Проводник

Майя стояла на носу корабля в самом легком из взятых в дорогу платьев и смотрела вперед, на изогнутую линию суши. На карте материк Торан очертаниями напоминал утенка, обращенного клювом к западу, и в верхнюю часть его спины вдавался полулунный залив. Всю неделю Майя приходила по вечерам к капитану, чтобы посмотреть, насколько ближе к заливу он отметит судно на карте. Вчера цепь из точек вплотную приблизилась к побережью Торана. Долгожданная суша показалась вдали наяву – в бело-зеленых цветах, а не чернильно-бумажных, – как только они обогнули группу островов, окруженных лазурной отмелью. Майя присмотрелась, схватившись за снасти. Острые рожки залива и в самом деле походили на лунные, и с каждой минутой они становились все ближе. Майя смахнула с влажного лба выбившуюся прядку и глянула назад, на засмотревшегося на нее моряка. Катэль, кажется, бродит где-то поблизости... Под ее взглядом моряк неловко пожал плечами и отвернулся. Майя хихикнула. Нет, ей неохота отвлекаться даже на Катэля. Когда ж еще увидишь такую красоту? Она проводила опасную отмель, оставшуюся в стороне, долгим взглядом. Надо обязательно поискать на местном рынке платяную ткань такого же чудесного цвета! И прикупить жемчуга, желательно черного: кажется, его привозят именно отсюда. О жемчуге ей напомнили крупные, размером с кухонный котел, зеленые орехи, дрейфующие в волнах. Они попадались на пути и раньше, поодиночке, но в опасной отмели их число далеко перевалило за десяток. Мокрые от воды, они блестели на солнце, будто бусины, рассыпанные по плошке. Видимо, они и дали название этому теплому морю, омывающему восточный берег Торана: Ореховое. Но какое ей дело до орехов, когда перед нею – долгожданный конец недельного пути! Получасом позже, около полудня, корабль Имонна пришвартовался в порту. Майя оглянулась, ища, куда ступить, чтобы не свалиться с носа прямо под ноги суетящейся команде, и увидела рядом Катэля, вернее, его бледнокожую версию. Разумеется, он ни капли не загорел за эту неделю: морок на нем не настолько хорош, чтобы самостоятельно измениться под солнцем. Впрочем, здесь маскировка не понадобится: таких, как Катэль, тут живет немало. Только как сказать ему об этом… и не дать понять, что это ей очень хочется видеть Катэля прежним? – Тебе помочь? Майя кивнула и протянула ему руки. Катэль окинул ее хитрым взглядом, шагнул вперед, увернулся от каната и, обхватив за талию, снял Майю с борта и поставил на пол. От неожиданности Майя взвизгнула и мотнула головой. Катэль отдернул голову: должно быть, один из ее хвостов угодил ему в лицо. – Эй! – Извини! – Будешь должна мне глаз. – А больше ничего не хочешь? Майя надула щеки. Катэль изобразил глубокую задумчивость, потирая подбородок. Затем они переглянулись и расхохотались. Радость витала в воздухе, ею был пропитан даже порт, обычно полный лишь запахов выпивки, опилок, разнообразных грузов да звуков песен и ругани. Ветер Торана пах совершенно невообразимо, делая голову легкой-легкой, а тело – жарким и трепетным. Майя отошла назад и закружилась на месте, задыхаясь от огромного ощущения свободы и детского предвкушения праздника. Только бы не думать о том, как крепко Катэль держал ее, поднимая в воздух без страха уронить. С ним и без того сложно… ничего не понимает, как ни намекай. Так и остался мальчишкой. Внизу сходни их встретил смуглый служащий при форме и в легких доспехах. Под широкими полями шляпы скрывались его глаза и переносица. Майя окинула сочувственным взглядом его длинную тунику, штаны и сапоги. Душно, наверное, во всем этом. Ей-то и в платье жарковато. Скорее бы скинуть лишнее и омыть ноги… да что там ноги! Искупаться в теплом море! А ему что от них надо? – Здравствуйте! Меня зовут Бреннан. Этот корабль прибыл из Веркинджеса, судя по документам. Могу ли я обращаться к вам на этом языке? – спросил он на анейском с шелестящим акцентом, слегка растягивая ударные гласные. – Да, мы вас понимаем. – Вы вместе? Что?.. Майя бросила быстрый взгляд на Катэля. Пауза затянулась. Катэль кивнул: – Да, мы знакомы. – Прошу, следуйте за мной. Переглянувшись с Катэлем, Майя последовала за служащим, морщась от песка, забивающегося в мокрые туфли. Они пересекли укатанную песчаную дорогу и вошли в здание администрации порта. Из приоткрытых кабинетов доносился скрип перьев и звон чернильниц... или чашек и кувшинов с водой. Стены коридора были обшиты, Майя в этом убедилась, настоящими досками, но они имели необычный красно-желтый цвет. – Снимите защитные чары, и тогда мы продолжим беседу, – обратился Бреннан к Катэлю, заперев за ними дверь кабинета. Та надежно отсекла все посторонние звуки. Майя перестала трогать стену и обернулась. Он знает? И Катэль это сделает? Неужели! – Вы о них знаете? – удивленно спросил Катэль и, не скрываясь, стал вертеть в пальцах амулет-перо. – Это моя работа, – без ложной скромности ответил служащий и улыбнулся из-под шляпы. Катэль удивленно хмыкнул, мимолетно потер переносицу и снял шнурок с пером. Его кожа и волосы вмиг потемнели, а радужки вернули себе оттенок подернутой паутиной листвы. Прямо на глазах Майи полузнакомый ей мужчина западно-анейского типа внешности вновь стал Катэлем, выходцем из Срединных земель, другом ее детства. И не только… хоть он до сих пор этого и не понял. Но поймет. Уж теперь точно никуда не убежит. Майя подавила смешок. – Теперь заполните строчку здесь, – невозмутимо продолжил Бреннан, точно у него на глазах люди ежедневно десятками колдовали и снимали чары. Впрочем, порт здесь большой, кораблей заходит много, да и сезон как раз для отдыха… может, и так. – А теперь прикоснитесь к шару, по очереди. Вписав свое имя и цель прибытия – «отдых и всяческие изыскания», к неожиданно теплому хрустальному шару на столе Бреннана прикоснулась Майя, затем то же сделал Катэль. Взглянув на поблескивающую поверхность странного приспособления, опутанного металлическими нитями, служащий важно кивнул. – Благодарю. Итак, добро пожаловать в город Электрум, нашу прекрасную столицу! – Спасибо. О, как я хочу на пляж! Не подскажете, как туда поскорее попасть? – Спасибо. Что это за шар? Зачем мы прикасались к нему? Бреннан весело посмотрел на Майю, но сначала ответил Катэлю: – Это проверка, правду ли вы написали в моей книге. Все в порядке. Можете быть свободны. Пляж… мне больше нравится южный, он чище. Выходите из порта по главной дороге и сразу поверните налево. Кстати, в начале пляжа есть спокойный участок для тех, кто готов за это платить. – О, а какие у вас деньги? Тисы тут принимают? – тут же спросила Майя. В ее сундуке лежит хороший кошель с золотом, чтобы ни в чем себе не отказывать, а заодно накупить подарков всем, даже брату, который ее сюда послал. Только она совсем не подумала о том, чего в Торане стоят их тисы. Может, здесь это просто мусор? Но не может же золото вдруг стать мусором! – Здесь, в столице, принимают все, но если пойдете в пустыню, то лучше поменяйте тисы на каури, – развеял ее сомнения Бреннан. – Можете обменять деньги на пляже или купите что-нибудь на рынке, сдачу вам дадут местными. Многие так делают. – А какой курс обмена? – Обычно один серебряный тис – от семидесяти до сотни каури, как повезет. Что-нибудь еще? – Нет, это все, – облегченно выдохнула Майя, мысленно подсчитывая свои вновь возросшие богатства. Сотня каури – звучит внушительно. Тысяча за золотой тис – еще лучше. Кажется, это ракушки такие. Понадобится целая сумка, чтобы их сложить. – Тогда доброго отдыха! И удачи во всяческих изысканиях! Майя хихикнула, легко поклонилась, и они вышли. На крыльце их встретил капитан корабля, на котором они и приплыли сюда. Он с удивлением взглянул на Катэля, а затем обратился к Майе: – Ваши вещи, миледи. Когда вы сможете их забрать? – Эм... – Действительно, когда и куда она может забрать с корабля огромный сундук, который нагрузила всем подряд? Никогда нельзя собирать вещи, если злишься! Тебе же потом с хламом и возиться. Но не выбрасывать же их… И вообще, там лежит ее золото. Капитан гулко откашлялся, нарушив неловкое молчание. Майя снова на него взглянула. – Я могу подержать их до вечера у себя в каюте, но ночью на корабле останется всего один дежурный матрос. Лучше бы вам забрать их до наступления ночи. – Хорошо! – легко согласилась Майя. – Мы найдем, где поселиться, и тогда заберем их! А сейчас мне надо кое-что взять. Я быстро! Майя стрелой взлетела на борт, там отперла свой сундук и зачерпнула из кошелька горстку золота. Затем оглядела себя. Тонкое платье, тяжелые мокрые туфли да две ленты в волосах. Сумки в сундуке нет. Положить монеты некуда. Майя с сожалением разжала руку и выронила все обратно; взяла три золотых и зажала в кулаке. Повернулась – и ойкнула, чуть не врезавшись носом в грудь Катэля. – Что такое? – буркнула она, зачем-то спрятав руки за спину. – Ничего. Я просто тоже вспомнил, что мои деньги в вещах. Но я, пожалуй, все свое возьму. Майя с легкой завистью проследила, как Катэль завязывает на груди и плече ремешки небольшого дорожного мешка, взвесила в руке золотые и спросила: – У тебя серебро есть? Я отдам. Надо заплатить капитану за услугу. – Не надо. В смысле, можешь не возвращать, – Катэль отвязал кошель от петли на поясе, выудил слегка потускневшую монетку с профилем Тиса и подбросил на ногте. Монетка звякнула и упала в подставленную смуглую ладонь. Пальцы сомкнулись. – Лучше пообещай мне, что больше не будешь так делать. Волосами. Я же мог за борт тебя уронить. – Тебя никто не просил меня трогать, – фыркнула Майя и отвернулась, чтобы Катэль не увидел, как разрумянились ее щеки. – Ладно, извини. Больше не буду, – услышала она в ответ и почему-то немного расстроилась. – Я подумал, что так быстрее. Майя не стала отвечать: Катэль окончательно ее испугается, если услышит, что ему можно таскать ее на руках, когда вздумается. Вместо этого она невозмутимо спустилась с корабля и поспешила в направлении пляжа, высоко вскидывая коленки: каблуки туфель беспощадно вязли в песке при каждом шаге, задерживая движение. Но разуваться Майя не спешила: в песке тут и там мелькали осколки раздавленных ракушек. Без помощи брата порезы от них будут заживать долго и неприятно. И все-таки, он хороший. Надо ему что-нибудь за это привезти, помимо результатов поездки. Вскоре они подошли к пляжу, полному людей, их гомона и плеска. Бежевый песок под ногами стал совсем мелким. Ракушки тонули в нем, как предместья в утреннем тумане за городской стеной Исы; перламутровая крошка, отшлифованная временем, уже не угрожала изранить ноги. В лазурной зыби вдали от берега виднелись обманчиво тонкие линии волнорезов. А в остальном море ослепительно сияло белым солнечным светом. Будто огнем горело. Как ярко! Майя подошла к низкой оградке, отделяющей пляж от дороги, огляделась и поморщилась. За девушками в разнообразных купальных платьицах едва виднелись песок и море. А прямо под ногами, у оградки, валялось что-то подозрительное, вовсе не напоминающее ракушки. – Давай дальше. Очень шумно! Показав Катэлю, чтобы тот следовал за ней, Майя добралась до другой части пляжа, отгороженной высоким, в полтора-два ее роста, забором из круглых тонких столбиков, и извлекла из потной ладони золотой тис. Но служащий у калитки строго покачал головой, увенчанной уже знакомой шляпой. Невольно Майя загляделась на нее. Широченные сетчатые поля из темно-коричневого, как перенасыщенный чай, волокна выглядели очень экзотично и привлекательно. Надо купить себе такую же... если ее деньги хоть где-нибудь примут, конечно. – Признаю, я побеждена! – горестно вздохнула Майя. – Давай меняться! Вдруг поможет! Под ее грустным взглядом Катэль усмехнулся и развязал свой кошель. Золотой из ее рук перекочевал к нему. Взамен он дал ей десять серебряных монет, а затем спросил