Кинжал и роза

      Георг лежал на спине и разглядывал потолок, по которому пробегали тени – причиной их был огонь единственной свечи, горящей в покоях. То, что ее неверный свет изредка вырывал из темноты, могло бы показаться жутким, но только не для Георга. Он не любил тьму.       Рука Ореля лежала на груди принца. Георгу нравилось, когда его обнимали так – он сразу чувствовал себя умиротворенным настолько, что забывал обо всем, что волновало его днем. В моменты физического покоя только присутствие Ореля могло избавить его от тяжелых дум.       Принц повернулся на бок и уткнулся в грудь рыцаря. Это движение всколыхнуло воспоминания Георга – как же сильно происходящее сейчас отличается от их первой ночи…       В тот раз все было гораздо сумбурнее, ведь ими обоими владела страсть, которая тогда показалась Георгу мимолетной, не обещающей ничего в дальнейшем. Даже в ту минуту близости он не мог предположить, насколько важным станет для него Орель. Тем более подобного он не мог помыслить после их первой встречи с рыцарем.       Принц запомнил тот день даже слишком хорошо. Ему было шестнадцать, и его в первый раз вытащили на королевскую охоту. Георгу был откровенно противен весь этот балаган: он решительно не видел смысла в самом действе. Охота считалась развлечением, но зачем было на неё ходить, если это не нравилось ни ему, ни Виктору? Но принц знал, что брат строго чтит все королевские традиции – от балов до вылазок на охоту с иностранными гостями – и не противился, хотя внутренне негодовал. Сдерживало его понимание того, что нужно сохранять лицо. Ведь в будущем его ждет престол.       Георг встал на рассвете. Его не мучили ни предчувствия, ни какие-то тяжелые думы; он воспринимал события грядущего дня как одну из многих необходимостей, которые ему регулярно приходилось терпеть.       Когда принц вышел к воротам, к нему подвели его любимую лошадь. Георг мрачно окинул взглядом парадную сбрую: она показалась ему слишком уж вычурной и неудобной. «Вряд ли кабаны ее оценят. Пустое бахвальство перед послами», – подумал принц и ласково погладил лошадь по морде.       К Пурге Георг привязался еще в детстве, когда только учился верховой езде. Тогда белая статная кобыла вызвала у него ассоциации со снегом, холодом и сильным ветром; в ту зиму в королевстве разыгрались особенно лютые холода, сопровождающиеся сильнейшими метелями. Это сильно впечатлило маленького Георга – отсюда и необычное имя. Виктор посмеивался над выбором младшего брата, но возражать не стал.       В свои двадцать принц понимал, что имя для лошади выбрал довольно забавное, но менять что-то было уже поздно: Пурга всегда откликалась на кличку, да и сам Георг к ней привык.       Когда со всеми формальными приветствиями было покончено, принц взял у слуг свой лук и колчан со стрелами, а затем сел верхом на лошадь. Георг вновь с непониманием осмотрел конское убранство. Даже седло было совершенно новым и искусно сделанным: такое бы для торжественных парадов использовать, а не для охоты…       Процессия двинулась в сторону леса. Пурга мягко ступала по мокрой от росы траве; Георг с наслаждением вдыхал свежий утренний воздух. Куда как с бо̀льшим удовольствием он сейчас погнал бы лошадь прочь, чтобы просто в одиночестве полюбоваться окрестностями…       Постепенно Георга начинало одолевать волнение. Он еще ни разу не охотился по-настоящему. Разумеется, никто не заставлял его схватываться со злобной зверюгой один на один; среди всех выехавших на охоту были не только Виктор и послы из соседних королевств, но и несколько охотников с целой сворой собак, и даже королевские стражники, вооруженные арбалетами. Но одно осознание того, что он может попросту не попасть в цель, вызывало в Георге смесь негодования и страха. Если он вдруг промахнется, то Виктор долго будет ему это припоминать… Да и как он будет выглядеть в глазах всех спутников?       Еще неприятнее Георгу становилось от понимания того, что он на самом деле боится произвести плохое впечатление на окружающих.       Принц постарался отогнать от себя эти мысли и сосредоточиться на охоте. В конце концов, он довольно неплохой стрелок; конечно, он еще ни разу не стрелял по кабанам, но наверняка справится и с этим.       Все шло своим чередом. Охотники спустили собак, и один загнанный зверь был уже застрелен. Георг внимательно вслушивался: он надеялся уловить лай поблизости и первым оказаться у добычи… И расслабиться на все оставшееся время – если у него будет хотя бы один трофей, то никто не будет над ним смеяться.       Наконец такая возможность ему представилась: заслышав, как ему показалось, вблизи лай, Георг пустил Пургу галопом. Принц не ошибся – через некоторое время он увидел небольшого кабана, с которым боролась одна из охотничьих лаек.       Предвкушая успех, Георг ловко вскинул лук и прицелился. Сделать это было не так-то просто. Принц медлил; он боялся промахнуться.       В тот момент, когда Георг отпустил тетиву, откуда-то сбоку – он даже не успел понять, что именно произошло, – на него вылетел огромный кабан. Стрела, выпущенная Георгом, попала в дерево; Пурга, испугавшись разъяренного зверя, встала на дыбы. Принц с трудом удержался в седле; лук он выронил, когда пытался усмирить лошадь.       Еще до того, как он успел подумать хоть о чем-то, воздух рассекла стрела, попавшая точно в глаз нападавшего кабана. Зверь обмяк и грузно повалился на землю.       