Черта

      От разговора с Бальдром легче не стало и последующие несколько дней Хельга старалась проводить с Локи меньше времени. Каждый раз, когда она узнавала что-то новое ей нужно было свыкнуться с этим, принять. В какой-то степени, она знакомилась с ним заново, потому что смотрела на него уже другими глазами.       Ведьма не считала Локи монстром или чудовищем, но в то же время ей было страшно. С грустью она понимала, что это не абстрактный страх, а боится она самого бога. Локи снова молчал, не выказывая эмоций. Это было хорошо и помогало избежать неприятного разговора, пока она к нему не готова.       Хельга была зациклена на себе и своих чувствах, ждала подходящего момента, искала нужные слова. Что чувствовал Локи она не знала, также как не знала и того, что он видел в ту ночь её с Бальдром на улице.       Локи опять давал ей время. Отдавать, получая взамен одни обвинения и подозрения, ему уже порядком надоело. Хотелось принятия. Того, что всегда было для него роскошью. Сначала он оказался вышвырнутым в холод и одиночество, и вынужден был выживать, будучи совсем юным и слабым. Но даже тогда, когда он оказался среди живых существ, с которыми можно поговорить, его не приняли. Было ли причиной тому то, что Один окутал его личность ореолом таинственности и излишне приблизил к себе? Или дело было в его внешнем облике и способностях, которые пугали и отталкивали? Сейчас этого уже и не поймёшь. Да и важно ли это?       Поначалу Лофт пытался стать своим, но раз за разом получая насмешки и обвинения, он обозлился. А потом и сам Один стал смотреть на него с подозрением. Одно наслаивалось на другое — интриги и домыслы, обвинения и подозрения, затем в ход пошли угрозы. Тор был одним из немногих, кто относился к нему снисходительно-доброжелательно. В какой-то момент Локи стал считать его своим другом. Но и эта дружба была таковой только внешне. Громовержец ни разу за всё время не поддержал его, даже не высказал слов поддержки. Тор сначала называл себя его другом, а потом попытался убить. Один предал.       До последнего с ним оставалась верная Сигюн. Она держалась столько, сколько была в состоянии выносить эту пытку. Ей было тяжелее, её пытка была страшней. Локи вспоминал, как она взывала к его угасающему разуму, как просила его выжить. Тогда это казалось невозможным, но он выжил. А она нет.       Локи помнил, как открыл глаза и увидел перед собой лицо Одина. Ему не было страшно. Единственное, что Лофт отчётливо чувствовал — это боль. Боль была везде — в измученном теле, в истерзанной душе. Он даже не мог понять, где заканчивалась боль телесная и начиналась душевная. Грань стёрлась. Один пытался лечить его, отдавая свою жизненную силу, но боль никуда не уходила. От того, чтобы малодушно молить о смерти, Лофта останавливало только данное Сигюн слово. Он кусал в кровь губы и молчал.       Иногда боль отступала и тогда появлялся голос, предрекающий ему скорую смерть. И если с прошествием времени боль начала притупляться, то голос никуда не исчезал. Он входил в его сны и повторял свои страшные пророчества. По ночам Локи боролся с кошмарами, а днём со страхом. Порой животный, инстинктивный страх настолько овладевал его разумом, что тело переставало слушаться. В такие моменты Локи казалось, что он умирает.       Впервые паника дала о себе знать, когда при очередном разговоре с Одином, Локи почувствовал себя нехорошо, из носа пошла кровь и он запрокинул голову, чтобы остановить кровотечение. Тогда его взгляд зацепился за лепнину на потолке — голова змеи с огромными клыками. Сколько тысячелетий она там и никогда раньше не бросалась в глаза. Но стоило Локи увидеть её, как его сковал ужас, воздух покинул лёгкие, а в глазах стремительно стало темнеть. В последствии ему было стыдно за свою слабость и страшно от того, что это может повториться. И оно повторялось раз за разом, накатывало, как снежный ком. И он учился жить с этим.       Один и Бальдр видели его непозволительно слабым и совершенно сломленным. Периодически Лофт ловил жалостливые взгляды бога света и чувствовал себя при этом ещё хуже. Он не хотел вникать в то, что чувствовал Бальдр, он хотел, чтобы тот перестал смотреть. Один был более сдержан, но и он порой смотрел странным тяжелым взглядом. Тор таскался хвостиком и нёс чушь о дружбе. И только остальные по-прежнему его ненавидели. А Локи изо всех пытался делать вид, что всё в порядке.       Академия Зевса позволила взять тайм-аут и рассчитать план действий. После того, как Тор напал на него на чердаке, Локи чуть не впал в летаргию, но именно после этого панические состояния стали происходить всё реже и со временем вовсе сошли на нет. Лофт успел отвыкнуть от них.       