавшись об индейских племенах и шаманских кострах у вигвамов, я бродила по коридорам совершенно бесцельно, когда вдруг кто-то совершенно неожиданно налетел на меня из-за поворота и сбил с ног. Я успела только удивлённо пискнуть, схватившись за чью-то мантию, и вместе с ним свалилась на пол, больно счесав коленки. Мальчишка, который меня сбил, сидел рядом, потирал лоб и взлохмачивал волосы, а ещё неловко шарил ладонью по полу, как будто пытаясь что-то найти. И правда, разбитые очки лежали прямо у моих ног — видимо, слетели, когда мы столкнулись. В этот момент я пожалела, что мы ещё не проходили чинящие чары, зато на ум сразу пришло заклинание остроты зрения, которое я увидела на курсах лекарей, когда случайно забрела в Махоутокоро к старшему классу. Плетение там было сложным, но разве это помеха, когда любопытство берёт верх? — Замри на секундочку! — чуть повысила голос я, и мальчишка испуганно замер, обернувшись ко мне, но, наверное, не сумев разглядеть — взгляд его оставался туманным и рассеянным. В заклинании было девятнадцать пассов палочкой, для сравнения: в тех чарах, что мы изучаем, было от двух до пяти, но в этот раз повторить плетение получилось с первой попытки, наверное, из-за стресса. Парень на секунду зажмурился, словно от яркого света, а когда открыл глаза — посмотрел на меня совершенно чётко и осознанно. — Как... ты это сделала? — оторопело спросил он, ощупывая переносицу и оглядываясь по сторонам, наверное, не веря собственным глазам. Я подняла его разбившиеся очки и протянула ему. Он молча взял их, неверяще ощупывая пальцами пустую оправу, стёкла из которой острыми осколками остались на полу. — Это чары остроты зрения, продержатся пару недель, думаю, к тому времени ты сможешь починить очки, просто я не знаю ещё заклинания, — пробормотала я, подтянув к себе колени и вытащив из ранки пару осколков, кажется, очки разбила именно я. — Если захочешь, обратись потом и я снова наложу чары. Меня зовут Луна, Лавгуд Луна. — Я Гарри… — всё ещё оторопело отозвался мальчишка, и я чуть не стукнула себя по лбу, ведь из-за того, что он растрепал чёлку, я и не заметила его шрама. Что же это получается, я только что познакомилась с мальчиком-который-выжил? — А… Наверное, я никогда не узнаю, что он хотел спросить — из-за того же поворота вдруг вылетели сначала взмыленный Рон, а следом за ним кудрявая девочка, очевидно, Гермиона, и тут же кинулись с расспросами на своего друга. Я, выдрав последний осколок из коленки, перебирала в уме чары, которым учили на первой помощи. За моим глубокомысленным разглядыванием кровоточащих коленок меня и заметили остальные. — Ой, тебе, наверное, нужно в медпункт, — встрепенулась девочка, достав из кармана белый носовой платок и осторожно промокнув выступившую из ранки кровь. — Сможешь идти? Рон! Помоги ей подняться. Рон с таким видом, словно не с ним я прошлым летом играла в шахматы, помог мне встать ровно и продолжал держать за руку, пока я пыталась понять, больно ли мне стоять ровно. Когда он отпустил меня, я неловко переступила с ноги на ногу. Наверное, моё молчание сочли неловким, и она снова заговорила: — Кстати, я Гермиона. Гермиона Грейнджер. А это Рон и Гарри, — жестом указав на мальчишек, представила их она. — А тебя как зовут? — Это Луна Лавгуд, — ответил вместо меня Гарри, и Гермиона сделалась чрезмерно задумчивой и вдруг посмотрела на него, сильно приподняв брови. Словив её взгляд, Гарри нахмурился и кивнул. — Да, она со Слизерина. На несколько секунд возникло неловкое молчание, и мне захотелось смотаться оттуда как можно быстрее. Я впервые столкнулась с враждой факультетов в живую. Рон, меривший коридор шагами, вдруг громко вскрикнул и выглянул из-за поворота с совершенно ошалевшим видом, выразительно махая руками в сторону коридора. Гарри и Гермиона переглянулись и подошли к нему — я же осталась стоять, привалившись спиной к стенке и как-то отрешённо смотрела, как ручеёк крови медленно стекает от коленки вниз и пропитывает мои чулки. Процессия за поворотом о чём-то поругалась и с полувраждебным видом и перепуганными