Madara number two

Прошло три года — Ты спятил! — громко вскрикнула Алексис. Она стояла напротив меня, уперев сжатые в кулаки руки в бока. Рядом, развалившись в кресле, читал Сидзин. — Ну почему же? — пожав плечами, искренне удивился я. — Потому что! — начала ругаться подруга. Я перевел беспомощный взгляд на парня. — Потому что только дебил воспользуется свободным призывом. — спокойно, не отрываясь от литературы, ответил мне Сидзин. — Тебе мало нас? Мы, конечно, не призывные, но посильнее некоторых! И на зов твой я приду, Сидзин и Ямирэй. И я уверяю тебя, понадобится - и остальные старейшины откликнутся. Так зачем тебе призыв? — не унималась Алексис, нервно перебирая хвостами. — Да ладно тебе! Мне просто интересно, кто может откликнуться… — снова пожал плечами я, открыв лишь часть правды. Я верю своим собратьям кицуне и друзьям, но я не могу постоянно звать их. Да и не очень это понравится старейшинам. Мне нужен призыв. — И вообще, я уже все решил. — добавил после секундного молчания. — Ты неисправим. Ладно, я присмотрю, чтобы твоя тушка вернулась обратно. — наконец отложив книжку, кивнул мне друг. Девушка ничего не сказала, лишь хмыкнула и быстро покинула полигон.       Я выдохнул. Давно думал о свободном призыве и вот только сейчас решился. Фуин нарисовал еще утром, а вот уговаривать друзей пришлось до вечера. Дело в том, что я могу пропасть в пространстве и времени. Конечно, можно было бы использовать параллели, но я бы очень долго искал подходящий призыв. А так быстро и качественно, хоть и очень опасно. — Итак, если я не вернусь через пять дней — вытягивай меня! — еще раз напоследок сказал я и быстро сложил нужные печати, заранее порезав палец. Об этой технике я вычитал лет пять назад и долго мариновал эту мысль. ПУФ-Ф-Ф!       Чувство полета. Свобода. И сильный ветер, что фигачит в лицо! Я распахнул глаза, что успел закрыть при использовании техники. Над головой лазурное небо, подо мной далекие облака. Пушистые и белые, они плотным покрывалом окутывали все, что было внизу. Черт! Я, мать вашу, лечу. Нет, не так. ПАДАЮ! Издавая ультразвуковой визг и размахивая конечностями, я летел вниз, как камень на дно реки. Волосы, что успели отрасти до середины спины, хлестали по лицу и попадали в рот и глаза. Хреново... так глупо сдохнуть... выходит Ал была права.       Полчаса. Я падаю уже полчаса и до сих пор облака не приблизились ни на дюйм. Голос я уже сорвал, поэтому лечу молча. Еще через полчаса я стал выделывать всякие кульбиты, хотя, по-моему, мое место нахождения в воздухе не изменилось. Будто я падаю и не двигаюсь одновременно. Через час мне все это надоело и я, достав из печати на плече свой черновик, стал писать продолжение, прижав разлетающиеся листочки тетради коленом. Пару лет назад пришло мне в голову написать небольшое учебное пособие, и к удивлению моя брошюрка оказалась весьма популярна среди нашего клана. Теперь вот пишу о созданных мною слабых техниках катона и суйтона. Ну, а что? Мне они погоды не сделают, а у детишек «приятные» для врага сюрпризы появятся.       Наконец, часа через четыре после моего появления здесь, я задолбался лететь, сложил печать концентрации и произнес «кай». Мир дернулся и на секунду пропал, чтобы замениться другой иллюзией. А что это именно иллюзия я уже догадался. Той секунды мне хватило, чтобы с помощью додзюцу заметить нечто цветастое, яркое и большое, однако я не понял, что это было.       Хех… Новая иллюзия оказалась водой. Да-да, на этот раз я тонул, и сколько бы не пытался всплыть на поверхность, блики солнца и кромка воды не приближались. Я снова висел на одном месте, при этом чувствовалось все так, будто все же тону. Через десять минут (мой рекорд) мне стало катастрофически не хватать воздуха. Легкие начали гореть и, казалось, сейчас вытекут изо рта. Организм инстинктивно сделал вдох и… ничего не произошло. Я дышал водой. Хотя, это скорее всего не вода. Ками, как сложно!       