Черта

      Хельга лежала на полу и размеренно дышала. Солнце уже село и поэтому в комнате царили сумерки. Окно было открыто и занавески слабо колыхались от порывов ветра. Ведьма полностью ушла в себя. Медитация всегда была хорошим способом привести в порядок мысли и чувства, но в последнее время образы, которые видела Хельга были навязчивыми и странными. И, как ни пыталась, она не могла найти им объяснения.       Ведьма снова видела светловолосого ребёнка. Мальчик сидел между корней огромного дерева. Насупившись, он смотрел в огонь. Хельга внимательно рассматривала его — отросшие волосы, длинные ресницы, серые глаза.       — Варди, — услышала ведьма до боли знакомый голос.       Лицо мальчика просияло.       Затем видение исчезло. Хельга вновь была в своей комнате. Сумерки сгустились, стало холодно. Ведьма лениво поднялась на ноги и подошла к окну, чтобы закрыть его, когда в дверь постучали. Хельга замерла. Стук повторился.       — Кто? — крикнула она, не двигаясь с места.       — Это Бальдр.       Ведьма закрыла окно и наспех натянула платье. Стало потеплее.       — Бальдр, у Локи есть маленькие дети? — вместо приветствия спросила Хельга, распахнув дверь.       — С чего ты решила? — удивился бог света.       — Я не решила, просто интересуюсь.       — У Локи нет маленьких детей, — Бальдр выглядел озадаченным, — насколько мне известно. Нет, точно нет, мы бы с Тором знали. Тор точно бы знал и, я думаю, сказал бы мне и отец вряд ли позволил бы, и…       — Бальдр, остановись, я поняла. Ты поговорить пришёл, так давай, входи, — Хельга отошла, пропуская его в комнату.       — У тебя холодно, — бог света поёжился.       — Я проветривала комнату, спать лучше в прохладном помещении. Садись, — Хельга жестом указала на стул, но сама осталась стоять.       — Ты должна знать, что не было ни дня с момента освобождения Локи, чтобы Тор не корил себя и не мечтал вернуться в прошлое, чтобы всё исправить, — начал Бальдр.       — Какое это имеет значение, если ничего не вернуть и не исправить?       — Разве искреннее раскаяние ничего не значит? — спросил ведьму бог света.       — Девять сотен лет — это чертовски долго, я даже вообразить не могу, — Хельга нервно потёрла переносицу. — У вас было столько времени, чтобы одуматься.       — Я пытался, — признался Бальдр, — но моё слово не имеет такого веса, как слово Тора или отца.       Хельга задумалась, пытаясь представить себе строгую иерархию с жесткими законами и правилами. С ужасными пытками и чудовищными способами наказания. Светлый и справедливый Бальдр не вписывался в это общество, как и своенравный Локи, а вот Тор был на своем месте.       Бальдр рассказывал, как Тор просил о прощении и, что Локи простил его. Как много времени Локи проводил в Мидгарде и как мало с ними. Ведьма слушала его, а перед глазами стоял образ маленького светловолосого мальчика со знакомыми серыми глазами.       — Кто рассказал тебе о заточении Локи? — спросил Бальдр, собираясь уходить.       — У нас это не тайна, — ответила ведьма. — Я знала, что что-то такое было, читала об этом, но не задумывалась о масштабах.       — Лофт не мог никому рассказать, — бог света остановился в дверях. — Тот, кто рассказал тебе об этом должен был откуда-то узнать, в том числе и о состоянии, в котором сейчас находится Локи. Мне интересно кто это и как он узнал, но ещё интереснее — какие цели он преследовал, рассказывая всё это тебе. Спокойной ночи.

