On My Love

Слэш
Перевод
PG-13
Заморожен
319
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
60 страниц, 4 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
319 Нравится 63 Отзывы 103 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
- Мы почти на месте, Юрио, - произносит Виктор в трубку телефона. Юри слышит, как он улыбается и добавляет: - От твоих воплей машина быстрее не поедет! Голос Юрия в трубке становится громче, и Юри с Виктором одновременно усмехаются. - Ты же знаешь, мы бы ни за что это не пропустили! Микаэла выступит отлично. Ты хорошо ее тренировал, Юрио, и ее дебют во взрослой лиге будет таким же успешным, каким был твой. Пока Виктор радостно продолжает диалог, Юри улыбается сам себе и, пользуясь тем, что они держатся за руки на заднем сидении такси, поглаживает большим пальцем обручальное кольцо мужа. За окном автомобиля темно, за исключением быстрых вспышек проносящихся мимо фонарей. Вихри кружащегося петербургского снега провожают их до места назначения, где молодой протеже Юрия Плисецкого предстоит впервые выступить во взрослой лиге. Их давний друг, несмотря на показное грубоватое поведение, страшно волновался. Не по поводу способностей Микаэлы – нет, она была превосходной фигуристкой, и Юрий сделал все возможное, чтобы только улучшить ее навыки, но сам факт того, что она его первая ученица, и ему хочется для нее лучшего, заставляет его жутко переживать. Конечно, его страх вполне естественен, но безоснователен. Они с Микаэлой очень упорно трудились. Виктор повторяет все это в трубку своим спокойным тренерским голосом, поставленным за годы опыта обучения фигуристов после его официального ухода из соревнований. Годы. Юри негромко вздыхает. Неужели прошло так много времени? Он уже так давно не выходил на лед в качестве конкурсанта, а Виктор, занятый тренировками с Юри после его первой победы на Гран При, и того дольше. Даже сейчас он помнит, как музыка наполняла его, какими были движения, поставленные им с Виктором совместно, когда он танцевал на льду, какой тяжелой была золотая медаль на его шее и как легко он чувствовал себя после поздравительного поцелуя Виктора. Годы были к ним благосклонны. Он вспоминает молодого Виктора – стоящего обнаженным в их семейном онсэне, торжественно провозглашающего самого себя тренером Юри; вспоминает себя молодым – покрасневшим, что-то несвязно бормочущим, ошеломленным в присутствии своего кумира. Это воспоминание заставляет его улыбнуться. Тогда они оба еще не имели ни малейшего понятия, что ждет их впереди. Интуитивно Юри чувствует на себе взгляд Виктора. Оборачиваясь, он не пытается спрятать ностальгическую улыбку и видит, как шало блестят глаза Виктора, когда тот поднимает его руку и мягко прикасается губами к пальцам. - Да, Юрио, я все еще слушаю, - возвращается он к разговору, подмигнув своему мужу. Юри усмехается в ответ, а потом снова поворачивается к окну. Фары движущейся навстречу машины ослепляют его своей яркостью. - Виктор! – успевает выкрикнуть он, притягивая к себе шокированного Виктора и закрывая его собой, прежде чем раздается жуткий металлический скрежет со стороны пассажирской двери. Телефон Виктора вылетает у него из руки, вокруг слышен грохот бьющегося стекла и ломающегося металла, и Юри чувствует где-то сзади острую боль, а затем все погружается во тьму.