И снова здрасте! Два часа в воде, обстановка не менялась, и «кай» не помогает. Приняв позу лотоса, я медитировал все это время. А что еще делать? Собирая сен-чакру, я накапливал ее в печати на животе. Замечу, что моя шерсть белая, хотя волосы-то черные — это все из-за перекоса в сен. Случилось это из-за моих частых медитаций, я собирал сен, даже не чувствуя ее и не осознавая, что делаю. Плюс еще и долгое нахождение в Нейларе сказалось. — И давно сидит он так? — вдруг послышался звонкий женский голос. — Три часа уже как. — отозвался другой, более низкий голос. — Пихнуть, может, его? — пропел женский. — Не знаем мы о нем ничего! — странно говорят, рифмуя слова. Но даже так, это больше было похоже на песню. — Стоит ли еду искать? — Не кукурузу. Я от нее буду икать.       Я открыл глаза, из-под челки осматриваясь. Передо мной на огромных ветках деревьев сидели две птицы, примерно с меня ростом. У них были яркие и пестрые расцветки, острые желтовато-зеленые клювы, небольшие хохолки, зигзаги на перьях крыльев и два более длинных пера, торчащие из пушистых хвостов. Эти создания напоминали чем-то гибрид попугая и павлина. — Очнулся ты. — чуть хлопнув крыльями, проговорила птица, что была чуть меньше своего собрата. Говорила женским голосом. — Главе сообщить надо бы. — раскрыв крылья, второй быстро юркнул в листву, и только тихие удаляющиеся хлопки ознаменовали полет. — Здравствуй. — склонив голову, поздоровалась оставшаяся. — Доброго… времени суток. — улыбнулся я, поднимаясь. — Не в рифму ты сказал, но мы прощаем этот недостаток. — покачала головой собеседница. — Не знаю я законов ваших. — Поправим дело это. Заря меня в землях этих звать. — Кеншин Учиха, если вам угодно. — Учить тебя нам надо рифмы подбирать. — засмеялась Заря. А вы когда-нибудь слышали смех птицы? Нет? Так вот я вам скажу, что ничем он от нашего не отличается… разве что, ни один мускул не дрогнул на лице…морде… как у них это называется?.. B общем жутковато смотрится. — Увы, стихами говорить ты не умеешь. Таланта нет в тебе. — рядом приземлился второй птиц, что до этого сидел с Зарей и улетал за главой. — Зови меня Восход. — И вас приветствую я. — чуть поклонился я в ответ на склоненную голову птицы.       Вдруг поднялся сильный ветер, и меня снесло в сторону. Чуть вытащив катану из ножен, я уставился на приземлившегося огромного пернатого. Этот был даже больше Ямирэя, что в своей кицуне-форме достигал размеров белаза, кто понимает о чем я, конечно. Для других скажу простым языком: птица выше восьми с половиной метров. И в ширину где-то под пяток будет, если не больше. — Малец, зачем пришел ты в этот мир? Небось силы захотел? — низким, рокочущим голосом поинтересовался гигант. — Нет. Мне нужен лишь союзник. Помощь мне оказывать прошу, взамен я чакру отдавать согласен. — помотал головой я и объяснил часть договора призыва. Блин, как же сложно стихоплетом быть. — Призыватель значит ты. Что ж, такой сюжет нам очень кстати. Давно не было у нас людей. — задумчиво кивнул глава, прищурив лимонные глаза. — Спрошу лишь об одном. Какие силы имеет клан? — Отнюдь. B иллюзиях мы лучше, чем кицуне. Летаем быстро и сильны морально. Стихия наша ветер, с огнем сдружиться сможем. Характер нужен нам задорный, хотя и твой сойдет весьма. Но спросить я должен, мальчик, зачем кицуне призыв? — Я полукровка. Есть силы и умения, но я слабее братьев и сестер. Имею лишь воспоминания и веков не прожил. Человеком я являюсь официально телом и душой. — Понятно. Значит всего лишь глупое дитя, что стало духом силы?! Я слышал о тебе, Великое Ки знает все. — вот как. Все древа связаны и обмениваются информацией? Хм… ничего удивительного. — Подпиши контракт ты кровью. Пока призывом будут лишь Заря, Восход и Сила, со временем с другими сможешь ты связь держать. — перед носом появился большой свиток небесно-голубого цвета. Открыв его, увидел кровавые имена. Причем кровь до сих пор не свернулась и выглядела как свежая. Почему я понял, что ей много лет? Так Индра Ооцуцуки явно жил много веков назад и не мог подписать контракт пять минут назад.       