Его беспокоили попытки Бальдра влезть не в своё дело, но больше всего беспокоили отношения с Хельгой. Ведьма то общалась с ним, как ни в чем не бывало, то начинала выяснение отношений или вовсе избегала его. Локи успокаивал себя тем, что она человек, что на неё многое свалилось и ей тяжело. Он старался понять её, но при этом всё равно чувствовал себя отвергнутым.       Хельга дразнила и отдалялась, манила к себе и отталкивала, требовала ответов и избегала. Он сдерживал собственные чувства и желания, ведь минутная слабость могла всё усложнить и перечеркнуть. Он всё стремился понять. Локи злился, но не мог себе позволить срывать своё раздражение на ней.       «Наверное, не только Один стал мягче, но и я сам, » — думал Лофт.       Невысказанные слова и, загнанные вглубь, эмоции незаметно подтачивали. Локи всё чаще стали посещать мысли, что Хельга может так его и не принять. Да, она испытывала по отношению к нему что-то похожее на любовь, но этого недостаточно. Если ведьма будет продолжать то сближаться с ним, то снова отдаляться, то в конечном итоге ему придётся забрать её в Асгард силой. И отчего-то Локи боялся, что Хельга не будет там счастлива.       Не нужно было слышать разговор ведьмы и Бальдра, чтобы понять, что говорили они о нём. Это лишний раз давало понять, что скрывает ведьма что-то важное, а от того, что она говорила за его спиной было обидно.       — Что-то не так? — спросил Локи ведьму, когда она спешно покидала класс под ручку с Юи.       — Нет, всё хорошо, — неестественно улыбнулась Хельга. — Нам надо в библиотеку. Позже увидимся.       — Конечно, — Лофт проводил её взглядом.       Больше понимающе ждать он не собирался. Сдерживать бурю, бушующую в душе было уже невыносимо.       Локи дождался вечера и, как только взошла луна, отправился к ведьме. Он открыл дверь своим ключом, с шумом захлопнул её, молча задёрнул штору на окне. Всё это время Хельга взволнованно наблюдала за его действиями, забившись в угол на кровати и натянув одеяло до подбородка. Ей было страшно, Лофт чувствовал это.       — А сейчас ты мне всё расскажешь, — Локи подошёл к постели и резким движением сдёрнул с неё одеяло. — Говори.       Ведьма проследила взглядом за, упавшим на пол, одеялом. Оставшись в одной лёгкой футболке, Хельга испуганно открывала и закрывала рот, не говоря ни слова.       — Говори, — повторил Лофт, садясь напротив неё. — Можешь начать с ночного разговора с Бальдром. На улице говорили, чтобы я не слышал, но я всё видел.       — Это не то, что ты думаешь, — Хельга отвела взгляд.       — Смотри на меня, — Локи взял её за подбородок, приподнимая голову.       — Локи, пожалуйста, не мучай меня.       — Что? — он убрал руку. — Я тебя мучаю?       — Ты меня пугаешь, — ведьма изо всех сил старалась, чтобы её голос звучал твёрдо. — Мы с Бальдром говорили о тебе, потому что я боялась поговорить с тобой.       — Конечно, я же такое чудовище, я тебя мучаю.       — Локи, ты не представляешь себе, что я чувствую.       Лофт грустно усмехнулся.       — А что я чувствую тебя не волнует? — повысил он голос. — Для разнообразия. У меня тоже чувства есть.       — Я знаю, — ответила Хельга.       — Отрадно. Почему ты боялась поговорить со мной, а пошла к Бальдру?       — Потому что ты хладнокровный убийца, — глядя ему в глаза, сказала ведьма.       Локи замер. Эти слова он слышал не раз, но из её уст они прозвучали как приговор. Он даже не спросил, почему она это сказала и почему сейчас.       — Ты это знала, — выдержав паузу, ответил Локи.       — Я видела трупы с обожжёнными лицами, обожжёнными настолько, что их даже нельзя рассмотреть — там сплошное чёрное месиво. И видела, как ты сжигаешь сотни живых — небрежно, обыденно, — Хельга отвела взгляд. — Эти образы пришли ко мне во сне. Это было ужасно.       — Ну да, я же монстр, — его глаза сверкнули в темноте. — Не страшно находиться в одной комнате с чудовищем?       Ведьма напряглась и сильнее вжалась в угол. Локи резко подался вперёд, заглядывая в её лицо. Хельга затаила дыхание.       — Так я и думал, — он отстранился. — Зачем надо было врать.       — Что? — переспросила ведьма. — О чём ты говоришь?       — Ты боишься меня, а не любишь. Ты любишь образ, который видела перед собой всё это время, но стоило тебе заглянуть чуть дальше и всё — тебе страшно, а я превращаюсь в жуткого монстра, которым пугают детей.       — По-твоему, если я люблю тебя, то должна оправдывать все те зверства? — возмутилась Хельга. — Ты даже не сожалеешь, а обвиняешь меня в моём страхе.       — Ты ничего не знаешь. Мне не в чем оправдываться.       Удивлению и возмущению ведьмы не было предела. Похоже, Локи даже не жалел о содеянном. Как она могла свыкнуться с этим? Разве можно привыкнуть к тому, что тот, кого ты любишь, кому была готова посвятить свою жизнь — убийца? Хельга отвернулась от него, на её лицо упала прядь. Ей больше нечего было сказать.       