***
Поскитавшись по Токио, Хана решила вернуться в родной район Синдзюку. Здесь почти ничего не изменилось. Ее дом стоял пустым, как Хана и думала — риелторам трудно было продать жилье, где произошло самоубийство. Благо, ее трупа в доме не было, да и осталось все на своих местах, точно так же, как она оставила перед смертью. Пройдя домой, Хана, однако, дома себя не почувствовала. Хотя все здесь напоминало ей о прошлой жизни, девушка не могла расслабиться ни на секунду. Что-то мешало. Что-то угнетало. Какая-то темная аура… Выйдя на улицу, Ячиру сначала увидела силуэт ребенка лет пяти, и только потом — огромного Пустого, напоминающего помесь собаки с пауком. Перебирая отвратительными лапами, тварь гналась за мальчиком-душой плюс, который, увидев Хану, бросился к ней, уверенный, что девушка его защитит. У Ячиру задрожали колени. К горлу подкатился комок липкого страха с тошнотой одновременно. Голова пошла кругом… Но тут она почувствовала, как ее запястье обхватывает маленькая ладошка духа. Нужно быть сильной. Сейчас она отвечает не только за себя, и если тогда, в Руконгае, сдалась, то сейчас просто не имеет на это права. От нее зависит жизнь невинной души. Хана сглотнула комок. Меч, лежавший в ладони неподъемным грузом, снова стал продолжением руки. Шагнув наперерез чудовищу, Ячиру вдруг поняла, что не боится. Панический ужас исчез, уступив место злости. Миназуки со свистом взметнулся в воздух, разрезая чудовище на две ровные половинки. Удивленно крякнув, Пустой растаял в воздухе. Ячиру чувствовала себя победительницей. Она развернулась к спасенному мальчику и радостно ему улыбнулась. Ребенок ответил восхищенной беззубой улыбкой. — Спасибо, сестрица! — сказал мальчик, — а ты крутая! Одним ударом! Кто ты? Обычные духи не носят меч… — Я — шинигами, — ответила Хана, — а тебе пора отправиться в Общество Душ. И… мне тоже пора…***
Зараки проснулся от того, что яркий солнечный свет лился прямо на его лицо. Ему уже давно не доставляло удовольствия пробуждение, и не бросился на меч капитан только потому, что не терял надежды найти Хану. Она ведь не умерла, а просто ушла! У него был шанс… один на миллион, но… Однако в этом пробуждении было что-то не так. Что-то теплое лежало на груди Зараки. Теплое и тяжелое. Пахнущее яблоком… Щекочущее его лицо смоляными волосами… — Хана… — неверяще прошептал Кенпачи, продрав глаза, и девушка подняла голову на звук своего имени. — Хана! — капитан сгреб ее в охапку, целовал ее лицо и руки, — Хана… Хана! — Зараки! — взвыла Ячиру, понимая, как сильно соскучилась по мужу, — Зараки! Они обнялись так крепко, что у Ханы перехватило дыхание. — Что случилось? — спрашивал Зараки между поцелуями, — тебя кто-то обидел? Или я что-то не так сделал? Прости меня, Хана… — Ты ни в чем не виноват! — заверила его Ячиру, — я сама виновата, но… я уже победила саму себя, и я… я могу быть шинигами… и… и могу… стать Кенпачи… — Ты хочешь быть Кенпачи? — удивился Зараки. — Да-а, скоро я отберу у тебя этот титул, — довольно промурлыкала Хана, нежась в объятиях мужчины, — верну себе все то, что потеряла… Ты уж прости, но такова моя цель. Кенпачи не стал ни спрашивать, ни уточнять. Достаточно и того, что она — рядом. Можно и умереть от ее руки.