Принц с отвращением смотрел на уродливую тушу и отчаянно пытался успокоить сердцебиение. Ему казалось, что время замедлилось. Еще немного – и он мог бы стать добычей этого уродливого секача… Или по меньшей мере сильно изувечиться, упав с лошади.       Думать об этом не хотелось.       Наконец, спустя несколько мучительных секунд, из-за деревьев показался спаситель Георга – один из стражников, сопровождавших короля и послов.       Принц оцепенел. Что-то в лице рыцаря заворожило его – может, холодный и уверенный взгляд, может, чуть нахмуренные брови…       Георг одернул себя. Рассматривает спасителя так, словно прицеливается из лука…       Опустив взгляд, Георг заметил, что вожжи, сделанные из тонкой и красивой кожи, начали рваться – и только чудом этого не произошло в тот момент, когда он пытался удержать испуганную Пургу.       Дальнейшие события принц вспоминал с большой неохотой. Да, их череда привела к тому, что сейчас они с Орелем лежат в одной постели, но от того они не становились приятнее.       Охота для Георга закончилась неудачно – конечно, он избежал увечий, но добычу так и не принес. Больше всего он боялся ударить в грязь лицом перед Виктором – это с ним и случилось…       Конечно, никто не сказал принцу ни слова о его неудаче в охоте – все лишь говорили о том, как безумно рады, что принц остался цел и невредим, и это заставляло Георга только больше злиться. Мало того, что это все было лицемерием, так еще из-за этого он чувствовал себя совершенно беспомощным и маленьким… Да ещё и выставил себя глупым мальчишкой перед всеми этими послами!       В качестве награды Ореля сделали личным стражем принца. Это была идея Виктора. Георг видел в жесте брата издевку, но противиться не стал… В конце концов, Орель действительно спас ему жизнь, а потому заслуживал благодарности.       Первое время осознания этого факта Георгу хватало лишь на то, чтобы не погнать Ореля прочь – хотя к самому рыцарю злобы принц не питал, он никак не мог привыкнуть к почти постоянному теперь ощущению того, что за ним наблюдают…       Георг хмыкнул и чуть отстранился от возлюбленного. Во сне Орель выглядел безмятежно – совсем не так, как обычно. Даже беззащитно – и эту беззащитность дозволено видеть только принцу.       А ведь в тот день, набросившись на Ореля с властным поцелуем, Георг вовсе не думал о том, что будет смотреть на спящего рыцаря с такой нежностью. Он лишь хотел взять свое – и, быть может, доказать своему стражу, что он вовсе не беззащитный мальчишка.       Принц уже не помнил, чем именно так сильно его заворожил Орель, не помнил, как к нему пришло сильное чувство, владевшее сейчас всем его существом… Оно словно зарождалось постепенно, само собой, прорастая корнями во всем естестве Георга. И та вспышка страсти была лишь одним из шагов на пути к этой любви.       Орель приоткрыл глаза и улыбнулся.       – Следите за мной, господин?       – Какой я тебе господин после вчерашнего, – Георг шутливо толкнул возлюбленного ладонью в грудь. – А вот что слежу – ты прав… Вспоминал, как мы с тобой познакомились.       – Я больше люблю вспоминать день, в который ты решился… Ты был такой неумелый, но такой порывистый…       – Будешь припоминать мне это в таком духе – разжалую, – Георг легко коснулся губ Ореля и тут же отстранился. – Я хочу сказать тебе кое-что важное.       После этих слов Орель чуть нахмурился. «Снова стал похож сам на себя,» – подметил Георг и продолжил:       – Не знаю, может, эта мысль покажется тебе глупой и странной…       Да наверняка покажется. Сам Георг не сразу с ней свыкся. Но желание сделать что-то странное и своевольное было сильнее.       – В общем… Ты ведь знаешь, что скоро маскарад?       – Знаю.       – В этот раз я хочу сделать кое-что иначе, – Георг помедлил. – И прийти туда в образе женщины.       Принц боялся осуждения Ореля, но ответом было лишь короткое:       – Зачем?       – Я хочу потанцевать с тобой, – выпалил Георг и уткнулся в грудь Ореля. Покраснел, наверное – стыдно…       – А это не кажется тебе слишком рискованным? – спокойствию рыцаря Георг был готов удивляться каждый раз – ведь Орель оставался невозмутимым даже в те моменты, когда принц когда ожидал от него проявления эмоций.       – Кажется, но… черт возьми… Ты ведь видел Виктора на том балу! Как он выплясывал с этим своим Кацуки, которого и видел-то первый раз… А мне приходилось обжиматься с какими-то девицами, когда ты стоял в том же зале!       Георг начинал закипать. Как тогда его разозлил брат-бесстыдник! И почему король может так себя вести, а принц вынужден ограничивать себя ненавистными рамками приличия?       – Я ведь тоже хочу танцевать с тобой. На людях. Но в открытую я этого сделать не могу – я ведь не такой безответственный, как мой брат, в конце-то концов…       – Это правда так важно для тебя? – голос Ореля по-прежнему был возмутительно спокойным.       – Важно, – без колебаний ответил Георг. – И только на маскараде я смогу сделать так, чтобы никому из нас это не повредило. Я смогу спрятаться за платьем, париком, маской. Только ты будешь знать, кто я такой. Разве тебе это не нравится?       – Мне нравится, если нравится тебе. И я готов пойти на это, если готов пойти ты. Решено?.. А детали мы обсудим завтра. Я не хочу думать о тебе в платье прямо сейчас…       Георг улыбнулся и позволил Орелю поцеловать себя.       В этот раз он вновь добился своего.