***

      — Ты блефовал, — вскричал осмелевший Дионис.       Локи загадочно улыбался, пряча карты в карман. На улице уже сгустились сумерки, значит, скоро придёт Тот.       — Не докажешь, — Лофт подмигнул Дионису.       — А какие игры ты ещё знаешь?       Локи снова полез в карман.       — Это не игра, — серьезно проговорил он, вытаскивая из кармана кусок чёрной ткани и серый мешочек.       Дионис с интересом за ним наблюдал. Ещё сегодня утром он считал Локи высокомерным кретином, а днём — страшным чудовищем. И только сейчас он в полной мере осознал, что перед ним живое существо. Кем бы ни был Локи, с ним хотелось говорить, у него хотелось учиться. Лофт расстелил на полу ткань, а мешочек положил себе на колени.       — Что это? — спросил Дионис.       — Руны, — ответил Локи. — Ты можешь задать им вопрос, который тебя волнует и они дадут свой ответ.       — Они предсказывают будущее, — оживился бог виноделия.       — Нет, они указывают возможные пути решения, отвечают на вопросы. Что тебя тревожит?       — Вопрос обязательно чётко формулировать?       — Просто скажи мне, что тебя тревожит, — Локи вздохнул.       — Меня тревожит, смогу ли я выбраться отсюда, — мрачно ответил Дионис, — почему отец так наказывает нас?       Лофт сочувственно посмотрел на него и опустил руку в мешочек. В коридоре раздались шаги, приоткрылась и вновь закрылась дверь, но никто не отреагировал. Локи не глядя выложил на ткань три камня, Дионис, затаив дыхание, смотрел на незнакомые причудливые символы.       — Ты отказываешься от возможности, данной тебе, — голос Локи звучал тихо и монотонно. — Руны советуют использовать её, чтобы стал возможен благополучный исход.       Дионис вопросительно смотрел на него. Он не мог понять, о какой возможности говорил Локи, Зевс просто запер их в этом искусственном мире. Дионис считал своего отца тираном и деспотом, которого не волнуют чувства и желания других.       — Проблемы с отцом? — безразлично спросил Лофт, убирая руны обратно в карман. — Он, конечно, гад, но похоже считает, что вот это всё как-то должно вам помочь.       — И, если я приму это, то всё будет хорошо? — недоверчиво спросил Дионис.       — У тебя всё будет хорошо, — Локи похлопал его по плечу. — Сделай так, как он хочет, потешь его эго, а когда всё закончится иди по своему пути и живи так, как считаешь верным.       — Ты не знаешь моего отца, — Дионис покачал головой.       — Но я знаю таких, как он.       — А ты научишь меня?       — Слышать руны? Конечно, научу, — Лофт мягко улыбнулся.       Дверь открылась, в тёмный класс вошёл Тот. И его глазам предстала картина — Локи, в непривычной для себя манере, пытается поддержать расстроенного Диониса. Последний выглядел совсем мальчишкой.       — Я рад, что обошлось без жертв, — надевая на себя маску безразличия, заговорил Тот. — Дверь давно открыта, можете быть свободны.

***

      После ухода Бальдра, Хельга задумалась над его словами. Какие свои цели мог преследовать Аид? Его намерения казались прозрачными. Отчасти из-за того, что она видела своими глазами, как он наблюдал за Локи, как их взгляды встретились. Аид что-то увидел и Локи это понял. И она действительно должна была это знать, хотя бы для того, чтобы больше не делать и не говорить глупостей. А потом Хельга вспомнила выражение отвращения на лице Аида, когда он рассказывал это всё ей. Отвращение, вместо привычного холодного безразличия, и она перестала анализировать слова Бальдра. Разумным было понаблюдать, что будет дальше и, уж конечно, не поднимать эту тему в разговоре с Локи.       Хельга подумала о том, как будет смотреть ему в глаза и обречённо застонала. Надо очень постараться никак себя не выдать и не спрашивать о ребёнке. Мало ли, что она увидела.       Часы упрямо приближались к отметке в пять утра, через два часа общий сбор на крыльце. Спать уже не имело никакого смысла. Ведьма слышала, как открывалась и закрывалась дверь соседней комнаты. Юи уже проснулась и была занята подготовкой к походу.       «Через час будет стучать, надо вставать, » — подумала Хельга, но вместо этого перевернулась на бок и зарылась лицом в подушку.       В голове тут же всплыли образы прошлой новогодней ночи. Как Локи обнимал её и ей становилось легче. И она больше не чувствовала себя одинокой и никому ненужной. Где-то в отдалении гремели салюты, а он что-то еле слышно шептал ей на ухо, но на следующий день ведьма не смогла вспомнить ни одного слова. Возникло желание снова прижаться к Локи и заснуть в его объятиях. Но сейчас это было невозможным, вернее возможным, но значило бы уже совсем другое. К таким близким отношениям Хельга была не готова, считая в глубине души их неуместными. Несмотря на то, что она могла пойти на это, будь это желанием Локи. А ему это было не нужно, хотя после того, что произошло на чердаке в это было сложно поверить. Ведь его прикосновения не были дружескими и отпускать её он не хотел. Хельга явственно помнила, с какой неохотой он разомкнул объятия и отошёл от неё и явственно помнила, как ночью он говорил ей о том, что ничего не будет.       Дверь соседней комнаты снова хлопнула.       — Хельга, уже шесть утра, просыпайся, — раздался голосок Кусанаги. — Нам предстоит долгий и насыщенный день.       Ведьма еле сдержалась, чтобы не выругаться вслух и не наградить Юи психологической травмой. Долгий и насыщенный день после бессонной ночи — это то, что надо.