у служащего о цене входа. – Всего ничего, девять каури с одного, – ответили ему. – Вы вместе? Катэль кивнул, высыпал на ладонь горсть меди и показал. Служащий отсчитал из его рук двадцать вересковых медяков, ссыпал в ящичек и жестом пригласил обоих записаться в раскрытую книгу. Майя недоверчиво взглянула на разлинованные светло-коричневые страницы и уточнила, а надо ли делать то же самое, если входишь на бесплатный пляж. Ей ответили. Записываться, как оказалось, тут приходилось везде. – Тотальная слежка. Ужас, – вполголоса пожаловалась Майя. Пока что она не представляла себе истинных масштабов этого категоричного «везде», хотя и догадывалась, что так сказано не ради красного словца. Не то чтобы ее это огорчало… но местному наблюдению не хватает одного очень важного компонента: восхищения. Без него внимание сразу становится неприятным. – Да уж... – негромко протянул Катэль, расписываясь в крайней правой ячейке таблицы. Майя по инерции покивала, озираясь по сторонам. Ее уже отвлек и заворожил местный пейзаж. Песок казался чище и даже будто белее, чем на общем пляже, да и людей почти не было. Справа от входа расположились несколько торговых лавочек под полотняными навесами. Полотнища то и дело вздувались от бриза, точно паруса, и хлопали, как птичьи крылья. По песку метались их бледные тени. А по левую руку вдаль и вширь, насколько хватало взгляда, простиралось сияющее море. Порыв ветра налетел на Майю, и она с наслаждением вдохнула. К ставшему привычным за неделю запаху моря тут примешивались еще несколько: мокрого песка, водорослей и чего-то солоновато-фруктового. Незнакомые запахи. От них слегка кружилась голова, как от алкоголя. – Ну, зато здесь очень красиво! И вообще... мне нравится! – выдохнула Майя и вдохнула еще раз, даже глубже, чем раньше. – Не забывай, что мы не на отдыхе, – напомнил Катэль. – Работа подождет, я же никогда прежде не была в Торане! – отмахнулась Майя и развела руки, готовая разом обнять и пляж, и море. – День-два можно выделить и на отдых. Посмотри, какое море красивое! А солнце какое! О, у нас нет покрывала! Ближайшая к ним лавка в тени большого бутылочного дерева торговала покрывалами, сумками, шляпками, купальными платьями и платками. Майя сразу зарылась в разноцветные ткани, с детским восторгом ища ту самую, лазурную, как то, опасное мелководье. Деньги ощущались у нее в кулаке приятной тяжестью: все, что понравится, можно купить, и никаких запретов. Майя отложила несколько первых приглянувшихся вещей – покрывало, шляпу, браслет из ароматных древесных пластинок, купальное платье и большую сумку – и подала торговке второй золотой из трех. Его приняли – какое облегчение, все в порядке! – и отсчитали сдачу: несколько длинных бус из бежево-розовых продолговатых ракушек. Майя внимательно пересчитала ракушки на одной из нитей, а потом поочередно перекинула связки через сгиб локтя. Получилось пять по сто каури. – Раскройте сумку, тут еще тридцать шесть, – попросила торговка, занося над ней большую горсть отдельных ракушек. Майя откинула клапан, растянула пальцами широкий зев сумки, и каури с сухим стуком посыпались внутрь. Бусы отправились следом, а наверх упало купальное платье. Майя перебросила свернутое покрывало через руку, основанием ладони столкнула замечательную шляпу на затылок и взглянула на Катэля. Тот примерял такую же. Его зеленое очелье с серебряными височными колечками полностью скрылось под ней. – Тебе идет. Твой цвет, – сказала Майя. Катэль поднял голову, и солнечный луч упал на его скулу. – Спасибо. Тогда возьму, – ответил он, слегка обнажив передние зубы в беззвучном смешке, и отдал торговке положенную плату. В горловину его кошелька, шурша, упали четыре ракушки сдачи. Расстелив покрывало в десятке шагов от прибоя, в порядочном отдалении от других отдыхающих, Майя бросила на него сумку, отвернулась от Катэля и быстро переоделась в купальное платье. Короткий прохладный подол нежно объял бедра. Майя с наслаждением зарылась пальцами ног в горячий песок, потянулась, а потом легла на живот лицом к морю и прикрыла глаза. В очередной раз зашуршал прибой, накатывая на берег, и ей на щеки упали крошечные брызги, принесенные ветром. Холодок быстро исчез, но вот прибой накатил вновь, и крошечная капелька упала на левое веко. Майя опустилась щекой на покрывало, спихнув шляпу набок, и улыбнулась. Она вытянула руки и погрузила пальцы в гладкий песок. – Здесь всюду и за всеми следят… Найти Вэйда будет легче легкого, – промолвил Катэль. Майя неохотно приподнялась, подтянув под себя руки, и повернулась к Катэлю, опершись на локоть. Его смуглое лицо слегка покраснело от солнечного жара, как и плечи. Сетчатая тень от полей шляпы лежала на шее и ключицах. Низкий ворот туники окольцевала темная полоска пота. Что он сказал? Вэйд? Кто это?.. ах, да. Точно. Тот, кого они ищут. Последний свидетель вины короля Бринэинна в гибели его родителей. У Катэля в сумке лежат все бумаги о Вэйде, которые дал им Эмилиан. Майя всучила их Катэлю еще в первый вечер плавания, опасаясь за их сохранность. Она легко могла порвать документы или выкинуть за борт, в очередной раз рассердившись на брата, – а потом что делать? Как искать? Лучше не искушать судьбу. – М-м-м? А... да. Наверное, ты прав. Вэйд… Вэйд. Таких много. Я лично знала трех. Хотя, может, здесь имена другие… а может, и у него теперь другое… – Майя зажмурилась и потянулась. Мерный шум моря убаюкивал. Так и тянуло здесь поспать, да нельзя: солнце кожу сожжет. – Все равно придется искать. Когда приступаем? – Не знаю. Я хочу отдохнуть. Давай хотя бы завтра. – Сегодня к вечеру. – Ладно. Они замолчали. Майя закрыла глаза и вытянулась, точно сонная кошка. Но теперь в ее ушах звучал не только вечный прибой, но и отголоски их с Катэлем ленивого обмена фразами, и гневный голос брата, выславшего ее сюда, и пронзительный скрип пера в его руке, выводящей имена и даты… Все, момент покоя испорчен. Не выдержав, Майя встала и размяла плечи и лодыжки. – А теперь давай купаться! – Хорошо, иди. – Нет! Ты не понял! – засмеялась Майя и встала перед ним, заслонив солнце. – Пошли купаться! Катэль поднял на нее глаза – и удивительно, но он заметно покраснел. Чего это он? Ах, да! Наверное, вспомнил, что лишь супруги, связанные, как Бог и Богиня, могут купаться поблизости друг от друга. Так говорит церковь. Но в летнюю жару, особенно на южных пляжах королевства, этот не особенно строгий запрет улетучивается сам собой – проверено. А вздумай какой-нибудь суровый понтифик послать на пляжи рыцарей Солнца, случилось бы одно из двух: насильно устроенное раздевание бравых воинов либо позорное закидывание их же песком и всяким мусором. Оно и правильно. Нечего мешать людям думать о богах, когда они глядят на солнце над морем или озером из лунно-белой ласковой воды. Но Катэль, как оказалось, придерживался иного мнения. – Ты иди… – ответил он и откашлялся. – А я тут посижу. – Да не бойся ты! Никто нас здесь не знает! И вообще, посмотри туда! – и Майя окинула пляж широким жестом. Немногочисленные здешние отдыхающие преспокойно купались в лазурном море не только парами, но и шумными, хохочущими разнополыми компаниями. А служащие, поставленные приглядывать за отгороженным участком пляжа, даже не пытались в это вмешаться. Значит, все в порядке. Катэль посмотрел туда же, помедлил перед ответом, но все-таки пожал плечами, не вставая с покрывала: – Ну, это все равно… неприлично? – Зато это приятнее, чем поодиночке жариться на солнышке, – парировала Майя и уперла руки в бока. – Я надолго, сразу говорю. Будешь тут сидеть один и страдать. Катэль внимательно на нее посмотрел и задумчиво потер мокрую переносицу. Он засомневался. – Да ладно тебе! Давай, поднимайся! Церковь и дома меня не достала, а здесь и подавно не дотянется. Нечего страдать, все равно Богиня по умолчанию нас не любит, – захихикала Майя. – Поэтому мы будем наслаждаться жизнью ей назло. Здесь же так жарко… В воде будет куда как лучше. А вдвоем веселее. Пойдем! Или ты просто меня боишься? Катэль снова отер нос, затем лоб – и вздохнул, взглянув на покрывшуюся потом руку. – Да нет, не боюсь… Ты права. С тобой скучно точно не будет. Майя не успела уточнить, на что это он намекает. Улыбнувшись в ответ на ее подозрительный взгляд, Катэль быстро снял с себя пояс, тунику, очелье и туфли, собрал волосы в хвост и зашагал к морю. Майя обогнала его и первой вошла в прибой. Очередная волна окатила ноги выше колен; Майя охнула от неприятного холодка и медленно двинулась глубже. Дно спускалось полого, без неожиданностей вроде ям или камней. Но стопы слегка покалывало. Глянув вниз, Майя увидела на дне толстый слой гладких ракушек. Они лежали не ровно, а изогнутыми гребешками, повторяя перемежающийся рисунок волн. Ступни под толщей воды казались маленькими и сине-зелеными. Сзади ее вдруг окатило крупными брызгами, намочив спину и шею. С недовольным воплем Майя обернулась, но успела заметить лишь блеснувшую в волнах золотисто-розовую пятку. Катэль скрылся под набежавшей пенной волной. Спустя несколько секунд он вынырнул в шести-восьми шагах от нее. В момент погружения шнурок слетел с его волос, смоляные пряди плотно облепили плечи, и Катэль стал похож на русалку из островных преданий Срединных земель. Майя громко захихикала, чтобы он услышал. – Отлично выглядишь! – Оставь шляпу и тоже ныряй! Вода прекрасна! – ответил Катэль и смахнул волосы с ключиц за спину. Мокрая кожа плеч остро блеснула на солнце. По ключице скатился тонкий ручеек воды. Несколько капелек застыли на ярких губах. – Давай! – крикнул Катэль снова. Опомнившись, Майя схватилась за поля шляпы обеими руками и замотала головой. Неужели она сейчас просто стояла и разглядывала его? Спасибо, что хоть не спрашивает об этом! – Вот еще! Я и так поплаваю. – Ну и ладно, как знаешь, – ответил Катэль, помахал ей рукой и опять нырнул. Состроив вслед ему рожицу, которую все равно никто не оценил, Майя легла грудью на воду и поплыла в направлении горизонта, стараясь не мочить волосы. Теплая вода приятно облекла тело, а запах водорослей и соли, пряный, свежий, стал еще сильней. Ощущение реальности стерлось. Как только Майя шагнула в море, оно вошло в нее, чтобы смыть все тревоги и печали. Наслаждаясь солнцем и нежным теплом, Майя купалась, пока не замерзла. Поворачивая голову, она ненароком мазнула по плечу кончиком носа – и поежилась от того, какой он холодный. Все. Пора выходить на берег, чтобы согреться. Вместе с нею к суше направился и Катэль: он вдруг появился шагом левее, словно все это время следил за ней. Но от долгого купания Майя изрядно проголодалась, и чтобы дальше спорить и задирать компаньона, требовалось перекусить. Немного обсохнув, она зачерпнула из сумки полную горсть каури и потянула Катэля к лавке с местной едой. Очутившись у прилавка, Майя мигом забыла о голоде: ее внимание захватил внешний вид местных фруктов. Зеленые, красные, синие, черные – и все невообразимых форм. Таких плодов она не видела еще ни разу. Ну, разве что, где-то на картинках… Майя медленно вдохнула. Холодный сладкий аромат смеси фруктов отдаленно напомнил ей очень дорогие и редкие духи. – Вам помочь? – спросила торговка, отложив какое-то плетение из тонких кожаных ленточек. – Да. Что из этого съедобно? Торговка звонко расхохоталась, обнажив ряды неровных, но очень белых зубов. Они отлично гармонировали с ее темной, с золотистым отливом кожей, как у Катэля. Широкополая темная шляпа – по-видимому, любимый головной убор местных жителей, – отбрасывала на ее лицо нечеткую, из-за колебаний навеса над лавкой, сетчатую тень. – Мой муж и сын все это поймали и собрали сами. Фрукты выращиваем у себя. Живем у маленького залива. Морем клянусь, все съедобно!.. А вы у нас впервые? Да? Тогда не спешите пробовать