Лофт аккуратно убрал с её лица выбившиеся волосы и коснулся её губ кончиками пальцев. Всё это никак не вязалось с образом хладнокровного убийцы.       Ведьма взяла Локи за руку и, чтобы не встречаться с ним взглядом, рассматривала многочисленные чёрточки на его ладони. Ладонь была мягкой и тёплой.       — Знаешь, сколько сердец я вырвал этой самой рукой?       Хельга не ответила. Она чувствовала на себе внимательный взгляд Локи, но не поднимала на него глаз.       — Горячих и ещё бьющихся.       — Перестань, Локи, — попросила его ведьма. — Не надо.       — Некоторые умоляли меня оставить им жизнь, некоторые проклинали.       — Зачем ты говоришь мне это? — Хельга отпустила его руку.       — Я же монстр.       — Локи, что ты хочешь? Зачем ты пришёл? — ведьма на несколько секунд встретилась с ним взглядом и снова отвернулась. — Ты хотел, чтобы я тебе рассказала о чём говорила с Бальдром — я тебе рассказала.       — Я не уйду.       — Локи, пожалуйста.       — Я не уйду, — повторил Лофт и, грустно усмехнувшись, добавил. — Тебе настолько противно находиться со мной в одной комнате? А совсем недавно ты приглашала меня в свою постель. Как же быстро всё изменилось.       — Уходи отсюда, — настаивала Хельга. — Оставь меня одну.       Локи не сдвинулся с места. Всем своим видом он давал понять, что намерен остаться и останется, чтобы она не предпринимала. Ведьма опешила, никогда раньше он не вёл себя с ней таким образом.       — Я всё понимаю, готов дать тебе всё, что тебе нужно. Но я не выполняю приказы.       — Что ты хочешь?       — Чтобы ты увидела, что у меня тоже есть чувства. Ты не можешь сегодня сблизиться со мной, завтра оттолкнуть, а послезавтра снова позвать. Я не зверушка, — Локи резко вскочил на ноги. — С тобой что-то происходит, я давно заметил. Ты сказала, что тебе нужно самой разобраться, привыкнуть. подумать — без проблем. Ты знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне. Я ждал. Для того, чтобы появилось доверие нужно время, это я могу понять. Но ты, вместо того, чтобы высказать мне свои опасения, идёшь и обсуждаешь меня с моим другом. Это как, Хельга? О каком доверии можно говорить в данном случае?       — Я не могла пойти к тебе после того, что увидела, — неуверенно ответила ведьма. — Я не смогла бы даже смотреть на тебя.       — И то, что ты увидела в своем сне — это не в порядке вещей. Таких снов не должно быть. Тебе до этого что-то снилось?       — Да, уже давно. После того, как ты вернул меня мне стали сниться сны о тебе.       — Происходит что-то, чего я не понимаю — разберусь-ка я в этом сама, — с сарказмом бросил ей Локи. — Так, да? Это было глупо.       — А что я должна была делать? — крикнула ему ведьма.       — Сказать мне. Просто рассказать, что с тобой происходит!       Лофт поднял с пола одеяло и бросил его Хельге. О чём она только думала? Что если время уже упущено?       — Не обвиняй меня, — она укуталась в одеяло. — Мне было страшно.       — Ты могла сказать мне.       — Я запуталась.       — Ты могла сказать мне.       — Я боялась, что ты не поймёшь, что станешь осуждать меня.       — Ты можешь говорить со мной о чём угодно, главное, не молчи.       Локи отвернулся к окну. Сквозь шторы пробивался лунный свет. Лофт отдёрнул занавеску и открыл окно, порыв ветра растрепал его незаплетённые волосы.       — Что делать? — спросила Хельга.       Её голос прозвучал откуда-то издалека, возвращая Локи к реальности.       — Я введу тебя в транс и ты мне всё расскажешь, — отозвался он. — Вообще всё. Я должен понимать, что происходит, чтобы помочь тебе.       Ведьма почувствовала, как у неё внутри всё похолодело. Но протестовать она уже не думала, всё и так зашло слишком далеко. Хельга подложила под свою спину подушку, откуда-то она помнила, что нужно принять удобную расслабленную позу.       — Ты сможешь убрать эти сны, чтобы я их больше не видела?       — Нет, сейчас не смогу.       Локи тяжело вздохнул и подошёл к ней. Ведьма была взволнована и напряжена. Её взгляд блуждал по комнате.       — Не нервничай, будет хуже, — предостерёг её Лофт.       Хельга постаралась расслабиться, уцепившись за монотонное тиканье часов. Нервозность постепенно отступила.       Локи сел напротив и взял её за руку.       — Смотри мне в глаза, — он с силой сжал её ладонь. — Не бойся больно не будет, я буду нежным и внимательным. Ты ничего не вспомнишь.       Как ни странно неуместная на первый взгляд и пошлая шутка разрядила обстановку.       Ведьма послушно смотрела в его глаза. Мир вокруг стирался. Тихий звук бегущих стрелок превратился в грохот, а глаза Локи превратились в воронку, в которую она падала. Лофт ничего ей не говорил, но довольно скоро Хельге стало казаться, что она слышит его мысли. Перед тем, как всё вокруг померкло, она отчётливо услышала в своей голове одно слово: «Спи.»