***

Он резко приходит в себя с жуткой, отдающейся болью в глазах мигренью и застрявшим в горле криком. Хватанув ртом воздух, Юри прижимает ладонь к голове и ждет, пока мир вокруг перестанет вертеться. Что, черт возьми, произошло? Это был сон? Скорее, кошмар. Должно быть, так оно и есть, раз уж он в кровати, и в комнате все еще темно. Пытаясь стряхнуть с себя остатки наваждения, Юри поворачивается, чтобы убедиться, что он случайно не разбудил Виктора, но вместо этого обнаруживает перед собой стену, которой там быть точно не должно. Сперва он долго пораженно на нее пялится, а затем его кровь холодеет. Это не его кровать, это не его дом. Где он? И где Виктор? В голову приходит одна мысль. Если… если авария была настоящей, разве он не должен быть в больнице? В темноте тяжело рассмотреть комнату, в которой он находится, но это явно не больничная палата. Юри быстро потерял сознание, но перед этим он точно почувствовал резкую боль. Сейчас же, если не считать мигрень, он чувствовал себя нормально. Может быть, даже лучше, чем обычно. Страх пронзает его острым копьем. Что с Виктором? Он в порядке? Юри помнил, как схватил его и прижал к себе, когда в них врезалась машина. Его сердце начинает биться лихорадочно быстро от мысли о том, что он не имеет ни малейшей идеи, что стало с его мужем. Чувствуя приступ паники, он открывает рот, чтобы позвать Виктора, позвать хоть кого-нибудь, кто скажет ему, где его муж, но его прерывает стук в дверь. - Юри? – слышен приглушенный голос с той стороны. Он кажется отдаленно знакомым, но Юри не может понять, кому он принадлежит. – Ты не спишь? Можно зайти? Юри сомневается пару секунд, а затем отзывается коротким «Да», после чего поражается звучанию собственного голоса. У него не такой голос. Этот голос принадлежит молодому человеку, а не мужчине, которому уже сильно за пятьдесят. Его голос не звучал так уже много-много лет. Дверь открывается, следом загорается свет. - Эй, я из своей комнаты слышал, как ты кричишь. Все в порядке? – обеспокоенно спрашивает Пхичит Чуланонт, стоящий в дверях и выглядящий гораздо, гораздо моложе, чем когда Юри последний раз его видел. И это уже не говоря о том, что когда они последний раз говорили, Юри был в России, а Пхичит – дома, в Таиланде, в сотнях миль от него. Юри изумленно разевает рот. Может быть, он все еще спит. - Я… наверное, кошмар приснился, - негромко отвечает он, чувствуя, как подкатывает очередная волна боли. Поморщившись, он сворачивается на боку и добавляет: - И у меня ужасная мигрень. Пхичит и сам сочувственно кривится. - Ауч. Передать Чао Чао, что ты сегодня не придешь на тренировку? Чао Чао… Только через пару секунд он осознает, что это кличка, придуманная Пхичитом в их университетские времена для их старого тренера, Челестино Чиалдини. Конечно же. Юри не виделся с ним уже целую вечность, он только слышал, что Челестино отдыхает на заслуженной пенсии где-то в Калифорнии. Они не особо поддерживали связь в последние годы, из-за чего Юри немного стыдно. - Эм… Да. Я себя не очень хорошо чувствую, - медленно соглашается Юри. – Спасибо, Пхичит. - Без проблем. Я собираюсь на каток. Тебе нужно что-нибудь? Могу купить на обратном пути. - Нет, все в порядке. Я справлюсь. – Пхичит уже собирается уходить, но Юри в последний момент окликает его: - Пхичит? - Да? – Тот просовывает голову в дверной проем. - Это прозвучит странно, но… какой сегодня день? - Двадцатое сентября. Должен быть ноябрь. Юри помнит снег в Санкт-Петербурге. Руку Виктора, сжатую в его ладони. «Дебют Микаэлы – пятнадцатого ноября», - недовольно ворчал в трубку Юрий Плисецкий. – «Вы оба должны явиться». «Мы будем», - ответил тогда Юри. Но, может, он все-таки пропустил дебют? И Виктор тоже? Он не знает. Уже тяжело понять, что реально – его воспоминания или то, что сейчас с ним происходит. От всего этого кружится голова. - Какой год? – спрашивает он с учащенным дыханием. - Две тысячи пятнадцатый, - отзывается Пхичит, нахмурившись. – Что же там за сон такой был, что ты даже год не можешь вспомнить? Уверен, что справишься один? - Я… я немного запутался. Мне просто нужно отдохнуть, - отвечает Юри, пытаясь внешне никак не отреагировать на тот факт, что каким-то образом он вернулся в прошлое на несколько десятилетий назад. Он прячет дрожащие руки под одеялом. – Иди. Со мной все будет в порядке. По лицу Пхичита видно, что он все еще сомневается, но, взглянув на время на телефоне, он морщится. - Эх, я опоздаю, если сейчас не выйду. Звони, если что-нибудь будет