все и сразу, а то на вас неплохо заработают местные лекари. Давайте, я вам сама положу. Потом обязательно вернетесь! Все еще хихикая, торговка завернула несколько фруктов в один лист темной хрустящей бумаги, странное темное мясо, тонко нарезанное и сложенное вчетверо, в другой и достала из-под прилавка большую холодную бутыль с ярко блестящей на солнце жидкостью. Передав все Катэлю, она забрала из протянутых лодочкой ладоней Майи сорок пять каури, неуловимо ловко хватая между согнутых пальцев по пять мелких ракушек зараз. А затем подмигнула – но не ей, а Катэлю. – А что это? – спросил он, изучая бутыль на просвет. – Это сок морских орехов. Видели такие, в море плавают? Из одного можно наполнить две-три больших бутылки. Отлично утоляет жажду. Шиай, мой двоюродный брат, продает на рынке ореховое вино из сока. Возьмите, как будете там. У него прилавок рядом с королевской лавкой электрума. Не ошибетесь, он там один такой. Майя заглянула в сверток с фруктами. Там лежали синевато-черные глянцевые плоды размером с мелкую сливу и два больших, с хорошее яблоко, темно-розовых фрукта – чешуйчатых, с двумя закрученными темно-зелеными чашелистиками по бокам. В другом свертке пахло не то лимоном, не то рыбой. Запах перетекал, менялся от вдоха к вдоху, и сказать наверняка было нельзя. – А тут что? – Мелкие ягодки – это стайр. Ночные ягоды, их еще называют. От солнечного света скорлупа зрелых ягод лопается, и тогда они быстро портятся, так что стараемся собирать их до рассвета. Прячьте их от солнца. Большие и красные шишки – это ватам. «Дождь», по-вашему, по-анейски. Они зреют в траве сразу после дождя, как грибы. Бывает, урожай снимаем по четыре раза в год. Кожицу лучше не есть... А там мясо лимонной рыбы, вяленое вкуснее всего. Без косточек, – бойко ответила торговка. – Никогда такого дома не встречала. – В Веркинджесе, да? Эти продукты очень нежные. Они не выносят долгой перевозки. Наши гильдейские волшебники пытаются что-то с этим сделать, но пока ничего. Так что, наслаждайтесь здесь. Хорошего отдыха. – Да. Спасибо, – сдержанно уронила Майя и, демонстративно взяв Катэля за локоть, вернулась к покрывалу. Первым делом она откупорила бутылку и отпила пару глотков. Содержимое оказалось чуть сладким, с травянисто-миндальным привкусом. Странно... ведь эти орехи плавают в горько-соленом море. Утолив жажду, Майя обнаружила, что Катэль забрал себе вяленое мясо и пару стайров. Чешуйчатый ватам почему-то его не заинтересовал. – Кажется, когда-то я уже ел такое, – доверительно поделился Катэль, осторожно разломив тонкую скорлупу стайра. По его ладони покатилась капелька розоватого сока. – Может, в детстве. Да, похоже. – И как? – Да так же. Вкусно. Возьми, попробуй, – пожал он плечами и взял еще один. Майя последовала его примеру. Мякоть стайра под ломкой скорлупой оказалась водянистой и очень холодной, а на вкус напомнила не то виноград из ледника, не то сливовый джем без сахара. Волокнистое, как тыква, белое содержимое ватама было усеяно мелкими черными косточками. Они придавали слабый мятный привкус его волокнам, походящим по вкусу на апельсин. А взглянув после фруктов на рыбу, Майя сморщила нос и покачала головой. Может, в другой раз. Поев, они погрелись на солнышке, потом искупались снова. Проголодавшись после очередного купания, Майя купила еще дюжину стайров и средний по размеру сверток миндаля. Катэль – тоже орехов и вяленого рыбьего мяса. – А тут орехи намного дешевле, чем у нас, – сказала Майя, сидя на покрывале и пересчитывая остатки монет и каури. – Даже если учесть, что на пляжах всегда продают дороже. Дурацкий наш король и дурацкие его пошлины! – Согласен. Дурак дураком, – хмыкнул Катэль. – Ну что, ты уже готова идти работать, чтобы всем показать, что он именно такой? – Нет, давай еще немножко отдохнем! На закате начнем, честное слово! Катэль вздохнул и с нарочито сердитым видом отгрыз очередной кусок мяса. Майя ойкнула. – Ну, на меня-то так не смотри, когда кусаешь… От такого замечания Катэль поперхнулся и лишь чудом не подавился. Хихикнув в сторону, Майя подала ему бутыль с соком. Когда солнце стало приобретать красноватый оттенок, они засобирались уходить, как и большинство отдыхающих. Ежась от вечернего холодка, Майя натянула сухое платье, неохотно вытряхнула из туфель песок и неизвестно как туда попавшую прилипшую косточку стайра. Недовольно ощупала концы волос, слипшиеся от засохшей на них соли. Ощупала плечи – не обожгла ли? Кажется, нет. Не болят. Просто на протяжении сборов она смутно ощущала подвох... как будто о чем-то забыла. Перекидывая клапан сумки, Майя глянула на свою руку – и воздух в ее горле похолодел и словно стал жидким. До нее дошло. Рука была пуста. Бледная, тонкая, конопатая... и будто ставшая меньше и худее. Перстень. Исчез ее тяжелый перстень с печаткой-лирой – фамильным гербом Исы. Тот самый, в котором заключено ее долголетие. – Мой перстень! – вскрикнула Майя, ища взглядом Катэля. – Какой? – откликнулся он и, поймав ее взгляд, подошел ближе. Слегка приподнял подбородок: ну, говори. Майя всплеснула руками, от негодования давясь собственным дыханием. – Ну, мой перстень! Зачарованный! Какой же еще?! Я других не ношу! – тяжело дыша, выпалила она – точно выплюнула нечто, мешавшее дышать. Повторить тот ритуал долголетия ей невозможно: магия такого рода покоряется лишь раз в жизни. Если перстень не найдется... Если... нет, тогда она просто не выдержит. Она вернется домой, и плевать на все. Но лучше пускай найдется! Нужно искать! Начать поиски сейчас же! Ее начало трясти, щеки загорелись. Дышать стало тяжело. На затылке и ладонях проступил липкий пот. Катэль поднял раскрытые ладони, обеспокоенно глядя на нее. – Тише, тише. Я просто уточнил, думаем ли мы об одном и том же. – Пока не найдем, не уйдем никуда! – отрезала Майя и скинула с плеча сумку. Она глухо шлепнулась на песок. Туфли с ее ног, одна за другой, полетели туда же. Катэль положил руку ей на плечо. Майя ее сбросила. Тогда он сжал ее ладонь. От его жеста обод перстня должен был впиться Майе в соседние пальцы, но этого не случилось. Внутри у нее стало еще холоднее. – Тише, не нервничай. Найдем. Ты точно его потеряла здесь? Не раньше? – спросил Катэль, глядя ей в глаза. Майя шумно выдохнула и тряхнула волосами, хотя в голове у нее стало пугающе пусто. – Точно! – почти крикнула она ему в лицо. В этом ее единственная надежда. Если перстень потерян раньше... в плавании или по пути сюда... его уже не найти. Шанс есть, только если она лишилась его здесь, переодеваясь... – Тогда начинаем искать, пока не стемнело. Ты в море или… Майя ахнула и схватилась за пальцы, больно сжав место, которое недавно опоясывал серебряный обод. Ей смутно вспомнилось, как что-то соскользнуло с ее руки, когда она впервые пустилась вплавь. Тошнотворный жар спустился со щек на горло и пополз к плечам. – О! Точно! Он мог свалиться в море! Я туда! – и Майя взялась за края платья, чтобы стянуть его через голову. Рывок, что-то треснуло – и ткань упала к ее ногам, щекотно огладив ступню. Майя мельком глянула на нее, развернулась и бросилась к кромке воды, сжав виолит в кулаке, чтобы не бился о грудь. Мысленным приказом Майя вырвала его из дремы. Ее ладонь охватило тепло, и сквозь сжатые пальцы проступил яркий свет. Уставшее тело налилось свежей силой. – Я поищу на суше! – услышала Майя позади себя сквозь плеск воды под ногами. А затем она нырнула и устремилась ко дну. Соленая вода хлынула в глаза; их обожгло, но проступившие слезы тут же смыло. Зато щеки и шея перестали гореть. Стало чуть-чуть легче – но лишь по той причине, что продолжать истерику под водой сложно. Майя взглянула вниз, борясь с желанием зажмуриться. Но на дне ничего было не разобрать – даже при свете виолита. Однообразная ракушечная рябь сбивала с толку; от нее тошнило. Или это от воды, попавшей в рот? Или от страха? В горле внезапно закололо. Майя закашлялась со сжатыми губами – из ее носа вырвались пузырьки воздуха – и рванулась к поверхности. Вдох-выдох, вдох. Снова вниз. Ничего. Одна ракушечная тошнотворная рябь. Когда Майя вынырнула за воздухом в третий раз, на поверхности ее встретил Катэль. – Спокойно! Отдышись на суше. Ты слишком взволнована, чтобы нырять! Я поищу твой перстень сам, – твердо сказал он. «Я взволнована? Да я в ярости! В ярости и в ужасе!» – хотела крикнуть Майя, но все, что вылетало из ее груди, превращалось лишь в прерывистое, шумное дыхание. На крик просто не хватало воздуха. Как и на полноценное погружение. Он прав... но почему он прав?! Майя бессильно взвыла, но не стала вырываться из его рук: под ногами она не находила дна. Позволив вытащить себя на сушу, Майя села на песок вблизи зоны прибоя и впилась ногтями в предплечья. Паника стала слабее, но страх никуда не ушел. Мало-помалу Майя стала оглядываться по сторонам, ища, где же в красно-черном песке сверкнет лунное серебро, отполированное ее кожей. Но каждый всплеск одергивал ее и заставлял взглянуть на море. Ей очень хотелось, чтобы Катэль нашел ее перстень. Вынырнув в очередной раз, Катэль двинулся к берегу. Задержав дыхание, Майя вскочила и подбежала к нему. Они встретились по колено в воде, которую Майя совсем не ощущала – просто знала, что это так. – Нашел! – выдохнул Катэль и протянул ей руку. На его ладони темнел тяжелый перстень. Свет виолита живым золотом отразился в гладких гранях лиры-печатки. Майя схватила перстень и, кажется, вслух пискнула от счастья и облегчения. Запоздалый ужас – что, если бы пришлось проститься с ним навечно? – стиснул ее горло, но, сжав в руке свою вновь обретенную потерю, Майя отогнала его. Вот только поблагодарить Катэля в первую же минуту не вышло. Из ее горла рваными всхлипами вырывался неконтролируемый смех, а плечи и грудь тряслись, мешая вздохнуть. Майя обхватила себя руками и сильно сжала. – Ох... спасибо! – лишь так смогла выдавить она, зажмурившись. На миг ей показалось, что ее обнимает Катэль. – Я рад, что помог. Мы ведь друзья. Ты бы тоже так поступила, я знаю, – ответил он. Майя громко хохотнула и намеренно откашлялась. Да. Конечно, ему и в голову не придет ее обнять. Они же просто друзья, на его взгляд. Друзья, которые путешествуют вдвоем. Действительно. – Ну да… – протянула она, глянув в сторону. Как ни странно, слова Катэля урезонили ее сильнее, чем что-либо другое. Истерика пошла на убыль. Дышать стало легче. – Ты как? Сильно испугалась? – сочувственно спросил Катэль. – Испугалась, конечно! – ответила Майя, примеряя перстень на палец. Впору, как и всегда. Но ей показалось, что он сидит под костяшкой недостаточно плотно. Слишком опасно: можно опять потерять. Тогда она сняла с шеи шнурок с виолитом и надела перстень на него. Серебро и камень в оправе звякнули, столкнувшись. Шнурок стал ощутимо тяжелее, но так будет надежнее. Ей стало почти совсем спокойно и хорошо. – Вот так, – пробормотала Майя, вернув шнурок на шею, вскинула голову и, потянувшись вперед, обняла Катэля. Он тяжело дышал, плечи были устало опущены, а спина напряжена. С волос текло на спину и ее руки, но от кожи исходил жар. Бедра Майи захлестнула волна, намочила подол платья. Море было по-прежнему теплым, но менее приятным, чем днем. Мокрые ноги овеял холод. С сожалением отстранившись от Катэля, Майя взглянула на горизонт. Закат почти закончился. Море уже окрасилось в черный цвет и выдавало свое присутствие лишь шумом прибоя да лунной дорожкой на зыбкой глади. А на границе меж водой и песком что-то тускло зеленовато светилось. – Похоже, что сегодня мы не успеваем начать наши дела, – сказал Катэль. Он смотрел туда же. – Значит, начнем завтра утром. Прости, что так вышло… – Да я тоже устал, не расстраивайся, – отмахнулся он. – Нужно же еще найти комнату и забрать твои вещи. Дел и так достаточно. Спросив у