глазами вернулась ко мне. — А что ты здесь делала? — угрюмо задала вопрос Гермиона, сложив руки на груди. Как-то запоздало дошло осознание того, что с той же стороны коридора вышла я перед тем, как столкнуться с Гарри. — Гуляла… А что? — немного резко ответила я, чувствуя, как их подозрительное отношение начинает меня раздражать. — Если я слизеринка, то мне запрещено ходить по замку? Вместо ответа Рон вдруг схватил меня за руку и отбуксировал туда, где у них проходил скандал. Там во всю каменную стену свежими алыми буквами багровела надпись… Тайная комната открыта Враги наследника… трепещите Как-то не вовремя я вспомнила о своей анемии и заметила, что кожа на руках побелела на несколько оттенков. В уши словно набили ваты и где-то за затылком ударили в гонг — гулкий звон обратился в писк, и давящим ультразвуком завис в моей голове. Если бы кто-то не обхватил меня за плечи, я бы, наверное, там и упала в обморок. Троица с Гриффиндора кричала и пыталась обвинить меня в преступлении против магглорождённых и кошки завхоза, а подошедшие слизеринцы с железобетонным спокойствием выслушали их и, как только за ними собралась толпа и подоспели преподаватели, Дафна демонстративно пожаловалась нашему декану на то, что трое Гриффиндорцев избили в коридоре младшекурсницу. Мои разбитые колени и бледный до одури вид впечатлили даже МакГонагалл, и взмыленные грифы с блестящими от возмущения глазами теперь сами казались виновниками происшествия. Теодор Нотт, всё ещё придерживавший меня за плечи, вдруг кивнул Грегори и тот без труда подхватил меня на руки. Преподаватели продолжали возмущаться, прибежал скандалить Филч, студенты устроили собственный диспут и синхронно поддакивали своим фаворитам спора, а вся слизеринская компания направилась со мной в больничное крыло. — Но они ведь не виноваты… — когда мы миновали третий лестничный пролёт, у меня одновременно прорезались голос и чувство справедливости. — Когда Поттер врезался в меня, он бежал совсем из другой части замка… Те двое тоже пришли оттуда, они не могли это устроить. — И поэтому они обвинили тебя? —  осведомилась Дафна, недовольно хмурясь. — Кровь была размазана по стенам руками, а твои ладони и рукава были чистыми. Но грифам, конечно, проще обвинить кого-то поблизости, чем попытаться подумать, — добавил Теодор. — Зато кровь была на руках грязнокровки, — буквально выплюнул Драко, первым повернув и открыв двери больничного крыла. — Это моя кровь, — попыталась оправдать её я. — Она пыталась вытереть её с моих ссадин… — Это уже её проблемы, — равнодушно ответил он, подойдя к школьной медсестре, которая как раз возилась с кем-то из приболевших ребят. — Мадам Помфри, можете выдать настойку бадьяна и очищающее зелья? Тут первокурсница разбила колени. Женщина в белом переднике и забавном чепчике засуетилась и выдала ему две колбы с настойками, а Гойл тем временем осторожно усадил меня на больничную койку. Дафна присела рядом и погладила меня по руке, как будто пыталась успокоить. Драко сам обработал мне ранки, сначала облив обеззараживающим, а после капнув и растерев по ним бадьян. Руки у него были холодными, как у врача, но двигались так уверенно, как будто он делает это совсем не впервые. — Он мечтает стать колдомедиком, — едва слышно шепнула мне Дафна, поглаживая меня по голове и как будто бы утешая. — У Драко даже своя аптечка есть, он мог бы легко подлечить тебя и в нашей гостиной, но лучше, чтобы о твоим травмах знала школьный колдомедик. Видишь, она как раз вносит это в твою карту… Она кивнула в сторону склонившейся над столом мадам Помфри, и та действительно что-то выводила пером на листе — пушистый хвост её пера едва подрагивал, выдавая мелкий врачебный почерк. — Всё, — коротко резюмировал Драко, и я снова посмотрела на свои колени — кожа на месте ссадин была слегка розоватой, как будто они только-только затянулись, но постепенно бледнела, обещая не оставить и следа от ссадин. — Вставай, мы проводим тебя в гостиную. И в этот момент я прочувствовала на себе первое «с» из наставлений декана. Слизерин — это сплочённость.