Самое страшное существо

В Деревне Карн был староста. Мудрый, как полагается старый, медлительный и с клюкой. Слова старикан чуть растягивал, часто зевал и не менее часто с любовью и заботой похлопывал немолодую жену пониже спины. Самое забавное, он не пил, не курил, и ничего противозаконного не жевал, даже страдая от болей в спине и пояснице. Уважаемый человек! На деревне во всяком случае. Во время резни, учинённой “рыцарями”, ему несказанно повезло - до него банально не дошли руки, потому как убежать он мог разве что от черепахи. Потом ему повезло ещё раз - жена Мила осталась живой и невредимой благодаря вмешательству эксцентричного спасителя в маске скелета. Везение не остановилось и на этом - старику выпала честь отведать такой еды, которую иначе, чем божественная и назвать было нельзя. Но почему-то, как и все остальные старик нервничал. Правда, это не мешало ему одновременно с этим жевать королевский ростбиф, но тяжёлые думы продолжали смущать везучего старца. Уж очень был необычен “спаситель”, и слова и поступки которого выходили далеко за рамки всего, что можно было бы ожидать от типичного литературного героя. Обещание не причинять вреда, данное Газефу Стролонофу, немного успокоило, но неприятный осадок и связанные негодяи никуда не делись, заставляя деревенских нервничать и злиться, прямо за праздничным столом. Вы можете удивиться, как так может быть, что человек садится отмечать и нажираться спустя каких-то полчаса как потерял родных и близких, но и Момонга не лыком шит - вылечив раненых, эксцентрик сумел убедить деревенских поучаствовать в постановочном празднике для возможных наблюдателей, посулив отмщение, которое несчастные крестьяне отчаянно желали. К тому же насильно пихать в деревенских еду никто не собирался, и многие бы и не притронулись ни к чему, если не отдельные выжившие маргинальные личности, личным примером и словом показавшие, что еда просто потрясающая, и если страдающие моралофаги не поторопятся, то они упустят один из лучших моментов в своей жизни. Как деревенские отнеслись к тому что Момонга поднял трупы их родных, обратив в зомби? А никак, потому что это были не они. Даже Гильдмастер не был настолько сумасброден, чтобы посадить настоящих убиенных прямо напротив их живых родственников. Согласен, он очень даже хотел это сделать, для чистоты, так сказать, эксперимента и соответствующей атмосферы, но трезво оценив ситуацию, он решил ограничиться небольшой ложью, сокрытием настоящих трупов и применением навыка “Создать нежить”. Почему крестьяне не запротестовали, когда Момонга напал на Газефа Стролонофа, подняв того в воздух одной рукой? Потому что он поднял Газефа Стролонофа одной рукой и потому что с набитым ртом протестовать немного неудобно. Также неудобно, как когда они узнали, что теперь принадлежат не королевству Рэ-Эстиз, а эксцентричному “спасителю”, пускай и временно. Хотя, если быть честным, они были совсем не против такого поворота, если бы их пообещали так кормить хотя бы раз в десятилетие. Деревенские терпеливо ждали и нетерпеливо ели, дожидаясь момента, когда же наконец, рыцари-убивцы по обещанию будут наказаны. На короткий миг их трапезу прервало нападение Солнечного писания, но закончившись захватом их лидера и “побегом” последних, поедание божественной пищи было возобновлено. Момонга же, закончив дела с Мечом Королевства и Ниганом, вернулся на своё место за столом и выдохнув, принялся за уничтожение съестных запасов, правда, со скоростью явно меньшей, чем новые Назаритяне. Что-то явно назревало, и к ужасу деревенских, еда начала заканчиваться. Теперь, по-видимому, чего-то ждал Момонга, интеллигентно доедая яишенку. Надо было отдать ему должное - за всё это время Гильдмастер ни разу не сорвался на крик “Бухаем!” и прочий привычный ему образ действий за столом. Наконец, заметив, что всё больше и больше людей перестают жевать и смотрят на него, Король-скелет воспользовался салфеткой. Откашлявшись, “спаситель” поднялся, держа в руках высокий бокал с шипящим содержимым. - Дорогие.... сограждане, - обратился