стражника, где можно снять хорошую комнату на ночь, Майя получила в ответ сразу несколько адресов. Правда, маршруты перестали запоминаться уже на четвертой цепочке все удлиняющихся комбинаций поворотов и переходов. Но и этого должно хватить: местный стражник вряд ли посоветует что-то откровенно плохое. Ближайшая таверна с постоялым двором находилась прямо за торговым районом, примыкающим к пляжу. Туда-то Майя и направилась, и Катэль с ней. Улица, соединяющая темный в ночи пляж с рыночной площадью, светилась неожиданно ярко. В высоких кованых фонарях горели толстые свечи, защищенные от ветра стеклом и металлом. Пятна их света касались немногочисленных прохожих, оттеняя белизну анейской кожи, делая ярче коричнево-золотистые руки и лица людей родом с островов и совершенно сливаясь с песочно-желтой кожей торанцев. Сине-красно-желтая брусчатка стелилась под их ногами повторяющимися волнами. Витрины многих лавочек и магазинчиков сияли изнутри недвижимым ровным светом – скорее всего, виолитовым. Одноэтажные постройки, возведенные из глины с ракушками и разноцветного камня, тесно прижимались друг к другу, точно спасаясь от прохлады, еженощно веющей с моря. Они разительно отличались от строгих, угловатых каменных и деревянных строений, характерных для Веркинджеса. Так и застыв на месте от восхищения, Майя невольно засмотрелась на витрину самого большого и яркого магазина, четвертого от начала улицы. Там, за тройным стеклом, лежал кусок бледно-желтой руды размером с птичье яйцо, подсвеченный с боков. Металл цвета зимнего солнца ослепительно переливался и сиял, как живой, а из середины его, точно палец, торчал темный столбик виолита. На стене магазина, рядом с дверью, висела большая бронзовая табличка, начищенная до блеска. Сине-зеленые буквы, вытисненные в ее толще, составляли яркий, легко читаемый текст на торанском языке. Фонарь, стоящий рядом с крыльцом, помог Майе прочесть: «Старейшая из всех ремесел, шахтерская гильдия Торана начала продавать электрум на этом месте даже прежде, чем славный город стал носить его имя. Гильдии 300 лет! Электрум, 478 год от сотворения мира». Майя взглянула на руду в витрине еще раз. Да, верно, это электрум – одно из самых ценных ископаемых западного материка. Тот самый, в честь которого и назвали столицу Торана. Когда-то местные монеты чеканили только из него. Возможно, ими здесь расплачиваются до сих пор. Какой сейчас год, по местному исчислению? Семисотый? Около того? Шахтерской гильдии уже давно больше трехсот лет. – Идем, – Катэль тронул Майю за руку. Она вскинула голову. Катэль выглядел по-прежнему усталым и не совсем обсохшим, поэтому она сжалилась и решила не ходить сегодня по лавкам. Никуда они не денутся. А им двоим как раз надо привести себя в порядок и отдохнуть перед дурацкой работой. – Да, идем, – она отвернулась и зевнула в кулак. Солнце за их спинами бесследно утонуло в море. Двухэтажная таверна в начале жилого квартала, сразу за рыночной площадью, выглядела вполне благонадежной: чистой и аккуратной, с ярким палисадником, увитым лозой. Но совсем скоро Майя пожалела о своем решении войти сюда. За три минуты старушка-хозяйка успела посетовать на огромные налоги, низкую прибыль и неблагонадежных постояльцев, рассказала о трех своих подругах, а затем вдруг, хитро кося глазом, сообщила, что у нее есть сын, очень хороший мальчик. Кто-то ущипнул Майю сзади. Она охнула и резко обернулась. – А вот и он! – проскрипела старушка у нее за спиной. – А вот и я! – с удовольствием повторил ее сын: парень лет двадцати пяти-двадцати восьми, смуглый, тонкогубый, с вздернутым носом и выгнутыми кверху, как будто заостренными бровями. Его шею обвивало спиральное ожерелье из электрума. Частично растянутая шнуровка рубахи небрежно болталась на груди. Майя окинула незнакомца оценивающим взглядом. Тот сам собой сместился на Катэля, который с легким интересом наблюдал за разворачивающейся сценой, стоя в сторонке. Он собрал мокрые волосы в хвост, чтобы не холодили плечи, но несколько прядок прилипли к шее, вискам и скулам, выделяя их контуры. Майя сдержала вздох. Конечно, не сравнить. – Больше так не делайте, – надменно уронила она. Парня это ни капли не смутило. Он уставился на ее руку, вытянутую в неприязненном жесте. – Ого, какая ты бледная! Неужели прямо оттуда? Вот здорово! А это моя гостиница. Моя и мамочки. Нравится? Тут есть один балкон под крышей. Вид великолепный! Хочешь, покажу? Майя предпочитала охотиться на мужчин сама, а агрессивного флирта не выносила. Качнув головой и сморщив носик, она отвернулась, надеясь, что этот демонстративный жест даст понять: общение ей не интересно, – но парень ужом юркнул между ней и Катэлем и обнял ее за талию. – Я Гахарит. А ты? Ох, да у тебя веснушки. Тебе совсем не идет. Ты же анейка! От них надо избавиться! Что? От веснушек?! Нет уж! Да и станет она слушать какого-то нахала! Майя сделала решительный шаг в сторону, пытаясь избавиться от нежеланных объятий, но навязчивый ухажер шагнул следом, снова что-то бормоча. Майя стиснула зубы, спешно размышляя, как поступить. Жар чужой руки тяготил ее и вызывал желание отодрать от себя и оцарапать наглые пальцы. Но острить и сплетничать – это одно. Драться и бороться силой – другое. Особенно, когда противник явно крепче ее. Волнуясь, Майя скользнула ищущим взглядом по небольшому полупустому залу. Нет, тут никто и не подумает ей помочь. Им только наблюдать интересно. Кроме... Взглянув на Катэля, Майя состроила самый жалобный вид, какой смогла, и слегка кивнула, приподняв брови. Ну же… ее терпение на исходе. Если Катэль не отзовется прямо сейчас, она влепит наглецу звонкую пощечину, и будь что будет. – Все в порядке? – спросил Катэль, шагнув к ней. Майя заметила, как при этом забеспокоилась хозяйка за стойкой: ее милая улыбка пропала, морщины у глаз и губ стали глубже. Как будто она только теперь поняла, что Катэль пришел с Майей, а не просто ждал своей очереди, стоя в стороне. – Хорошо, что ты спросил! Не все. Видишь, пристают? Просто ужас, – ответила Майя, снова шагая в сторону. Наконец-то хватка ослабла. Но выдохнуть с облегчением Майе не довелось. – Ты еще кто? Я тебя не знаю, – бросил сын хозяйки. Его имени Майя не запомнила. Да и зачем ей это? – Отойди от нее. Это все, что тебе нужно знать. – Тебе-то что? – Я ее друг. И я вижу, что ты ей не нравишься. – Друг? Ну, так подвинься! Парень с дурацким именем сделал шаг навстречу и размял руки. Моргнув, Майя упустила мгновение, в которое Катэль поймал его занесенный кулак, развернул спиной к себе и пнул под колено. Незадачливый ухажер дернулся – и взвыл от боли, которую ему, очевидно, причинила заломленная рука. Майя пожалела лишь о том, что не сделала этого сама. Скрипнуло дерево. Майя обернулась. Хозяйка таверны приподнялась со своего места, ее лицо опасно исказилось. Майя шагнула ей наперерез, заслоняя собой Катэля, и вскинула руку рядом с шеей. Меж ее пальцев на шнурке качнулся сияющий виолит. Старушка попятилась и села обратно на стул. На ее посуровевшем лице вспыхнуло два багровых пятна. – Хватит с меня, мы уходим, – собрав воедино все самообладание, твердо сказала Майя. Так поступил бы Эмилиан? – Не пытайтесь нас остановить. Она оглянулась. Катэль слегка кивнул и отпустил ее нового знакомца. Тот зашатался, едва не упал носом в пол, резко выпрямился и взвыл: – Убью! – Кажется, он пьян! – ахнула Майя, на всякий случай сделав шаг назад, к двери. – Нет, просто плохо воспитан, – предельно вежливо отозвался Катэль, подставляя ему подножку. Ухажер споткнулся, взмахнул руками, как птица, и рухнул к ногам Майи. За одним из столов кто-то гнусаво заржал. Сопя, парень приподнялся на руках, стер кровь с расшибленного носа и хрипло пригрозил Катэлю: – Я еще не закончил! – Хорошо. Выйдем, закончим? – очень спокойно предложил Катэль. Парень встал на одну ногу, затем на другую – и та внезапно подкосилась. Он зашипел и, нащупав за собою стойку, поднялся, но отходить от нее не рискнул. Так и остался стоять на одной ноге, яростно сверкая глазами. На его шейном украшении блестели мелкие капельки крови. – Понятно. Уже закончили, – заключил Катэль. – Майя? Идем отсюда! – Забрала б Виеллерель к себе всех грубых простолюдинов... – сказала Майя, демонстративно морща нос. Она обняла себя за плечи, чтобы не была заметна их дрожь. – А тебе я давно даровала бы титул. Жаль, что я не королева. – Приятно слышать. Но я больше не верю королям, – усмехнулся Катэль, очевидно крайне довольный собою, и открыл перед ней дверь. Майя, выходя, оглянулась. Неудавшийся ухажер стоял в нетвердой позе, опустив глаза. Милая старушка смотрела на нее со злобой и обидой, но помешать больше не пыталась. – Я была бы хорошей, честно! – отвернувшись от них к Катэлю, бодро ответила Майя. Смеясь, она забывала о только что пережитых неприятных минутах. Катэль, заступившийся за нее, улыбался как ни в чем не бывало, и это тоже приободряло. Инцидент остался позади, за закрывшейся дверью. Так они и двинулись дальше. Катэль пошел чуть впереди. Майя не стала его обгонять: приятно чувствовать себя под защитой. Переходя из одного жилого района в другой, они пересекли очередную площадь. Небольшой, шагов пятнадцать в длину, мощеный квадрат лежал перед высоким каменным строением с двумя длинными полукруглыми флигелями, уходящими вглубь квартала. А против лестницы, ведущей к главному входу, возвышалась статуя примерно в три человеческих роста. На ней что-то поблескивало. Заинтересовавшись, Майя подошла ближе, подняв руку со светящимся виолитом. Статуя изображала худощавую высоколобую женщину с очень полными губами. Она шла, раскинув руки, в развевающемся свободном одеянии; на ее каменной шее подрагивал от ветра намотанный кем-то красный шелковый шарф. Но удивляло другое: ее запястья венчали цельные обручи, вырезанные из виолита. Из настоящего виолита. Вряд ли это для красоты. Недоумевая, Майя опустила руку и осветила пьедестал. Подпись на нем гласила: «Виори аштари». В поисках ответа Майя обернулась. Катэль стоял чуть поодаль, скрестив на груди руки. Он родом из мест вроде этих. Может, он знает, о чем идет речь? – Виори аштари. Ты не знаешь, что это значит? – озвучила Майя. – Виори? Я точно слышал такое слово... Ох. – Катэль склонил голову и потер переносицу. – Знакомо звучит... Виори. Вспомню – скажу. – Ладно. Надеюсь, вспомнишь... Кивнув, Майя направилась дальше, припоминая инструкции стражника. Следующая на их пути гостиница выглядела более скромно: без палисадника и декоративных растений у крыльца. Зато она имела три этажа и целых два входа. Майя направилась к ближайшему, под вывеской без названия, но с изображением кровати. – Я вспомнил, – заговорил Катэль позади нее. – Виори – это проводник. Нас так зовут на островах. – А акшари? Или как их там? – Аштари? Не знаю. Никогда раньше не слышал. Ну, значит, местные знают. Можно у них спросить. Майя открыла дверь и вошла в небольшую, ярко освещенную переднюю. За стойкой из уже знакомого красно-желтого дерева сидела угрюмого вида женщина средних лет с темно-золотистой кожей. Лицо ее показалось Майе грубым, словно каменным: широкий нос, крупные резкие скулы, полные губы. Выпуклый лоб нависал над глазами. В общении она оказалась сдержанной и неразговорчивой: перечислила свободные комнаты, назвала цены, и только. Ободренная отсутствием подозрительной с недавних пор болтовни, Майя выбрала комнату на третьем этаже, записалась, внесла плату за две ночи, для начала, и сказала Катэлю, забирая ключ: – Вместе пойдем за моими вещами или я сама? – После того, что я видел в прошлой гостинице, одна ты не пойдешь. Да, кстати... Положив перо рядом с книгой, Катэль потянулся за кошельком. Майя нахмурилась. – Даже не думай что-то мне возвращать! Это командировочные. Так сказал