нужно, хорошо? - Хорошо. Спасибо. - Они не виделись лицом к лицу уже очень давно, но Юри посещает мимолетная мысль, что приятно вспомнить, каким хорошим другом для него всегда был Пхичит. – Увидимся. - До встречи! Юри ждет, пока входная дверь откроется, а затем закроется на замок, после чего медленно садится на постели и внимательно оглядывает комнату. Он чувствует, как кровь отхлынула от лица, когда, наконец, узнает свою комнату в общежитии времен университета, - смутные воспоминания притуплены временем, но становятся все отчетливее, пока он оглядывает место, которое не видел, кажется, уже целую вечность. На тумбочке он замечает знакомую пару очков в синей оправе. Дрожащей рукой он поднимает их, чтобы рассмотреть поближе. Ощущение, как будто он достает из-под земли реликвию. С возрастом и со сменой рецепта для очков, он стал видеть именно эту пару только на фотографиях своих золотых дней, когда он еще был молодым и сильным, активно соревнующимся, путешествующим по миру в компании Виктора. Держа их в руках, он ощущает ностальгию и странное зловещее предчувствие. Пхичит – каким-то образом снова ставший его соседом и товарищем по катку – сказал ему, что сегодня двадцатое сентября две тысячи пятнадцатого года. Если Юри правильно помнил, то Пхичиту в этом году должно было быть девятнадцать лет. Господи, он еще такой молодой. Это заставляет Юри задуматься. Быстро высчитав свой собственный возраст, он понимает, что ему самому всего лишь двадцать два. Это невозможно. Он точно спит. Это единственное объяснение всему происходящему, несмотря на то, что вокруг все кажется таким реальным. Поборов очередной приступ головной боли, Юри с дрожью надевает очки в синей оправе и поднимается с кровати. Он неуверенно двигается к двери шкафа, где, как он помнит, на внутренней стороне должно быть зеркало в полный рост. «Это все равно не докажет, что все это – реальность», - убеждает он себя, открывая дверцу, но не может не уставиться в изумлении на свое отражение. Юри выглядит так, как выглядел на старых фотографиях. Молодой, без морщин, его лицо - свежее, а тело – на пике идеальной физической формы для соревнований по фигурному катанию. Он поворачивается перед зеркалом, чтобы посмотреть на себя с разных сторон, с открытым ртом разглядывая свое отражение. Это он и не он одновременно. Он чувствует себя, как ожившее воспоминание, как призрак в теле прошлого себя. - Как? – шепчет он, и его отражение с точностью повторяет движения его губ. Едва успев об этом подумать, Юри с силой себя ущипнул – боль определенно настоящая. Он наблюдает с бежащими вдоль спины мурашками, как кожа краснеет, затем с трудом доходит до своего стола и падает на вытащенный из-под него стул. Домашняя работа разбросана по всей столешнице, Юри бросает взгляд на бумаги и морщится, совершенно не помня ту тему, о которой в них идет речь. Он уже очень давно не был в колледже. Потерев висок, Юри замечает на полу спортивную сумку. Подтянув ее к себе и расстегнув молнию, он обнаруживает пару черных коньков, все еще относительно новых. Он держит их в руках, и их вес как будто притягивает его к земле. Если это реальность… то все, что он помнит, - Виктор, его первый Финал Гран При, приезд Виктора в Хасецу, тренировки, победы и поражения, вся его жизнь, вся его жизнь с Виктором… Либо все это было простом сном, либо… каким-то образом Юри действительно оказался в прошлом. Он наклоняется, с отчаянием прижимая коньки к груди. На глазах выступают слезы. Это было реальностью. Должно быть. Юри помнит всю последовательность своей жизни, чувствует всем своим телом каждый ее момент. Он сам прожил свою жизнь, просыпался и ложился спать каждый день, жил, взрослел и старел рядом с людьми, которых любил. Он понимает, что это не могло быть сном. Он думает о Викторе, добром, нежном и любимом Викторе. Он может сомневаться в чем угодно, но никогда - в том, что все, что было у них с Виктором, было настоящим. Даже если он, взглянув на свою руку, не видит на ней кольца. Опустив голову, вновь молодой Юри плачет в своей комнате в общежитии, от бессилия сжимая в ладонях коньки. Он думает о том, что если и вправду погиб в той автокатастрофе и очутился здесь, без шанса вернуться обратно… Он оставил всех – друзей, семью. Он оставил Виктора. Юри думает о своем муже, постаревшем и уставшем, оставленном в одиночестве собирать разбитые осколки. Эта мысль невыносима. «Слишком рано», - скорбит он, чувствуя, как горячие слезы текут по лицу. – «Слишком рано». Он даже не успел попрощаться.