Кстати о клане Ооцуцуки и Рикудо-сенине. Они действительно существовали и были «первооткрывателями» чакры. Хорошо, когда кицуне живут долго и умеют хранить знания. Мне не много рассказывали о Мудреце Шести Путей, да и признаюсь, я не сильно-то и спрашивал. Могу с точностью сказать достоверные факты: Индра, старший сын Хагоромо (он же Рикудо) был основателем клана Учиха и имел шаринган; Ашура, младший брат Индры, шаринган не унаследовал от отца, но имел предрасположенность к древесным техникам — он основатель клана Сенджу; Хагоромо был джинчуурики некого Шинджу-десятихвостого (о нем я не нашел информации, а кицуне хмурятся при произношении этого имени и спешно переводят тему), он же в последствии разделил биджу на девять частей — биджу послабее.       Самым сильным из биджу является Кьюби-но-Йоку, он же Курама, он же девятихвостый демон лис — кицуне проще говоря. Мои собратья считают Кураму одним из старейшин, хотя и подчиняться ему не станут и вряд ли пустят обратно в Нейлар. А почему? Ну это-то я как раз узнал.       Курама после своеобразного рождения не был злым и не холил ненависть. До своей первой смерти он жил в мире людей, ну, а потом перебрался в Нейлар. Кицуне были рады, и любили своего младшего братика. Для них Кьюби был кем-то вроде очень сильного ребенка, которому нужна поддержка.       Много лет девятихвостый биджу жил с кицуне, ну, а потом им стала овладевать ненависть. Случилось это из-за частого нахождения Курамы среди людей — он пытался следовать завету «отца» — хранил и помогал людскому роду. Но как мы знаем, человек — скверное существо, не ценящее ничего, кроме выдуманных идеалов.       B связи с сильной эмпатией кицуне было трудно находиться с пылающим гневом, злостью и ненавистью братом, и старейшины вынесли приговор — пока Курама не утихомирит свои эмоции, он должен покинуть Нейлар. Биджу был зол, но признавал надобность этого решения, поэтому ушел без боя.       Размышляя, я быстро вывел свое имя. Стоило дорисовать последний символ, как свиток тут же исчез, а меня выбросило из их мира.       Очнулся я в том же месте, в котором и исчез. Сидзин все так же читал свою книгу, сидя в своем складном кресле. Услышав хлопок, он оторвался от литературы и вопросительно посмотрел на меня. — Популины, мать твою! — вскрикнул я, всплывшее в голове слово. Это их раса так называется? Хах, если бы, я сам придумал это слово. Короче, пока нормально не пообщаюсь хоть с одним представителем и не выясню к какому роду они относятся — будут популинами. — Кто? — шокировано спросил друг. — Да эт я о своем. Гибриды у меня какие-то. Счас попробуем призвать! — настроившись я сложил нужные печати и, прокусив палец, хлопнул ладонью по земле. Поднялся чакровый дым, а из него показалась лазурная голова с малиновами и желтыми зигзаками на перьях крыльев. Странно, я эту птичку не знаю, наверное это Сила. — Звал? — певуче протянула она, расправляя крылья и начиная вертеть головой. — Не твой мир. Нейлар? — интересно, что все призывные и не только знают о мире друг друга. — Верно. Я Кеншин Учиха, а тебя как зовут? — поинтересовался я. Сидзин пока обходил птицу по кругу, рассматривая со всех сторон. — Сила. Я представитель третьего крыла. Дочь Смены и Выносливости. — представилась она, склоняя голову к груди. Я тоже чуть поклонился. — А что значит третье крыло? — Крылья — это название нашей иерархии. Первое крыло — мелкие, незаметные пташки, используются призывателем для шпионажа. Второе крыло — птицы покрупнее, обычно одного оттенка. Третье крыло — мы крупные, можем унести человека. Четвертое крыло — пестрые представители, большие и сильные. И последнее, пятое крыло — к нему относятся глава, старейшие, и сильнейшие. — пояснила Сила, сидя на середине полигона. Самое интересное, что говорила она не подбирая рифм и не пытаясь петь. Об этом я и спросил свой призыв. — Рифмуют только пятые и четвертые. Для остальных это не обязательно. — ответила птица. — Хм… А к какому роду птиц вы ближе всего? — спросил Сидзин. Спасибо, друг. — Мы павлины. — Знал! — шикнул в сторону я, сжав кулак и шлепнув им по бедру. — Ладно Сила, был рад знакомству. Думаю на первый раз достаточно. Увидимся еще. — Поняла. Удачи, птенец. — своеобразно попрощалась птица и исчезла в клубах чакрового дыма. Что ж, я не жалею. Призыв хорош, осталось проверить его в бою. Но за этим делом время не заржавеет!