Эмилиан. Ты прав, мы здесь... не для того, чтобы отдыхать. Поэтому не тревожься о том, что за тебя платит дама. Это не так. Катэль с недоверчивым прищуром взглянул на нее. Майя вздохнула. Вот же вынудил ее признать, что они не на отдыхе! А Эмилиан? Все-таки втянул ее в свои нудные дела! Как будто оба боятся действовать без нее. Конечно, все совсем не так, но от этой мысли Майе стало теплее. Без нее никуда. Ладно уж; тогда для разнообразия можно и поработать, не все же по балам ходить. Может, Катэль хоть наедине с ней осознает что-то важное. Что-то очень-очень важное... А пока пускай поймет, что ему не на что дуться, для начала. – Мы, Иса, зарабатываем на виолитах и торговле с Центральной Милестией куда больше, чем в состоянии потратить, – ответила Майя, усмехаясь. – Поверь, я пыталась. Даже если мы потратим все, что я привезла с собой, брат мне и слова не скажет. А знаешь почему? Он будет убежден, что все растратила я! Я не стану его разочаровывать, но и ты, знаешь, не отказывай себе. Когда еще нам удастся вырваться из душного Веркинджеса куда-то, где нас любят и ценят? – Ну, тебе-то грех жаловаться, Майя. Эмилиан любит тебя. Майя вспомнила горделивый стан женщины-виори, изваянной в камне. Каменные складки ее одеяния вот-вот были готовы сорваться с места и затрепетать в ночном ветре, как настоящая материя. И эти разомкнутые руки, украшенные виолитовыми браслетами явно неспроста... Сколько же в ней свободы, недоступной проводникам Анейи! – И только он. Ну, и я его... Но, как проводники, мы все одинаково никому у себя дома не нужны. – Это временно, – убежденно возразил Катэль, и, похоже, он действительно верил в свои слова: – Тамхас же добился признания. Может, и Лиенна чего-нибудь добьется. А следом за ней и мы. – Посмотрим... – неопределенно протянула Майя. Мыслями она уже находилась здесь, в Торане. Дома побывать всегда успеется. Но пока что она по нему не скучает. – Надо забрать мои вещи. На сегодня это последнее дело. Самое простое. Идем вместе? Но Майя ошиблась. Мелкие неурядицы, начавшиеся с едва не утонувшего в море перстня, вовсе не собирались заканчиваться. В порту их капитана уже не было. Не дождался. Но по палубе, как он и обещал, в одиночестве прогуливался дежурный матрос. – Стоять! – бросил он, преграждая путь на середине сходни, и положил руку на эфес короткого изогнутого меча. – Кто идет? – Твой капитан здесь? – Нет, он ушел. На борт вам нельзя! Майя раздраженно выдохнула и сцепила пальцы в замок, незаметно перекатываясь с пятки на носок. Скрип сходни ее развлекал. – В его каюте лежат мои вещи. Я хочу их забрать. Матрос, помедлив, убрал руку с эфеса, взял с парапета фонарь и осветил сходни. Свет упал и на его лицо. Майя узнала матроса, заглядевшегося на нее этим утром. – Точно! Я вас помню. Вы плыли с нами. Вы и он, – пятно света сместилось в сторону Катэля. Он снова стоял в стороне и не вмешивался в беседу. Удивительно для его подвижного, деятельного нрава. Даже загадочно, что ли. – Так я могу войти? – Майя вновь взглянула на дежурного. Качая головой, матрос шагнул ей наперерез и махнул фонарем. Свет плеснул ей прямо в лицо, на секунду ослепив. Майя попятилась, опасно качнувшись на шаткой наклонной сходне, и протерла глаза. – Нет! Приказ капитана: никого не впускать, – услышала она, и ее охватила бессильная злоба. Да что за день-то сегодня такой? – Не может быть, чтобы обо мне он не сказал! Уф, – сердито выдохнула Майя и смахнула с лица щекочущую прядь. – Мне очень надо их забрать именно сегодня. Ты здесь совсем один; кто знает, может, за ночь сюда нагрянут какие-нибудь воры? – Не нагрянут. В порту полно стражи. – Слушай, там много золота. И я точно знаю сколько. Если хоть одна монетка пропадет... Пятно света от фонаря дрогнуло. Матрос заколебался. – ...то я уже знаю, кто в этом виноват. Я серьезно. Много. Майя смолкла и внимательно поглядела на него, напустив на себя всю возможную серьезность. Это далось ей тяжело: уголки губ так и ползли к щекам. Хотелось смеяться... но при этом она была очень зла. Весь вечер ей сопутствовал гнев, и это ощущалось совсем неприятно. – Я не могу покинуть судно без приказа капитана, – вздохнул матрос. Хоть какая-то эмоция. – А вам все равно не унести сундук. Даже вам двоим. Майя больше не смогла сдерживать улыбку, но не нервную, а от облегчения. Ну наконец-то! – А это уже моя проблема, и я ее решу сама. Так я могу войти? Матрос осторожно кивнул. – Ладно, но только вы. А вы ждите внизу! – повысив голос, бросил он Катэлю. Майя взглянула на Катэля и последовала за матросом в капитанскую каюту. Ее сундук мирно стоял в углу оковкой наружу. Проверив, надежно ли закрыты замки, Майя наступила на него, наклонилась и до треска подтянула ремень, перехлестывающий бока и крышку. Затем она шагнула назад и обернулась. Матрос смутился: конечно, опять смотрел на нее. – Придержите-ка дверь, ладно? Снаружи, не здесь! Убедившись, что все сделано так, как она просила, Майя медленно подняла раскрытые ладони над сундуком. Пальцы вытянулись в ровные линии, внутренняя часть ладоней ощутимо напряглась. Сундук послушно всплыл в воздух и закачался на высоте пяти-шести пальцев от пола. Пятясь и озираясь, Майя вышла в коридорчик. – Катэль, веди меня, хорошо? У меня нет времени смотреть на дорогу, – попросила она, выбравшись на палубу. Теперь, когда перед ней, требуя постоянного внимания и сосредоточения, плыл неповоротливый груз, скрип и покачивание сходни уже не казались такими забавными. Катэль взял ее за локоть и осторожно потянул. Майя мелко зашагала за ним, держа ладони прямыми и упираясь большими пальцами друг в друга. Так они миновали обратный путь к гостинице, показавшийся Майе безумно долгим. Иногда она едва не теряла контроль над телекинезом. Особенно – после вопроса: «Ты точно справишься?». Перенапряженные пальцы дрогнули, в мозг влезла тянущая боль, и Майя, стиснув зубы, с трудом отогнала желание поставить свой захламленный сундук кое-кому на ногу. Тот как раз просел и почти коснулся запорошенной песком брусчатки. – Справлюсь. Мои вещи. Сама виновата, – буркнула Майя, толчком выпрямила руки в локтях и зашагала дальше. Оставалось немного. Или много? Думать об этом не хотелось. Начинала ныть спина, а горячие пальцы Катэля на сгибе локтя почти перестали ощущаться. Они вошли в гостиницу, поднялись по лестнице – четыре бесконечных пролета по десять шагов. В коридоре Катэль замешкался, и Майя качнула бедром, подбросив сумку, на ремне свисающую с плеча. – Ключ в сумке, возьми! Майя тяжело дышала, про себя отсчитывая секунды, пока Катэль боролся с замком. Тот поддался не сразу. Один. Два. Три... Майя шумно выдохнула, сдувая со лба волосы и пытаясь смахнуть пот. Наконец замок щелкнул. Катэль открыл дверь, оглянулся и шагнул вбок. Сундук влетел в комнату мимо него и с громким стуком упал на пол, а Майя облегченно выдохнула и затрясла руками. Ладони горели. Меж пальцев скопился пот. Зато появилось чувство гордости за себя. Майя решительно всплеснула кистями рук и смахнула волосы с плеч за спину, незаметно пройдясь ногтями по зудящей коже. Волосы щекотали ей шею и плечи почти всю дорогу, но она выдержала. – Вот и хорошо! Вот и все! Боги, какая я голодная. Срочно в таверну! Взглянув на сундук, застывший на полу их неосвещенной комнаты, Майя подошла и слегка толкнула его ногой. Он даже не шевельнулся. – И какая же я молодчина, – задумчиво добавила она, массируя ладони. Основания пальцев сковала ненавязчивая, но ощутимая опоясывающая боль. Катэль коротко рассмеялся. – Да. Несмотря ни на что, ты заслужила хороший отдых. Так, закрываю? – Ага. Таверна при гостинице была полупустой и довольно тихой, даже тише, чем прошлая. Трактирщица сидела за стойкой и ножичком чистила заостренные прутья, испачканные сажей и жиром. Когда Майя подошла и постучала костяшками пальцев по столешнице, она подняла голову и вежливо улыбнулась. Ее кожа оказалась темно-золотистой, а черты лица – грубыми и крупными. Зубы сверкнули, как жемчуг. Майя слегка удивилась. Возможно, трактирщица и та женщина из гостиницы – сестры? Уж очень они похожи массивностью черт лица. – Доброй ночи. Чем угощаете? – спросила Майя. – Доброго моря! – ответила трактирщица и отложила прутья. – Сегодня на ужин красные водоросли с сангвисом, тушеные полосатые моллюски, рис, ореховая вода и чоколатль. Еще есть угорь и лимонная рыба, но они лежат в леднике. Придется подождать, пока приготовятся. Остальное я могу принести прямо сейчас. – С сангвисом? – переспросила Майя, невольно улыбаясь. Этот плотный, кроваво-красный овальный корнеплод в достатке произрастает в Веркинджесе, но там, дома, из него готовят десерты – сам по себе сангвис сладкий, с приятным яблочным привкусом. А тут, выходит, это полноценная еда? Любопытно! – Хм... ну ладно. А чоколатль, что это? – Это наш местный бодрящий напиток. Как ваш чай, но холодный. Чоколатль производят из двух основных компонентов, которые растут только в пустыне, а также воды, тростникового сахара и молотого перца. Приезжим он непривычен из-за сладко-острого вкуса... но мы здесь очень его любим. Не будем же мы пить мусор, верно? Ну, что будете? Заказав себе сангвис, моллюсков и чашку чоколатля, Майя направилась к единственному пустому из трех длинных столов, увенчанных рядом толстых свечей в полукруглых глубоких скорлупках. Походя она взглянула на Катэля. Весь день он ведет себя удивительно незаметно. Стоит все время в стороне... почти не разговаривает с ней. А на корабле они так много болтали... Чего это он? Неужели обиделся, что поиски не начались сегодня? Майя села за стол, положила сумку себе на колени, откинула клапан и стала выгребать оттуда каури и монеты и выкладывать их на стол. Закончив, она взглянула на кучку, разгладила ее, проведя ладонью, и стала раскладывать деньги в ровные ряды. На третьем десятке каури Катэль сел напротив нее. Он протянул руку через стол, заставив пламя колыхаться, положил пальцы на ее суетящуюся над ракушками ладонь и сказал: – Не волнуйся. Ты ведь сама сказала, что у тебя их достаточно. Или дать тебе ключ? Он думает, она волнуется из-за остатков тех трех золотых? Майя взглянула на Катэля, затем на стол и покосилась по сторонам, на других посетителей. Вздохнула. Помедлила. Внешне неохотно, но с внутренним облегчением она смахнула деньги со стола в сумку, прижала ее к коленям и обняла. – Не надо мне ключа. Все нормально. Завтра на работу. Я об этом думаю... Это же правильно. Это нужно. Правда? Катэль убрал от нее руку и остановился у свечи. Его кожу осветил большой оранжевый ореол. Из воска, растаявшего ковшиком, торчали кончики маленьких спиральных ракушек. Они отбрасывали тонкие шиповатые тени. – Да, это нужно, хоть тебе может это и не нравиться. – Неправда! Я очень хочу тебе помочь! – возразила Майя, и она на самом деле этого хотела. – Конечно, хочешь. Ты любишь помогать. – Катэль улыбнулся, словно обрадовался этому факту, но его улыбка быстро пропала. – Я помню тебя... и прежде я был уверен, что ты не так уж сильно изменилась. Разве что, в лучшую сторону. Но теперь я боюсь, что пропустил слишком много. Ты... ты стала какой-то другой. Значит, он все-таки заметил! Тогда что же ему мешает ответить на ее чувства, что смущает, что не дает открыться? Майя стиснула свою сумку в объятьях и с интересом придвинулась к краю стола. – И что во мне тебя пугает? – Я мало чего боюсь. Но ты в этот список не входишь, – он взглянул на нее и вновь улыбнулся. Майя тихо выдохнула и невольно заулыбалась в ответ. Он продолжил: – Нет, я не тебя боюсь. Я ведь с детства тебя знаю, как и ты меня. Прервав Катэля, на край стола со стуком встал широкий поднос. Майя подняла глаза на трактирщицу, но ненадолго: знакомый, но с пряным оттенком запах моря защекотал ее ноздри. Она перевела взгляд на