он к деревенским, - пускай это случилось достаточно неожиданно, но я рад приветствовать вас именно в этом статусе. Если вас этот статус не устраивает - всё в порядке, вы можете продолжать платить подати королевству Рэ-Эстиз, и ваши дома и земля по-прежнему останутся за вами. Крестьяне и до этого старались молчать, а сейчас вообще притихли, нервно переглядывались - врать сильнейшему существу в королевстве не очень хотелось, правда, терять неожиданно дарованную землю тоже. Урус, будучи поумнее остальных, поднял руку. - Да, староста? - кивнул в сторону старика Момонга. Старик, отдёрнув руку от запаниковавшей жены, пояснил: - Земля-то, господин, нашей никогда не была. Она, значит, королёвской всегда значилась. А мы, эти, как их… арендаторы, вот. - Если хотите быть арендаторами и платить короне - будьте арендаторами и платите короне. Не хотите платить короне - станьте Назаритянами. - пожал плечами Гильдмастер. - Энто дело, конечно, хорошо, не платить да землю иметь. - Староста погладил бороду, чтобы чуток успокоиться. - Да только нам тут боязно, что коли землю мы иметь будем, нас тоже, значится, иметь будут. - А вас и без земли имели как крестьян, короли да дворяне - подала голос Аура. - Разве не лучше…Ай! - девчушку заткнули простым подзатыльником от Момонги. - Вы не подумайте чего, - добавил старый Усул, - мы вам благодарны по гроб жизни. Вы нас и спасли и на ноги поставили. Хаты наши спалить не дали. Мразь, что детей и баб резала — и ту поймали. Нас накормили, напоили пищей, если не богов, то царей. - И? - протянул Момонга, откладывая бокал. - Нам, тут, как бы, всё равно ссыкотно малясь, - пояснил староста, и всплеснул руками. - Ну не бывает всё так хорошо! А если бывает, то значит, скоро станет плохо! - Мы гарантируем физическую защиту всем жителям деревни Карн, так и её гостям. - попытался успокоить деревенских Гильдмастер. - Мы гарантируем также помощь в образовании, лечении, сборе и посеве урожая. - Это всё хорошо, - закивал староста, - Да только вы нам прямо, без, этой самой… эквилибристики, скажите, нам плохо будет? Момонга ответил мгновенно. - Будет. Как любому нормальному человеку вам будет плохо. - Во! - настоятельно поднял вверх палец староста. - Значится, плохо нам будет, а вы, ваша милость, про образование да про посевы… Зашептались деревенские, забоялись, занервничали. Во все глаза на Гильдмастера смотреть стали, и на спутников его, что тоже с любопытством и интересом на главу поглядывали, да на старосту прищурившись. - Уважаемый Усул, может быть, вам стоит спросить, а как вам будет плохо? - поинтересовался Момонга. - Я же слово дал, что вас не трону. - Дык, наверно, нас граждане что подле вас сидят да лыбяться нас в оборот возьмут. Чай мы не маленькие, и в слова играть тоже умеем. Демиург фыркнул, Аура показала язык, Маре отхлебнул умного “ерша” - три доли коньяка, одна часть пива, три доли зелья интеллекта. - Нет, мои люди тоже вас не тронут, - спокойно заверил старосту Гильдмастер. - Ещё версии? - Ну, тада, наверно, в еде яд, и вы нас потравить решили, хохмы для. Кажется, это был не очень хороший выбор слов - зашевелившиеся волосы на голове старосты подсказали о недопустимости подобных высказываний. - Будь в еде хоть капля яда, вы бы выжрали его уже ведро, - опередил извинения старика Король-Скелет. - Но раз вы живы-здоровы, то всё что вам грозит от моей пищи — лишь колики от переедания. Усулу стало как-то неловко, он закашлялся. - Простите, ваша милость, а отчего нам тогда дурно то станет? Вы энту мразь выпустите? Гильдмастер кивнул. - Вы почти угадали. Только отпускать её будете не я, а вы. Усул задумчиво почесал бороду, в то время как остальные нервно вслушивались в каждое слово. - А чего это мы их отпускать будем? Убьём сволочь, да на могилы плюнем. - Верно! - тут же подхватили селяне, до этого всеми силами державшие рот на замке. Для выкриков, во всяком случае. - Убьём паскуд! Сколько можно ждать! Момонга ударил в ладоши, но в удар был таким, что ни о какой радости говорить не приходилось. Крестьяне мигом замолкли. Энри