***

      Локи изо всех сил старался не засыпать, но несколько бессонных ночей и тело, лишённое большей части своей силы, перестало его слушаться.       Сон унёс его в прошлое. Со всех сторон холод, противный запах гнили, всё тело скрутило адской болью. Локи пытается пошевелиться, но не может.       — Вся твоя свобода — это сладкий сон, который подсовывает тебе твой больной разум, — слышит он голос. — А это единственно-возможная реальность. Ты умрёшь здесь.       — Нет, — отвечает он незримому собеседнику.       — Ты что же думаешь, что Тор стал бы спасать тебя? Да кто ты такой? Про тебя давно все забыли.       Локи молчит, надеясь, что голос затихнет, но он продолжает говорить о предательстве, боли и смерти. Снова и снова, смакуя подробности. Запугивает, насмехается.       — Я могу сделать с тобой всё, что захочу, — теперь голос слышен у самого уха и Лофт готов поклясться, что чувствует холодное дыхание.       Что-то скользкое сдавливает шею.       Локи проснулся в душной комнате, зажимая рот рукой. В коридоре были слышны шаги и негромкие разговоры. Он вспомнил, что свободен уже полтора столетия, взглянул на свои руки, чтобы убедиться в этом. После таких снов ему требовалось время, чтобы доказать себе, что всё вокруг — реальность.       Часы показывали половину седьмого, когда он собрался и вышел из комнаты. Не без удовольствия, Лофт отметил, что Тор и Бальдр уже ушли. Но радость была недолгой, громовержец терпеливо ждал его на лестнице. Выглядел он так, будто не спал всю ночь и опять пропустил завтрак.       — Ты чего тут стоишь? — спросил его Локи.       — Ты как? — проигнорировал его вопрос Тор.       — Восхитительно. Такое прекрасное утро, — проходя мимо, ответил Лофт. — Чудный день будет.       Громовержца, отчего-то, такой ответ не порадовал. В свете последних событий и настроения Локи, подобное оживление выглядело подозрительно. Тор поплёлся за ним следом, вспоминая о рыси, и подозрения становились всё более и более обоснованными. Даже если Лофт не станет обращаться, он всё равно может учудить что-то, что поставит весь пикник на уши, для этого в его распоряжении будет целый лес.

***

      Несмотря на раннее утро, солнце палило нещадно. Хельга повязала на голову светло-зелёный платок, но сомневалась, что он защитит её.       — Этот поход должен помочь нам сплотиться и подружиться, — вещала Кусанаги.       Тор с содроганием наблюдал за Локи, на лице которого красовалась усмешка, которая не предвещала никому ничего хорошего. Бальдр сиял и, казалось, ничего не замечал. Хельга стояла рядом с Аполлоном и делала вид, что увлечена напутственной речью Юи.       — Фея прекрасна, как, — восхищенно шептал бог солнца, — как фея.       Ведьма кивнула, это утверждение было трудно оспорить.       Потом было распределение кто, что понесёт. Палатки было решено оставить, а вместо них взять спальные мешки, поскольку они легче и менее громоздкие. И если каждый сам мог нести свой спальный мешок, то рюкзак с провизией вызвал спор. Никто не хотел тащить на себе такую тяжесть в такую то жару. Пришлось тянуть жребий — не повезло Такеру.       — Что там? Кирпичи? — возмущался он, закидывая рюкзак себе за спину.       — Ну ты же у нас самый крутой, — тихо проговорил Локи, неприкрыто насмехаясь. — Так что всё справедливо.       — А ты вообще животное, так что молчи, — огрызнулся Такеру.       — Как грубо, — Лофт манерно закатил глаза. — Чем же мир зверей тебя так обидел? Рысь покусала.       — Прекрати задираться, — поспешил вмешаться Тор.       Локи разочарованно вздохнул и оставил Такеру в покое. В конце концов, самое весёлое ещё впереди.