стол. – Вот, пожалуйста, – и женщина в два счета расставила тарелки и чашки и сунула поднос под мышку. Перед Майей встали широкая плошка, наполненная мелкими моллюсками и тертым сангвисом, и полукруглая чашка с чем-то темным и пенистым. – Вы хорошо говорите по-анейски, – отметила Майя, снова подняв глаза на нее. – Спасибо. Сколько с нас? – Благодарю. Я вернусь, когда вы закончите. Если что-нибудь нужно, пожалуйста, обращайтесь. Меня зовут Дагмар. Женщина развернулась, собираясь уходить, но Майя спросила: – Погодите! Вы не знаете, кто такие аштари? Там статую... я видела. Трактирщица остановилась и снова на нее взглянула. – Аштари – это пустынные проводники. Их гильдия находится тут, неподалеку. – А кто они? Что они делают? – Они нужны, чтобы ходить через пустыню, – удивленно ответила та. – Вы разве не слышали о Бесконечной пустыне? Без провожатых путь по ней невозможен. Проще погибнуть, чем выйти к оазису. Аштари специально обучаются в гильдии, чтобы проводить других людей через пустыню. Они для нас просто бесценны. Без них я не сделала бы для вас эту чашку чоколатля. – Ясно, – ответила Майя, хотя ничего не поняла. Надо самой взглянуть и на пустыню, и на этих бесценных аштари... ах, у нее здесь столько дел, помимо работы! – Спасибо. Ступайте. Дагмар – надо запомнить ее имя, – ушла. Майя взглянула на Катэля. Он что-то пил из высокой кружки. – А почему ты не пьешь этот... такое, как у меня? О! Чоколатль. – Просто я хочу выспаться сегодня. Майя подозрительно сощурилась. – Ты знаешь об этом что-то, чего не знаю я? Катэль усмехнулся и покачал головой, царапая ногтем кайму кружки. – На самом деле, я просто хочу пить. Чоколатль бодрит. А сока можно выпить сколько угодно. Майя кивнула, принимая объяснение, и поднесла свою чашку к губам. Запах незнакомых пряностей приятно защекотал нос. Чоколатль оказался крепко холодным и неожиданно вкусным: остро-сладким, с небольшой горчинкой. Наверняка Дагмар нарочно всем говорит о необычном вкусе, чтобы получить побольше заказов от заинтересовавшихся гостей. Наслаждаясь питьем, Майя едва вспомнила о беседе, которую прервала Дагмар; возвращаться к ней уже не хотелось. Главное, что Катэль все замечает. Это хорошо. Это то, чего она ожидала. Осталось только дать Катэлю понять, что означает для него внимание с ее стороны. Но не говорить же прямо! Тогда будет, как с тем сегодняшним наглецом: Катэль отнесется к ней ровно наоборот. А этого ей совсем не надо. Да и что ему сказать? Как сообщить? Майя попыталась представить хотя бы начало такого разговора – и прыснула, едва успев отнять от губ чашку. Ну уж нет, пускай сам думает! Не дурак ведь! Точно поймет! Кстати, а почему Катэль никогда, как тот наглец… нет, как-то по-другому, получше, но все-таки… То есть, почему он никогда не интересовался ею? Катэль ведь мужчина, и девушки, кажется, у него были… чем же она, Майя, ему не такая? Тем, что они росли вместе? Или, может быть, ну, мало ли, тем, что она похожа на Эмилиана? Но как же тот случай утром, когда Катэль снял ее с носа корабля, вместо того чтобы подать руку? Это что-то значит? И если значит, то почему он ведет себя так, как будто ничего не изменилось? Он ждет чего-то от нее? Но разве она мало намекала? Ох, как же все сложно! Но, несмотря на внутренние метания, внешне ужин прошел спокойно. Майя в задумчивости выпила одну за другой три чашки чоколатля, Катэль – две полные кружки сока и взял еще риса с моллюсками. На десерт Дагмар принесла им по чашечке маслянистых, но хрустящих белых кусочков с ореховым запахом, затем Майя расплатилась, и они отправились к себе, отдыхать. Прямо перед дверью в комнату Майя вдруг задумалась: а как они будут спать? – и покраснела. Сколько там постелей? Она же не уточнила! И неизвестно, что подумала хозяйка, которая, выдавая ключ от комнаты, наблюдала их двоих вместе. Кусая губы, Майя наощупь забрала у Катэля ключ и, напустив на себя беззаботный вид, осторожно заглянула в темную комнату. Оказалось, что постелей две, и они стоят у противоположных стен. Ровно посередине между ними расположился ее сундук. Майя облегченно вздохнула, бросила ключ в плошку на столике у входа и прошла по комнате, прикосновением пальца зажигая светильники на стенах. Душновато, но просторно. Наверное, эту комнату давно не сдавали. Майя заглянула в пустой комод, в ящики стола, в глиняный умывальник. Труба к нему подходила сверху, прямо из потолка: должно быть, на крыше находится бочка с водой. Под ногами при каждом шаге шелестел большой плетеный ковер. По виду он напоминал материал ее шляпы, только из более крупных волокон. Майя даже села на корточки и потрогала ковер, чтобы убедиться в этом. Ого, и правда, такой же! Занятно! Осмотревшись, Майя отпихнула шелестящие занавески, распахнула окно и забралась на подоконник. Ночной ветер приятно овеял ее лицо и шею и принес ни с чем не сравнимый запах моря. Где-то внизу мяукнул кот. Вдали перекликались какие-то ночные птицы. Майя прижалась затылком к стене, подняла глаза на небо – и оно показалось ей чужим. Гусиная Тропа изменилась. Все ее сияющие повороты и изгибы лежали явно ниже, чем помнила Майя, частенько проводившая вечерние часы в звездной башне своего замка. Она ахнула и заметалась взглядом, ища в сияющем сонме знакомые огоньки. Звезды путались и словно дразнили ее. В глазах рябило. Но все-таки Майя быстро отыскала Северную Неясыть – верхнюю ступень Гусиной Тропы, основной морской ориентир. Восемь мелких звезд, лежащих двумя полукружьями вокруг самых ярких, на месте глаз, сместились на целую ладонь против обычного. А над Неясытью мерцали никогда не виданные прежде созвездия. Майя потерла занывшие от волнения виски и посмотрела вниз. В свете фонаря мелькнул и пропал пушистый белый хвост. Мяуканье стихло; кот скрылся меж разноцветных домов, тесно прижимающихся к дороге. И форма их, и яркие материалы выглядели так же незнакомо, по-иному, как и здешнее звездное небо. Майя поймала себя на мысли, что могла бы вечно разглядывать желто-красно-синюю мозаичную стену дома напротив. Ее охватило странное будоражащее чувство, словно она попала в неведомую, но добрую сказку. И не она одна. Майя поморгала, потерла переносицу и обернулась. – Здорово! Вот мы и в Электруме. Вдвоем, и так далеко от дома… – тихо, вкрадчиво молвила она. – А дома Поход, – откликнулся Катэль. Он расчесывал слипшиеся от соли волосы и смотрел на нее. – Вот умеешь ты все испортить, – поморщилась Майя. – С Походом Тамхас разберется, ему не впервой. Наверное, он к ним и пошел. – Скорее всего, так и есть. Он никогда не переставал думать об этом. Ну, о том, что однажды снова встретится с Походом, – согласился Катэль. Он отложил гребень, сунул голову в умывальник и стал смывать с волос соль. Майя взглянула на него и поскребла виски у линии роста собственных волос. Под ногтями и на подушечках пальцев остался хрупкий налет. Ей тоже придется намочить волосы. Да и не только. Всю кожу неприятно стянуло. – А о чем всегда думаешь ты? – спросила Майя, принявшись расплетать свои хвостики. Катэль что-то промычал и поднял над спиной руку с вытянутым указательным пальцем, призывая подождать. Он вынырнул из-под струи воды примерно через две минуты, отжал волосы и ответил, ища взглядом полотенце: – Постоянно думаю о своей жизни. И о том, насколько Виеллерель умнее меня. – Он нашел полотенце, опустил голову и стал протирать волосы. Его голос зазвучал приглушенно: – Она задержала меня там и тем самым дала мне шанс восстановить справедливость. Я никогда не смогу вернуться, чтобы сказать ей это… в общем, в лицо, но она меня точно слышит. Спасибо ей. Что? Он рад тому, что исчез на столько лет?! Ей сейчас не показалось? – Так, погоди! – изумленная, Майя спрыгнула с подоконника и натянула шнурки для волос между пальцами. Кожаные ленты впились в руки и отрезвили ее. Только бы не порвались, а то и она не выдержит… и не даст кое-кому объясниться. – Погоди! Ты хочешь сказать, ты еще и рад тому, что пропадал столько лет Поход знает где?! – Да, рад! – вызывающе, в тон ей ответил Катэль, и Майя от неожиданности осадила назад. Он сделал паузу, глянул по сторонам, собираясь с мыслями. Майя мысленно возликовала, что сейчас он извинится за поспешность и исправится, как часто делал раньше, но… вышло иначе. Катэль добавил чуть спокойнее: – И если ты перестанешь кричать, то я объясню почему. И это удивило Майю еще сильнее. Она резко выдохнула, дернула пальцами еще раз и расплела пережавшие их до мурашек шнурки. – Хорошо. Давай! Мне даже интересно, что же ты такого получил от нее взамен, что забыл рассказать раньше. – Ей едва хватило воздуха на последние слова, но она сдержала обещание: не повысила голоса. – Виеллерель дала мне шанс восстановить справедливость, – повторил Катэль. – Сама посуди, что было бы, если бы я на следующий же день вернулся домой? Расследование, суд и казнь? Правда? Или что-то другое? – Нет, – из упрямства возразила Майя, хотя уже смутно поняла, к чему он клонит. – Почему нет? Потому что вы за меня заступились бы, Тамхас заступился бы? Все до единого тогда были против меня, а на королевича никто и подумать не мог! Народ, церковь, аристократия, словом, все. Меня ничто не спасло бы. Даже вы. Я просто утащил бы вас за собой. – Понизив голос, Катэль отвел взгляд и прерывисто вздохнул. – Почему? Почему ты так считаешь?! – крикнула Майя, опять распаляясь. Откуда ему знать?! Она была бы рядом, она помогла бы, все они! Ей стало тоскливо и тошно – так же, как в первые месяцы после его исчезновения. Горло сдавило. Майя сжала зубы и задышала глубже, чтобы избежать очередного приступа. Что-то зачастили они в последнее время. – Потому что это правда, – горько и безжалостно возразил Катэль. – Мы с Тамхасом читали газеты двадцатилетней давности, и он рассказывал мне, как это было. – Катэль бросил полотенце на стул и скрестил руки на груди. – А теперь никто и не помнит обо мне. Меня больше не тронут. Да и кто я тому, мертвому королю? А вот когда его сына обвинят в его гибели, когда я сам, лично, принесу в высший суд все доказательства этому… когда я буду там стоять не один, все пройдет совсем иначе. Справедливость восторжествует. И за это стоит сражаться. Я стараюсь не задумываться о том, что пропустил за эти двадцать лет, чтобы сожаление не держало меня и не мешало действовать. К тому же, я так ничего и не потерял. Все, кто мне дорог, по-прежнему со мной. На последних его словах Майя не удержалась, криво улыбнулась – и в уголок ее губ скатилась теплая соленая капля. Она вытерла лицо платком и шумно вдохнула. – Ты потерял много времени, которое мог провести с нами. Со мной. Я так скучала… – Я тоже. Но там ничто от меня не зависело, это правда, а теперь мы здесь вдвоем, как ты и сказала. Ну, не плачь! Я еще успею тебе надоесть, – хихикнул Катэль. – Только давай не будем драться, как в детстве. Майя кивнула и промокнула глаза снова. Задержала платок у скул. Поморгала. – Так и быть. Тогда скажи, я для тебя красивая? – тихонько шмыгнув носом, спросила она. Это она вовремя прослезилась: Катэль заволновался... Теперь он не рискнет обидеть ее даже самую малость. Они оба, что Катэль, что Эмилиан, не выносят женских слез. Но, если ее брат к ним хоть немного привык, то у Катэля очень давно не было практики. – Конечно, – моментально ответил он. – Конечно, красивая. – А что тебе кажется во мне самым красивым? Катэль подозрительно сощурился. – Это такая загадка? Я должен правильно ответить? А можно подсказку? Майя насупилась. Ну, как обычно, неуместные шутки! До сих пор не разучился! Ах да… двадцать лет. Кто как их провел. Можно понять. Но скоро он это бросит, это точно! – Так нечестно! Ну, правда, не шути так. А то рассержусь! – Она издала неловкий смешок. – Я на самом деле хочу услышать, что тебе нравится