Давай сбросим маски

Ты не увидишь то, что скрыто… Ты не увидишь, как с лица вся краска смыта. Ты видишь грань души, в которой столько грусти, Как будто бы, вокруг всё так печально, И слезы закипают на щеках… Вдруг лунный свет, лишь он, Глаза твои раскроет… И то, что было раньше Вдруг потеряет смысл, — продекламировала Маринетт, глядя, как Эдриан, ходит кругами по комнате. — Это ты сочинила? — внезапно он остановился и упор посмотрел на девушку. — Да, — созналась Маринетт, опуская голову, чтобы юноша не заметил, как розовеют её щеки. — Великолепно! — горячо заверил синевласку тот. — Как раз про нас… О, я тоже умею рифмовать буквы и слова… Маринетт громко рассмеялась: — О да, буквы рифмовать ты точно умеешь! — Эй! — Эдриан подошёл поближе к героине и слегка толкнул её вбок. — Ну держись, — весело протянула та и пихнула Супер-Кота в ответ… — Это нечестно! — Маринетт, расплела свои растрепавшиеся хвостики и ещё раз недовольным взглядом окинула одноклассника. — Мы с тобой забыли обсудить правила, так что в запрете не было такой строчки:« Нельзя целовать своего соперника», — улыбнулся Эдриан. — Соперницу! — Ну смысл не поменялся. -Неужели? — Маринетт никогда не чувствовала себя настолько счастливой и одновременно опустошенной из-за случившегося за последние четыре часа. Всё вокруг поменялось, мир окрасился в два цвета: черный и белый. Эти же цвета и заполонили её сердце: с одной стороны черный, ведь из-за неё многие люди попали в беду, а она ничего не может сделать, а с другой- ещё никогда ей не было так весело, как сейчас. Она испытывала угрызения совести, ведь прекрасно понимала, что другим нужна помощь. Эдриан чувствовал тоже самое, ведь совсем недавно он узнал, кто его отец на самом-то деле. — Ты думаешь о том же, о чем и я? — тихо спросил он, обнимая Мари за плечи. Та лишь кивнула головой. Оба прекрасно знали, что сейчас пришло время вернуть всё на свои места, вернуть Париж в своё нормальное русло, вернуть то, что они потеряли, и вновь продолжать жить. Только теперь жизнь их полностью изменится, каждый прекрасно понимал это. Маски слетели, но чувства остались те же. И ничто, никакая сила не способна была их разрушить. — Эти четыре часа я никогда не забуду, — неверным голосом вымолвила голубоглазка. — Они были одними из самых счастливых в моей жизни, если не считать того дня, когда… — Какого дня? — Когда я впервые встретила тебя, — улыбнулась девушка. — Свалилась, как снег, в мае. — Именно так всё и было, — согласилась Мари, — но теперь нам надо действовать. Мы ведь не можем сидеть тут вечно, не так ли? У нас нет ни квами, ни йо-йо, ни шеста, ни костюмов, ни масок… Будут идеи? — Уже есть, — ответил Кот Нуар, — неважно, с масками, или без них. Мы это мы! Ты спасала Париж уже столько раз! Ты успевала быть, как и Маринетт, так и ЛедиБаг, и в любом случае, была неподражаема! Так почему бы нам не спасти наш город без помощи квами и перевоплощений? Да, у нас нет приспособлений, но всё ещё есть мозг. — Ты прав, — на лице синевласки мелькнула загадочная улыбка, а затем она осознала, что ЛедиБаг живёт в ней, это её сущность, её васильковые глаза, её мысли и её чувства. Они не изменились, и не изменятся. И так будет всегда!