* * *

Фигуристы собираются вокруг Челестино Чиалдини, когда каток начинает закрываться на ночь. Вытащив телефон, он быстро набирает номер Юри Кацуки. Юри не сразу отвечает, но Челестино, не тратя времени, тут же сообщает ему о последних новостях Финала Гран При. - Юри! – восклицает Челестино в трубку. – Ты прошел в Финал Гран При! На той стороне долгая пауза. - Э-эм. – Голос Юри кажется очень тихим, приглушенным. – Это… хорошо. Любой другой из учеников Челестино был бы на седьмом небе от таких новостей, но Юри Кацуки всегда был немного другим. Он тихий, стеснительный и часто не справляется под грузом напряжения, но он действительно превосходный фигурист. Челестино пытался убедить его быть более открытым, вылезти из своей скорлупы, но все то время, что он работал с Юри, мальчик раскрывался с большой неохотой. Его неуверенность в себе приносит ему кучу проблем, но до сих пор Челестино не придумал, как ему помочь. Иногда он думает, а подходящий ли он для него тренер. Но пока что им остается только продолжать работать. - Пхичит сказал, что ты себя неважно чувствуешь, - произносит он, вспоминая взволнованный вид Пхичита. – Все в порядке? - Я вздремнул, - отзывается Юри. Его голос звучит немного странно, но Челестино списывает это на плохое самочувствие своего ученика. – По-моему, это помогло. Головная боль уже проходит. - Это хорошо, - кивает сам себе Челестино. – Как думаешь, сможешь завтра прийти на каток? Раз уж ты теперь участник Финала Гран При, надо как можно быстрее начать работать. Нужно отработать твои прыжки до совершенства. - Да, я приду, - отвечает Юри. А затем, после паузы, добавляет: - Тренер? - Мм? - Я хочу изменить программу. Обе программы. Челестино пораженно моргает. Они обсуждали перспективу изменения произвольной программы Юри и раньше, если бы он прошел в Финал, но не до такой степени. - Обе? – спрашивает он. – Ты уверен? Твоя короткая программа хорошо отработана, если не считать прыжки. - Я знаю, какую хочу короткую программу и какую произвольную, - убежденно произносит Юри, и теперь Челестино уже просто шокирован. Он еще никогда не слышал, чтобы Юри говорил с такой уверенностью в собственных решениях. – Я, возможно, не сразу найду музыку для произвольной программы, но с легкостью достану мелодию для короткой. Завтра утром я покажу, что запланировал. В изумлении Челестино только отвечает: - Ну, если ты уверен. Отдыхай, увидимся завтра утром. - Хорошо. До встречи. Он вешает трубку, и Челестино тяжело вздыхает. Что за чертовщина? С одной стороны, приятно было слышать, как Юри, наконец-то, самостоятельно принимает решения, касающиеся его катания, но, с другой, он надеется, что Юри знает, что делает. Молодому фигуристу придется очень тяжело работать, чтобы довести до совершенства целых две новых программы к началу Гран При в декабре. Но что-то было в его голосе. Может быть, наконец-то начинающая зарождаться уверенность в себе? Челестино улыбается и направляется к раздевалкам, чтобы забрать свои вещи. Он верит в Юри, верит, что тот может подняться на самую вершину. Пришло время и самому Юри в это поверить.

* * *

Успокоившись после эмоционального срыва, Юри снова ложится спать. Он чувствует себя истощенным, мысли о том, что осталось позади, отдаются глухой болью, как застрявший в боку шип. Он остро ощущает отсутствие Виктора, как зияющую холодную пустоту за спиной. «Если все это реально», - думает он, закрывая глаза, - «если это реально, я проснусь в этом же месте и решу, что делать дальше. Нужно просто заснуть». Он просыпается днем и долго глядит в потолок. Он не чувствует себя отдохнувшим. Слезы стекают по лицу на подушку. Это реальность. Ему придется здесь остаться, нравится ему это или нет. Юри не может заставить себя подняться с постели. У него нет причин находиться здесь, в этом моменте времени, снова почему-то помолодевшим. Он этого не понимает. Ему нравится та жизнь, которая у него была, он уже по ней скучает. Она была хорошей, ему повезло. У него нет никаких сожалений, кроме сожаления о том, какой короткой оказалась эта жизнь, но он бы с радостью прожил ее еще раз, если бы мог. На этой мысли Юри замирает. Он внезапно понимает, что здесь, сейчас, он мог бы. Он может. Он медленно садится и поднимает руки к лицу, чтобы их рассмотреть. Физическая боль, пришедшая с возрастом, исчезла с того момента, как он проснулся. И хотя Юри иногда надевал коньки ради пары кругов на катке с Виктором или для того, чтобы продемонстрировать кому-нибудь