параллельность

Royksopp — Here She Comes Again

      Трещинами — кривыми, глубокими, невыносимо болезненными, расходятся вымученные улыбки команды. Нацу закрывает глаза, проваливаясь совсем не в кресло. Старательно забытое прошлое прорывается яркими вспышками воспоминаний, сводя на нет радость победы.       Кажется, он проиграл что-то большее, чем контракт.       — Извините, — звучит слишком громко, слишком виновато, слишком правильно.       — Нет-нет, Люси! Никто на тебя не думает! — Лисанна резко замолкает с протянутой рукой. Люси отшатывается от неё, закрывая лицо ладонями.       Нацу ничего не понимает и переводит взгляд на друга, тот натужно закашливается и сваливает к бару, отхлёбывая явно не воды.       — Я не знаю как… — она всхлипывает, обваливаясь на предложенный стул. — Нет, этого не может быть! Лексус не такой! — вскакивает, решительно выпрямляясь.       Грей невольно щёлкает фотоаппаратом, и вот тут Нацу его понимает.       На бледном бескровном лице лихорадочно блестящие глаза, придающие ту, особую, неуловимую обычным взглядом красоту. Так выглядят фанатики и — влюблённые.       — Мы никогда не говорили о работе, — Люси говорит торопливо, нервно теребя кольцо. Такие, трёхкаратные, дарят на помолвку. — И виделись за всю неделю только раз!       — Когда?       Нацу, к сожалению, не дурак, дважды два складываются в уме катастрофически быстро и безвозвратно.       — Что… когда?       — Когда виделись? — он предпочёл бы этого не знать, но четыре напряжённых взгляда не дают сделать вид, что Люси оговорилась, а они все ослышались.       — Сегодня утром, — губы у неё чуть дрожат. — Он принёс мне кофе и пожелал удачи. Подвёз до перекрёстка. Я ещё ноутбук в машине забыла и вернулась.       Где-то за стеной трезвонит телефон, заглушая все мысли.       — О боже, нет…       Неровный стук каблуков вбивается прямо в глазные яблоки, вырубая свет.       — Ты идиот! — Грей возвращает звуки, краски и способность двигаться одной лишь затрещиной.       Вот как! — клокочет в горле смех. Нацу и правда дурак, он срывается следом. В узкой щели створок лифта потухший взгляд. Нацу колотится в закрытую дверь пару секунд, потом ноги сами несут вниз по лестнице.       Он перехватит её в холле.       Должен перехватить, иначе…       Иначе не сможет дышать.       Воздух хлещет по щекам, глазам, губам, вдруг заканчиваясь напрочь. Запах её духов душит, не оставляя ни шанса отпустить. Взгляд мечется по удивлённым лицам охраны и посетителей, пока не находит знакомого силуэта.       Люси уже снаружи, медленно идёт вдоль стеклянной стены офиса, ведя ладонью, будто прощаясь.       Параллельные — расходятся из-под пальцев. Нацу прижимает подушечки сильнее, проваливаясь в её тепло. Так и кажется, что если напрячься, то руки соприкоснуться. Но между ними преграда — прозрачная и непреодолимая.       Взгляды бьются об стекло, не встречаясь.       — Не уходи! — Нацу кричит, должен кричать.       Люси вздрагивает, но не останавливается.       — Ты не виновата! — стучит в голове пульс — громкий, злой, болезненный, сводя с ума.       Люси стоит. Белые пальцы бессильно мажут по стеклу.       Целовать бы их.       Нацу целует.       Под губами безжизненный холод.       Разбить бы! — разбиться!       Трещит под кулаками стена, пока охрана не заламывает руки.       Губы Люси — смазанные, стёртые, невыносимо красивые — пачкают стекло алым.       Rouge Dior 999 — автоматически щёлкает в памяти.       Такие губы не лгут.       Это — не слоган.