во мне больше всего. Катэль задумался и окинул долгим взглядом ее лицо и фигуру. – Твои веснушки, – твердо заключил он. – Тот парень просто дурачок и ничего не понимает. Но они очень милые. Как и ты, когда ни с кем не ссоришься. И не плачешь. Серьезно, не надо! На красных щеках не видно твоих веснушек. Майя только и смогла, что улыбнуться. Как же это мило! – Ну что, я угадал? – Это была не загадка, дурачок! – засмеялась Майя. Внезапно Катэль протяжно зевнул, едва успев прикрыть рот рукой. – Не стану спорить. Спокойной ночи, Майя. Где ты будешь спать? – Пока нигде, – она пожала плечами и взглянула в окно. Да, луна уже высоко. Но ее почему-то почти не клонит в сон. – Не хочется мне. – И все-таки? Майя ткнула в левый угол пальцем и расправила плечи, так и не сумев сдержать ответный зевок. – Буду там. – Ладно. Тогда до утра. Катэль погасил свечи на своей половине, переоделся в сорочку и лег в постель. Спустя несколько минут его дыхание выровнялось и стало глубоким. Катэль уснул. До слуха Майи со стороны побережья вновь донеслось резкое пение птиц. Порыв ветра всколыхнул занавески. Она еще немного посидела на подоконнике, глядя в звездные небеса, затем вздохнула, хорошенько умылась в надежде избавиться от непрошеной бодрости и легла в постель. Но сон не шел: то подушка казалась холодной из-за мокрых волос, то тонкое одеяло – горячим… Лишь намочив ноги до колен и замотав голову в полотенце, Майя смогла уснуть. Новый день не задался с самого начала. Проснувшись, Майя обнаружила целых два нерадостных обстоятельства: высоко стоящее солнце – проспала часа на три больше обычного! – и странно ноющие плечи. Отворачиваясь от слепящих лучей, Майя сильно потерлась плечом о простыню и заохала от боли. Обгорела! – Доброе утро! – сказал Катэль. Он выглядел странно, как будто побледнел под смуглой кожей. Майя угрюмо посмотрела на него и села. Как могла осторожно она притронулась ладонью к своему левому плечу. Кожа оказалась горячей, а на касание отозвалась колючей болью; Майя прикусила губу и часто заморгала, пряча слезы. – Доброе? Не знаю… – буркнула она, пряча зевок. – Я сгорела. Вчера, на пляже. Плечи… Ветер был сильный, а солнца слишком много. Не заметила, как сожгло. Вот глупая, да? – О… – протянул Катэль. – Жаль. Мне тоже не очень хорошо, если тебя это утешит. С трудом проснулся за несколько минут до тебя, и все равно – как будто не выспался… Ну что, завтракаем и за работу? – Ага… придется, раз обещала, – протянула Майя, встала и осторожно выпрямила спину. Плечи заныли сильнее, а где-то в животе пробудилось тянущее чувство пустоты. – Ужасно хочу есть. Катэль кивнул и стал надевать очелье. Похоже, он вообще не понял, что и где там у нее сгорело. Конечно, с его оттенком кожи просто не может быть таких проблем! Майя немного позавидовала своему удачливому спутнику, пока на ум ей не пришел их вчерашний разговор. Веснушки. Их просто не видно на темной коже. Значит, ей и светлой хорошо. Просто надо купить хорошее средство от солнечных ожогов, в дополнение к виолиту. Сегодня же. И иногда прятаться в тень. Утро прошло скомкано: навязчивая боль давила на затылок и заслоняла все мысли. Майя с трудом выбрала и надела платье: любая, даже самая нежная ткань нещадно царапала воспаленную кожу. А чуть погодя, за завтраком, ей ужасно захотелось приложить к плечам каждый фрукт из своей чашки поочередно – все приятно холодные, явно только что из ледника. Дагмар посочувствовала ей и посоветовала посетить косметическую алхимическую лавку Ланг. – Это на большом рынке, в третьем ряду с восточной стороны, – уточнила она. – На рынок только после порта! – вставил Катэль, едва Майя открыла рот. Она поморщилась. – Да не бойся ты, не застрянем… видишь, плохо мне. Нет сейчас настроения на покупки. Наверное, она кажется очень уж болезненной: взглянув на нее, Катэль состроил виноватый вид. – Я не это имел в виду. Просто так будет честно, сама посуди: мне будет, о чем поразмыслить, пока ты будешь выбирать все, что тебе нужно, – оправдываясь, возразил он. – Все-таки, Вэйд – это больше мое дело, чем твое. С этим Майя не смогла не согласиться. К тому же, она уже пообещала, что будет помогать, а ее графское слово дорогого стоит. Пускай Катэль даже не сомневается в этом. А вот ей… ей захотелось посмотреть на себя в зеркало. Интересно же, насколько бледнее обычного она стала. После завтрака они сходили в порт и узнали, где находится архив прибывших в Электрум. А там, на месте, Майя дала Катэлю возможность освежить в памяти все придворные дипломатические навыки и самоустранилась от разговора с одиноким служащим. Даже отошла в сторонку. Ее сильнее прежнего заботила боль в плечах, к которой прибавилась еще и головная, в области висков и затылка. Впрочем, звучание хорошо поставленного голоса Катэля немного успокаивало. Здесь Майе беспокоиться не о чем. Катэль сам со всем справится, а она только обеспечит поддержку. А какую вдохновенную и красивую ложь про порученное им наследство для Вэйда он несет… Служащий выслушал рассказ Катэля, понимающе покивал, но затем попросил какие-нибудь подтверждающие документы. Его голос гулко разнесся в повисшей тишине под высокими сводами зала, напоенного бумажной пылью. Майя насторожилась. Какие бумаги? Катэль быстро нашел выход: он достал из сумки золотой тис так, чтобы служащий из-за конторки этого не видел, и оглянулся. Приподнял бровь. Майя кивнула: отличная мысль, да и некогда уговаривать. Золотой перекочевал на стол перед служащим в сопровождении слов: «Кажется, я потерял их в дороге. Но это действительно очень важно для нас». Майя с трудом удержалась от хихиканья. Служащий поглядел по сторонам, улыбнулся, встал, записал что-то на клочке бумаги и попросил их сесть и немного подождать. Он накрыл монету папкой и скрылся в арке, в проеме которой виднелись подписанные красной краской стеллажи. Их заполняли коробки и связки с бумагами. Майя сместилась на шаг вбок и прочла полное число года на ближайшей полке целиком: «688». Если этот стеллаж – самый свежий, то в Торане сейчас, по-видимому, идет 689 год по местному исчислению. Удовлетворив свое любопытство, Майя села на диванчик, оперлась локтями о колени и постаралась расслабиться. Прохлада архива постепенно заползала под ее платье, облегчая боль. Майя смотрела в пол перед собой и лениво, не напрягаясь, размышляла обо всем и ни о чем сразу. Перед ее внутренним взором вставали то половицы корабля с темными следами сучков, то пена с клочками водорослей, липнущих к ногам, то звезды, то морское дно… а почему камни на дне такие гладкие? И почему камни – это камни? Что за название? Откуда оно взялось? Камни, камни, камни… Обрывки этих мыслей напоминали кусочки снов: бессвязные и странные, но волнующие, как озарение. Они поглощали время, делали его течение незаметным. Вскоре снова раздались шаги. Майя подняла голову и часто заморгала. – Вот все, что я нашел по вашим сведениям. Пожалуйста. – Благодарю вас, – сказал Катэль и скрепил новую бумагу с остальными. – Нет ли у вас идей, где можно продолжить поиски? Как проследить его дальнейший путь? – Из нашего города не так много выходов. Порт он не покидал, я проверил; обратитесь в городской архив, где записаны все жители, и в гильдию виори, на тот случай, если он ушел в пустыню или на другую сторону Зеленого Кольца. Знаете, где это? – Потом, – шепнула Майя, встав рядом и обняв его за руку. – Идем. Ты обещал. – Да. Я помню. Архив жителей и гильдия виори? Спасибо за помощь! Сперва тепло улицы показалось Майе приятным после холодного архива. Но не прошло и минуты, как солнце стало ощутимо жечь ее и без того страдающие плечи. Она поморщилась и схватила Катэля за руку, вынуждая его шагать быстрее. – Придется купить еще какой-нибудь платок… – выдохнула она ему на ухо. – Только не спорь. – Не буду, – спокойно ответил Катэль. – Но не забывай о нашем уговоре. Вскоре они вошли на рынок и сразу двинулись по третьему ряду, считая с востока. Толпа становилась все гуще; войдя в торговые ряды, Майя свела плечи, как смогла, и отступила за спину Катэля, чтобы никто ее не задевал. При этом она жадно, цепко оглядывала богатые и яркие лавочки по обеим сторонам дороги. Ах, сколько всего! Как красиво и притягательно… но сегодня – не для нее. Настроение ее от досады все более портилось. Высокие навесы закрывали от солнца не меньше половины ширины прохода между рядами, и Майя старалась держаться тени – как и большинство прохожих, помимо нее. Поэтому ее плечи то и дело задевали. Она недовольно вздыхала и все сильнее вцеплялась пальцами в руку Катэля. К его чести, он терпел. Вот и правильно! Пускай терпит! С трудом, сквозь боль и туман в голове, но они пришли в алхимическую лавку. И, едва дверь за ними закрылась, Катэль взял Майю за запястье другой рукой и запустил пальцы ей под ладонь, пытаясь освободиться. Майя рывком разжала хватку и осторожно, оберегая плечо, затрясла занывшей кистью. – Извини. Я не заметила. Люди толкались… Не толкаться же мне в ответ? – с ноткой вызова в голосе возразила она. – А ты сильная, – хмыкнул Катэль в ответ, разминая кисть, побывавшую в ее захвате. – Ну, мы на месте. Что тебе нужно, ты знаешь? Майя огляделась. В алхимической лавке были завешены все окна, и поэтому здесь царила вечерняя полутьма. Длинный прилавок разделял зал на две неравные части. Меньшая, с парой скамеек, предлагалась посетителям, большая была заставлена комодами и шкафами с множеством пузырьков и флаконов. По щиколоткам тянуло холодом. А запах… Майе на ум сразу пришел Эмилиан. От него обычно пахло так по вечерам, в промежутке между ужином и сном. Сладковато-горько, травянисто, с оттенком мокрой древесной коры. Майя сердито выдохнула, избавляясь от уютного вечернего воспоминания, и подошла к прилавку. – Мне нужно хорошее средство, чтобы избавиться от солнечных ожогов. – Вы пришли по адресу! – сообщила ей женщина лет тридцати пяти в пропахшем травами фартуке и с пучком на затылке. Две очень прямые блестящие пряди обрамляли ее смуглые скулы и щеки. Она махнула Майе рукой и проводила ее к одному из шкафов. Майя пригляделась. Четыре полки, а на каждой – по дюжине склянок с подписями. И это все – от ожогов? Майя недоверчиво взглянула на хозяйку. – У нас лучшая алхимическая косметическая лавка в городе, а может, и на всем восточном побережье! – тягуче, неторопливо принялась объяснять та. – Средства от солнечных ожогов – на верхней полке. От огня – на следующей книзу. От едких субстанций… – Мне ничего этого не нужно. Я же сказала: от солнца! – Ваша кожа? – Светлая. Анейская. Женщина, сощурившись, поглядела на нее, понимающе кивнула и взяла с верхней полки три флакона. – Если вы уже обгорели, то вам подойдет одно из этих. Если еще нет… – Да, я же сказала! Какое лучшее? – нетерпеливо бросила Майя, оглядываясь на Катэля. Он подошел и встал рядом, откидывая клапан, закрывающий сумку. Женщина за прилавком глянула на него и хитро улыбнулась. – Все три по-своему хороши. Вот это – с мятой. Успокаивает и снимает боль. Это – с розой. Может на время заменить духи… – Да-да, я все это знаю. – Майя стиснула пальцы на краю прилавка и подалась вперед. – Слушай. У меня нет на это времени. Мне нужно одно! Самое лучшее. Снять боль и убрать солнечные ожоги. Сколько стоит, мне все равно. Ясно? Женщина перестала улыбаться и убрала с прилавка флаконы, кроме одного, зеленоватого. – Простите… Конечно, ясно. Тогда берите с мятой. Этого флакона хватит на два применения. Обычно нужно восемь, по два раза в день, утром и вечером. Купаться во время лечения нельзя, загорать – тоже. Сколько вам нужно флаконов? – Мне хватит этого. Сколько с меня? Та сообщила. Майя отсчитала деньги и получила флакон. И, едва выйдя из лавки с лекарством – всего пара минут общения с той женщиной показались