***
«Джексон. Джексон, что с тобой? Да проснись ты уже!!!», - сквозь сон слышу я обеспокоенный голос Бэм Бэма. Я открываю глаза и вижу прямо перед собой испуганное лицо младшенького. В глазах Бэма я четко вижу неистовый страх. Он трясущимися руками касается моего лица, и только сейчас я ощущаю, что в ухо стекает холодная капля воды. Бэм медленно вытирает руками мои, непонятно откуда появившиеся, слезы, что-то бормоча себе под нос. Я не плакал, даже когда резал лук, уже больше трех лет и тут такое. Наверняка он в шоке… Да я и сам в шоке. Почему я плачу? Почему я дома? И почему я все еще жив? Я начал ощупывать себя в районе груди. Ничего. Да и что я искал? Повязку? Если бы в меня действительно стрелял Марк, я давно бы уже сдох. И я сейчас совсем не пулю имею ввиду. О каких вообще повязках может идти речь? «Ааа… головаааа…», - промычал я, пытаясь подняться с постели. «Лежи», - сказал Бэм, все еще тревожно посматривая на меня. Бэм Бэм наклонился ближе. Между нашими губами оставалось сантиметров пять, затем он начал подниматься выше, пока не коснулся своими пухлыми губами моего разгоряченного лба. «У тебя температура», - сказал Бэм, немного отстранившись, - «я принесу жаропонижающее, а ты лежи». Что это только что было?! Этот ребенок! Опять он за свое… Не успел я и глазом моргнуть, Бэм Бэм вернулся с полными руками лекарств. Он быстро поставил мне градусник, сунул в руку стакан с водой, а в рот положил несколько таблеток. Когда я снова лег в постель, Бэм примостился рядышком, и я обнял его. «Что с тобой творится в последнее время?», - укладываясь поудобнее, спросил Бэм. «О чем ты? Я в порядке», - сказал я, и даже улыбнулся, но увидел грозный взгляд злого ребенка. «Ты вот сейчас серьезно?! Я тебя вчера ночью на себе домой тащил. Ты это помнишь?», - недовольным голосом спросил Бэм. «Я…», - уплывая в воспоминания, начал я, - «не помню». «Не помнишь? Вот видишь. Я же знал, что так и будет», - сказал Бэм и отвернулся от меня. «Бэм, я что-то не так сделал? Скажи честно, я… ударил тебя?», - тихо спросил я. «Да лучше бы ударил! Лучше бы избил до смерти! Все лучше, чем видеть, как ты плачешь…», - подскочил с места Бэм, - «Что ты вчера сделал? Ты позвонил среди ночи и позвал в клуб, где вечно тусуешься. Уже по телефону я услышал, что ты был в хламину. Знаешь, что было дальше? Да, я приехал и увидел, как ты на шатающихся ногах выпендриваешься перед очередной шлюхой. Набухался так, что даже стоять потом не мог. Я нес тебя на себе. Ты, наверное, спросишь, что здесь такого? Почему я злюсь, ведь ты всегда так делал? А я объясню. Когда я принес тебя домой и положил на кровать, ты начал нести какую-то чушь про YG, про моего отца, что сейчас нам нельзя видеться, что мы не можем забыть о прошлом, что нужно отомстить. Из всего этого я понял только то, что YG убили моего папу. Это я и так знал. И я сказал тебе, что мы обязательно отомстим. Но ты вдруг неожиданно начал плакать и просить прощения. Я всю ночь тебя успокаивал, говорил, что все будет хорошо, но ты рыдал и говорил, что уже никогда ничего не будет хорошо. Потом я молча сидел и гладил тебя по голове. Ты наконец-то начал успокаиваться и, повернув ко мне голову, долго смотрел в глаза, а затем впился в мои губы. Это ты тоже не помнишь?». Я промолчал. Хотел услышать, что еще скажет Бэм. Но он молчал. Молчал минут пять, а потом продолжил. «Я не спал всю ночь, беспокоился, что с тобой может что-то произойти, но ты все это время крепко спал. Лишь под утро, когда я только подумал, что с тобой все в порядке, и я могу немного вздремнуть, ты неожиданно громко закричал. Ты кричал: «Убей меня! Убей! Я должен умереть от твоей руки», и из твоих глаз снова хлынули слезы. А потом ты перестал дышать… Я так испугался… начал будить тебя, а ты лежал, словно тебя действительно убили», - тихо сказал Бэм, а потом добавил, - «спасибо, что проснулся, Джексон». Наконец-то я начал вспоминать. Вчера, когда я получил письмо с фотографией внутри от своего водителя, рванул к дому Марка. В надежде, что с