из учеников определенную дорожку шагов, они оба уже были не в форме для чего-то более серьезного. Юри скучал по этому, по ощущению катания ради соревнований. Он скучает по усталости от тренировок, по радости от удачного прыжка, по восторгу от идеально откатанной программы. Чтобы избежать травм, он не делал ничего этого уже много лет. Его новое – старое? – тело – сильное и гибкое, оно готово выйти на лед в любой момент. Теперь это все возможно, осознает Юри. Он может ко всему этому вернуться. Как только все возможности начинают раскрываться перед ним, начинает звонить его телефон. У Юри уходит несколько секунд на то, чтобы разобраться с паролем, пробуя уже почти забытые комбинации, но успевает ответить, прежде чем звонок сбросят. Он еще даже не произносит «алло», как Челестино Чиалдини восклицает: - Юри! Ты прошел в Финал Гран При! Юри кажется, что у него остановилось сердце. Финал Гран При. Конечно же. Его первый Финал Гран При был в 2015-ом. Он был ужасным, но он же был началом всего. Он все еще может им стать. Юри может все повторить – или даже улучшить. Он точно сможет сделать все лучше в этот раз, в этом он уверен. «Виктор», - осознает он, чувствуя, как что-то сжимается в груди. – «Я могу снова увидеть Виктора. Но… он же меня не узнает, да? Разве что он тоже вернулся». Эта мысль шокирует, отрезвляет. Что он будет делать, если Виктор, как и он, вернулся в прошлое? С одной стороны, они могут быть снова вместе, но… С другой стороны, это означает, что Виктор умер, а об этом Юри не может думать ни при каких обстоятельствах. Вслух он только с трудом произносит: - Э-эм. Это… хорошо. Юри с трудом улавливает суть дальнейшего разговора. Мысли о Викторе занимают все его сознание, до тех пор, пока Челестино не упоминает программы Юри для Финала Гран При. Юри внезапно понимает, что не имеет ни малейшего понятия, какими были его программы – ни хореография, ни последовательность прыжков. Возможно, он просто выкинул их из памяти, с учетом того, какое в конечном итоге было выступление. Он лихорадочно пытается вспомнить, а затем в его голову приходит идея. - Тренер? - Мм? - Я хочу изменить программу. Обе программы. Челестино вполне предсказуемо удивлен, Юри наверняка кажется ему в этот момент странным, не самим собой. Юри помнит, каким зажатым, застенчивым и неуверенным в себе был в молодости; он бы никогда в жизни не предложил что-то подобное сам. Но искра идеи уже вспыхнула, и внутри разгорается огонь, который он не чувствовал уже много лет. «Я могу все сделать лучше в этот раз. И если он тоже вернулся… как только он увидит, Виктор поймет, что это я». Юри понимает, что рискует. Но чувствует, что сейчас это правильный выбор. На следующее утро Юри встречается с Челестино на катке и протягивает ему написанную на листке схему короткой программы. Как только его тренер ее просматривает, он принимается подбирать с пола упавшую челюсть. - Юри, - начинает он, пораженно глядя на делающего растяжку Юри. – Тебе хватит выносливости, чтобы сделать все прыжки во второй половине? И четверной сальхов! Это чертовски амбициозно, этого не отнимешь, но ты ни разу не сделал сальхов даже на тренировках! - Я справлюсь, - с легкостью отвечает Юри и наблюдает, как удивленно вскидывает брови Челестино от его уверенного тона. Он замолкает, осознавая, что на этот момент, скорее всего, еще не отработал настолько сложный прыжок. В его собственном времени он столько раз делал сальхов, что тот стал получаться уже сам собой, уж в этом Виктор убедился. Смущенно опустив голову, Юри добавляет: - Может быть, я пока не могу сделать сальхов, но я начну с более легких прыжков, а затем постепенно дойду до сальхова. Так я заодно отработаю выносливость. Челестино смотрит на него так, как будто не знает, что с ним делать, и Юри не удерживается от улыбки. На месте Челестино он бы тоже не знал, что с собой делать. - Я справлюсь, тренер, - уверенно повторяет он. Челестино только смотрит на него еще пару секунд, а затем вздыхает и хлопает его по спине. - Справишься, - с готовностью соглашается он. – Обувай коньки и показывай мне свои идеи для короткой программы. «О любви: Эрос», да? Не думал, что ты выберешь такую мелодию, но ты в последнее время постоянно меня удивляешь. Юри только улыбается в ответ и садится, чтобы надеть коньки. И правда, удивительно. Так или иначе, предстоит еще много работы. И раз уж он теперь здесь, Юри собирается выложиться на полную.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.