вечностью, – она с усилием вздохнула и сжала пальцами переносицу. – Я больше не могу. Мне нужно лечь, – тихо сказала она. – Плевать на платок… может, вечером куплю. – Да, ты выглядишь нездоровой, – согласился Катэль и взял ее под руку. Майя поморщилась от тошнотворного жара, сглотнула и часто заморгала. – Ты проводишь меня в гостиницу? – Да, конечно. Ты можешь идти сама? Майя подавила порыв сказать: «Нет!» – и склонила голову, полностью доверив Катэлю вывести себя к их гостинице. Можно бы и на руках, конечно; особенно, если он предлагает сам… Но, увы, не в этот раз, когда даже легкое прикосновение к лопаткам вызывает злость и тоску. Оказавшись в комнате, Майя тут же распахнула окно, радуясь, что солнце уже ушло с их стороны, села на постель и стала крутить флакон в руках. Лекарство у нее. Хорошо. А теперь – Катэль должен ей помочь… Дверные петли тихо скрипнули. Подняв голову, Майя обнаружила, что Катэль собрался уходить. – Погоди! Куда ты? – волнуясь, спросила она. – Если тебе действительно плохо, лучше останься здесь. А я пойду, продолжу работать. – Он махнул перед собою пачкой бумаг. – А ты мне не поможешь? – чуть тише молвила она, сомневаясь. Да, действительно, Катэль прибыл сюда ради работы, ради поисков. Но не ради нее. Да и зачем она вообще здесь, кстати? Ее спихнули, чтобы не мешалась? Видимо, да. И вот, спихивают снова. Эх, Катэль… – А чем еще я могу помочь? – спросил он. – Ну… а разве не видно?.. – протянула Майя, пристально, неотрывно разглядывая зелье в своих руках. Катэль действительно не понимает или просто хочет услышать это от нее? Она ведь даже подняла флакон на уровень глаз и сжала между большим и указательным пальцем. Но выпуклое мутноватое стекло не пропускало ее взгляд. – Я по-твоему не понимаю, – строго возразил Катэль и взглянул ей в глаза поверх флакона. – Я что-то забыл? Тебе что-то нужно принести или еще что? Пожалуйста, скажи прямо. – Все ты понимаешь! Ну, разве это так сложно? – рассердилась Майя. Ну, правда, как можно не понять такую очевидность, что сама она не дотянется до ожогов на спине?! Как можно не видеть флакона в ее руках, демонстративно выставленного перед носом? – Честно говоря, не понимаю… Но если ты снова хочешь загадывать загадки, то давай позже. Ладно? У меня такое неприятное чувство, что мое время прямо-таки утекает сквозь пальцы, – Катэль потер переносицу, размял пальцы и резко выдохнул. – Извини. Я попрошу хозяйку подняться, вдруг тебе что-нибудь понадобится. И я тоже скоро вернусь. Поправляйся. Дверь закрылась. Не успев ничего возразить, Майя осталась в комнате одна. Да уж, привыкла к медлительности брата… Катэль-то соображает намного быстрее. Затем накатила злость. Майя сердито выдохнула и зажмурилась, подавляя слезы. Да Катэль просто издевается над ней! Нет, правда, как можно было не понять, что ей нужно? Неудивительно, что он не замечает ее чувств! Настолько глупым быть… нет, настолько недогадливого человека еще нужно постараться найти. Почему-то Эмилиан всегда знает, когда ей больно! А Катэль почему нет? А может, он видит и знает, но ему просто все равно? Майя злобно шмыгнула носом и попыталась снять платье, но это оказалось слишком больно: от пота оно прилипло к обожженной коже, и та отозвалась болезненным огнем. Майя застонала, плюхнулась носом в подушку и затаилась, пытаясь сдержать слезы. С каждым разом это становилось все труднее. Прерывисто вздыхая, Майя дождалась затишья в области плеч, свесила руку с постели и попыталась выщелкнуть ногтем пробку из флакона. Не вышло. Собравшись с духом, она села и взялась за пробку другой рукой. Тщетно: пробка вошла в горлышко довольно глубоко; более того, она, похоже, разбухла, напитавшись эликсиром. Да что ж такое! Майя снова застонала, с ненавистью уставившись на флакон, но бросить его не решилась. Вместо этого она схватила с тумбочки гребень и швырнула его в дверь. Тот глухо стукнулся о пол, не долетев до двери менее шага. Майя снова уткнулась лицом в подушку и, тихо всхлипывая, предалась бессвязному, но смутно приятному саможалению. Когда заглянула хозяйка гостиницы, Майя приподнялась над подушкой и попросила принести питьевой воды. А забирая из ее рук холодный, до боли в пальцах, глиняный кувшин, Майя окинула серьезную, задумчивую женщину оценивающим взглядом. Нет, вряд ли ей можно пожаловаться. Скучная, молчаливая. Не поймет. Майя молча кивнула ей – и снова осталась одна. Часть воды Майя выпила, частью окатила заплаканное лицо и разбрызгала на плечи. Стало легче. Желание жалеть себя ушло вместе с избытком боли в растревоженной коже. Теперь ей захотелось злиться на Катэля. Так зачем себе отказывать? К его возвращению Майя приготовилась излить все, что у нее накопилось. Отголосок обиды на брата, разбуженный напоминанием о нем, странное и неприятное внутреннее состояние от резкой смены, видимо, климата, да еще ожоги от солнца и равнодушие Катэля. Немало для одного дня. А Майя не привыкла держать все в себе, как Эмилиан. И, раз уж даже он сорвался, то ей тем более можно. С лестницы донеслись все приближающиеся шаги. Майя глубоко вдохнула, прикрыла глаза и прислушалась. Вот они уже у двери. Точно он. – Ну, как ты? – входя, спросил Катэль. Майя сразу же демонстративно отвернулась, но так, чтобы краем глаза продолжать следить за Катэлем. Тот остановился, удивленно вскинул брови и потер лоб. – Все хорошо?.. Так. Зная тебя, почему-то мне кажется, что меня сейчас побьют. Хотелось бы только знать, за что. Что случилось? Майя издала надменный смешок. И он не знает? Что, до сих пор не догадался? Ища, куда выплеснуть злость, она стала стягивать платье – и без единого стона стерпела резко усилившуюся, жгучую боль. Катэль приглушенно вздохнул. Руки Майи дрогнули. Неужели там, сзади, все настолько плохо? – Не хочешь разговаривать, да? – снова подал голос Катэль. Ну, это он зря! – А о чем? Тебе же ничего не интересно. Ты даже не понял, что мне может быть нужно, с обожженной спиной! Или тебе просто все равно?.. Я, между прочим, никому здесь не доверяю. Я тут никого не знаю, кроме тебя. А ты… взял и ушел. Оставил меня одну. Да. Я уверена: тебе просто все равно. Подумаешь, это ведь всего лишь я. Майя перевела дух, откинула платье в сторону, прикусила губу и скрестила руки, чтоб закрыть грудь, хоть Катэль ее и не видел вовсе. Повисла недолгая тишина, которую вскоре нарушил короткий выдох Катэля – и его ответ: – А, я понял! Так ты ждала меня? Терпела боль, потому что можешь доверять только мне? Катэль подошел, остановился у нее за спиной и взял флакон с тумбочки. – Ты его даже не открывала? Я тронут, – в его голосе отчетливо звучала улыбка. Майя стиснула зубы и сощурилась. Ах, если бы не ожоги, она бы ему задала! – Смеешься, да? Ну-ну. Смейся, – едко ответила она и обернулась через плечо. – Да я сам дурак. – Катэль поднатужился и с трудом, но вытащил пробку из флакона. – Вот и смеюсь. Видишь? Ты бы не открыла его сама. – Вижу-вижу. Как же ты сразу не понял, что мне нужно? – А почему ты сама сразу не сказала? Майя фыркнула. – Но это же очевидно! – Но я же не понял сразу. А теперь вроде понял… Так тебе нужна помощь? – Как хочешь! – выкрикнула Майя и шумно выдохнула, ссутулившись и глядя прямо перед собой. Кровать скрипнула и прогнулась: Катэль сел за ее спиной. – Да, я понял. Ты злишься, потому что тебе больно. А я не хочу, чтобы ты расстраивалась. – Ты меня совсем не понимаешь. Я так и знала! – горько бросила Майя, испытывая неловкое, ускользающее внутреннее неудовлетворение, и вздрогнула от холода, объявшего часть правого плеча. Боль в том месте сразу стихла. – Я стараюсь… но чаще – да. Мне с тобой тяжело, с самого первого дня, как я вернулся. Поговорим об этом? Без шуток, без оскорблений! Просто поговорим. Я хочу знать, чего ты от меня ждешь, и не хочу ссориться с тобой по пустякам. Особенно, в чужих землях, где мы можем рассчитывать только друг на друга. – Это не пустяки! – упрямо возразила Майя. – Да, конечно. Прости. Ну, я слушаю. Можешь представить, что меня здесь нет. Просто расскажи, как себе. Майя тяжко вздохнула. Ей стало немного стыдно. Но и отступать не хотелось. – Вряд ли ты поймешь. Хотя я очень этого хочу. Не знаю… Я очень по тебе скучала, помнишь? И я… я не хочу с тобой расставаться. Сегодня пришлось, и я вот… рассердилась. Для меня это, знаешь, совсем не пустяки! В общем… – она вздохнула и зажмурилась. – Прости, ладно? – Без проблем, – усмехнулся Катэль. – А ты чаще говори, что тебе нужно. Я обязательно пойму, если ты скажешь прямо. Майя неопределенно хмыкнула. Вряд ли ее поймут, если она попросит себя поцеловать. Но эта мысль окончательно ее усмирила – хотя бы, на какое-то время. А то иногда Майя и сама себя опасалась. – Ладно, неважно… Что у тебя нового? Что нашел? Ее плечи снова охватил приятный холод. А голос Катэля стал отстраненным, деловитым: – В городе Вэйд не живет. А в гильдии виори обещали дать ответ через два-три дня. – Даже за деньги? – Даже за деньги. У них очень много экспедиций, представляешь, в четырех направлениях! Шесть маршрутов. Караваны уходят раз в три дня. Пообещали найти информацию поскорее, но бумаг у них просто пропасть, и я им верю. Его голос через прикосновения отдавался в ее плечах. Майя вздохнула и склонилась пониже, перекинув волосы со спины на грудь. Благословенный холод постепенно охватывал всю спину, и с каждой минутой она чувствовала себя все лучше: без следа проходила даже злость. – Жаль. Чем будем заниматься в это время? – Чем хочешь, кроме пляжа. И купаться нельзя, помнишь? Давай посмотрим город, например. – А может, и нам сходить куда-нибудь в пустыню? – В пустыню? – явно с улыбкой переспросил Катэль. – Да. Попозже… Интересно же. Что такое пустыня? Какая она на самом деле? Я же не видела. А ты видел? Катэль хмыкнул. – Из детства я помню только море. Пустыню не помню. Но там наверняка горячо. Майя согласилась с этим и не стала продолжать тему. Они немного помолчали. Вскоре Катэль убрал руки от ее плеч. – Я закончил. Тебе получше? Майя натянула на грудь одеяло и повернулась к Катэлю лицом. – Да… Спасибо. Хм… Хорошо. Прошу прямо: обними меня. Он взглянул на нее как-то неловко, слегка сведя брови и искривив губы. – Я бы и рад, но боюсь трогать твои плечи. Ну, зато ты можешь меня обнять… Давай. Майя так и поступила: обняла его одной свободной рукой, напоследок по-детски дернув за прядь на затылке. Катэль ахнул и отстранился. Он погрозил ей пальцем. Майя прыснула: ей стало намного лучше. Вечером, перед сном, Катэль обработал ее ожоги еще раз. Благодаря зелью и исцеляющему действию виолита плечи Майи заживали очень быстро: к утру следующего дня боль почти стихла. Но зато начала облезать кожа. Пытаясь отвлечь Майю, Катэль предложил ей свой плащ для прогулок по городу, но сразу она отказалась: лениться и целыми днями болтать с Катэлем ни о чем, изредка провоцируя на откровенность, ей нравилось больше. Кажется, он начал что-то понимать – и стал относиться к ней как-то теплее, что ли. Внимательнее. Однако к вечеру скука взяла свое. Да и зачем терять время понапрасну? Так или иначе, нужно привезти из Торана какие-нибудь подарки. Даже брату. Особенно – ему. Так что, на закате они вдвоем пошли в торговый квартал, где Майя купила корзину местных фруктов, пару платьев и большой отрез цвета морской волны, накидку из зеленой ткани, похожей на паутинку, а также маленькие часы на цепочке – за них Майя отдала целых четыре золотых. Последнее ее буквально очаровало. В Исе, да и вообще у себя, она видела лишь огромные, городские. А эти помещались в ладони. Единственная длинная стрелка очень медленно, но непрерывно ползла по циферблату, расписанному яркой эмалью. Приложив корпус к уху, Майя услышала тихий шелест и стрекочущий, как от сверчков, треск. Пожалуй, вот то, что получит от нее Эмилиан.