ним все в порядке, я поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверной звонок. Его не было дома. Наверняка, он уже был на учебе. Только я развернулся, чтобы уходить, как увидел небольшую бумажку, торчащую из замочной скважины. Я вытащил ее и открыл. Там было написано: «Испугался, да? Это только начало». Я скомкал листок бумаги и сунул себе в карман. Я был ужасно зол. Хотелось разнести к чертям весь YG, и наказать всех и каждого, кто причастен к смерти Туана старшего. Хотя я почти уверен, что это одни и те же люди. Тогда я поехал на тот злосчастный завод. Хотелось бить, ломать, крушить. А когда я у завода увидел головорезов, которые бурно что-то обсуждали и ржали как кони, у меня крышу сорвало. Эти уроды были вчера в клубе, я помню эти рожи. Короче, я превратился в Халка. Набил эти две самодовольные мордахи и со спокойной душой пошел пить. Да, снова пошел пить. В общем, как всегда пил, танцевал, клеил девочек, а когда почувствовал, что сам домой не доберусь, позвонил Бэму. Ну, а дальше у меня провалы в памяти. Помню, как говорил, что YG убили его отца, и у меня есть доказательства. Помню, как, схватив его личико, твердил, что встречаться нам больше нельзя, что я приношу в его жизнь несчастье и подвергаю жизнь опасности. Я обещал ему, что обязательно отомщу за смерть отца, и мы вместе еще посмеемся над их гниющими телами. Все помню… кроме поцелуя. А, вот, дальше я упал на колени и начал просить прощения, за то, что я убил его отца, что я в этом виноват, а дальше помню выстрел. Марк! Это я ему все рассказывал. Боже! Это я в пьяном угаре его себе нафантазировал, вместо братишки Бэма? Грехи замолить хотел, да?! Вот тебе и прощение от Марка в виде пули, пущенной прямо в сердце. Знаю, это всего лишь игры моего разума, но так и будет. Он – моя слабость, из-за которой я рано или поздно умру. Только… почему я хотел его поцеловать? Я же не этот, ну нееее… совсем не этот. «Эй, думаешь мне приятно было?», - сказал Бэм Бэм, глядя на то, как я рукой вытираю губы. «Конечно приятно! Это ж я, Бэм-а, как мой поцелуй может быть неприятным? Смотри какие сочные губки», - сказал я и потянулся губами к братишке, пока тот пытался сбежать. Смешной он все же. «Хорошо-хорошо, только мне девушки нравятся. А если ты целоваться лезешь, я буду тебя звать Джесси. Милое девичье имя, тебе очень подходит», - уже смеясь, проговорил Бэм и выбежал из комнаты. «Ах ты, засранец!», - крикнул я в сторону закрывающейся двери, и тоже засмеялся. Люблю мелкого. Ну что ж, подъем. Впереди трудный день, но ты же справишься, да, Джексон?Глава 11. Сегодня я - цель.
22 марта 2017 г. в 16:52
Выстрел. И пуля со свистом летит к своей цели. Обжигающий кожу кусочек металла вонзается в мое сердце. И в ту же секунду из моей груди вытекает тоненькая струйка ярко-красной крови, а вслед за ней, словно кран прорвало, хлынул ручей темно-бордового цвета. Вместе с кровью силы начали покидать мое тело, я обмяк и упал на мокрый, после дождя, асфальт.
И вот я лежу на холодном асфальте и вижу, как Марк медленно опускает руку с пистолетом, из которого он только что стрелял и делает шаг вперед, затем еще один, и еще. Он идет, чтобы услышать мой последний вздох своими ушами, чтобы увидеть потухающий свет в моих глазах. Он идет, чтобы удостовериться, что сейчас я умру от его рук. Он приближается ко мне, пока между нами не остается меньше метра. Затем Марк опускается на колени, приподнимает мою ватную голову и заглядывает в мои стеклянные глаза. Он хочет видеть, как я, корчась от боли, умираю на его руках. Он хочет кричать, потому как его душевная боль сильнее, чем боль от пули, пущенной в мое сердце. Сейчас он хочет быть жестоким. Он хочет убить меня, а потом и себя. Он хочет, но вдруг осознает, что моя смерть не принесет ему облегчения. Марк подхватывает меня на руки и бежит в известном одному лишь ему направлении. А я, оказавшись на его руках, тут же теряю сознание и, единственное, что я помню – глаза Марка, наполненные слезами и шепот на ухо: «Не умирай, Джексон».