же оказалась единственной, что атмосферу чувствовать отказалась - её и вправду всё это надоело, хотя за фруктовое мороженое она наверно уже была готова убивать. - Вы обещали мне! - заявила она, поднявшись, в то время как на её носу красовалась капля десерта. - Вы обещали, что отомстите за нас! Момонга попытался скривиться, но получилось плохо. - Обещал - сделаю. Ты же просила, чтобы они оказались в аду? Энри в замешательстве кивнула. - Да… я хотела... этого. - Вы все ведь тоже хотите, чтобы эта мразь очутилась в Аду? - уточнил Гильдмастер, ткнув себе за спину. Деревенские занервничали - с одной стороны, да, они однозначно хотели именно этого. С другой - было ясно что это вопрос с подвохом. - Господин, а коли мы скажем “да” с нами ничего не случится? - на всякий случай решил уточнить старый Усул. Гильдмастер некоторое помолчал, а потом вздохнул. - Да, случится! - в раздражении воскликнул Король-Скелет. - У вас появится новая работа! Вернее, подработка, на час-полтора в день! Будете эту мразь пытать ежедневно, пока не сможете сказать, что прощаете их. Крестьяне, ошеломлённые, задумались, Энри тоже прифигела чуток, но лучше всех среагировали связанные рыцари - те даже сквозь кляпы умудрились высказать своё негодование. В полной недовольного мычания тишине, раздался голос одного из тех самых, кто ранее был назван маргинальной личностью: - Если это работа, нам заплатят? Демиург не стерпел - схваченная со стола бутылка в одно мгновение была брошена вопрошающему в лоб. К счастью, демон, не обладая специализированными навыками по метанию, промахнулся, пробив стоящий за целью деревянный сруб навылет. Счастливчик, как и сидящие рядом с ним медленно оглянулись посмотреть на результат броска. Они посмотрели. Повернулись обратно. Сидящий справа от везучей цели размахнулся и треснул ту по зубам. Алкаш без вопросов опрокинулся и более не отсвечивал, оставив ботинки торчать над скамейкой. Момонга чуть укоризненно посмотрел на демона. Тот отрезал: - Даже извинятся не буду. У меня даже нецензурных слов нет, чтобы охарактеризовать это существо. - Ладно. Наверно, я должен пояснить, - Гильдмастер поскрёб подбородок. - В Назарике присутствует огромное множество рас, и я стараюсь нивелировать исторические противоречия между ними. Одна из рас - демоны. Они презираемы и проклинаемы остальными расами, что меня сильно раздражает. В представлениях большинства разумных, в том числе и ваших, присутствует фантазия об Аду, месте, где демоны мучают грешников. То есть, демоны, существа, делающие то, что считается необходимым и правильным и при этом их умудряются презирать и проклинать. Меня, если честно, не особо интересует, как в принципе такое возможно, но вас, мои дорогие сограждане, я ставлю перед фактом. Хотите, чтобы грешники мучились? Значит, вы их мучить и будете. Слушатели помолчали. - Блядство… - тихо высказался кто-то. - А если… мы будем... почитать и уважать демонов… - попыталась задать вопрос Энри, но на неё тут же зашикали, и она замолчала. Демиург же, обладая прекрасным слухом, всё прекрасно слышал и несказанно обрадовался, и, кажется, даже как-то выглядеть стал солидней. Предложение Энри ему понравилось, и он, так уж и быть, был готов попытать обидчиков скромной девушки. Он даже понял, что пытать чьих-то ни было обидчиков гораздо интересней и приятней, чем просто попавшего под руку аборигена, и репутация “заступника” гораздо привлекательней репутации “монстра”. Вообще, это было замечательно - вот так, с ничего получить демонопоклонников. Демиург искренне гордился своим боссом. - Так… у вас в подчинении демоны ходят, господин? - задал интересующий всех вопрос староста. Момонга указал на сидящего рядом Стража. - Ну вот этот например, Демиург. Вежлив, обходителен, беспрецедентно умён и крайне сдержан, теряющий самообладание, лишь когда речь заходит обо мне. Превосходный врач, что своим долгом избрал нахождения путей лечения девиантного поведения. Абсолютно предан, и готов выполнить любой приказ. Помните, выше говорилось, что Демиург был доволен и стал выглядеть чуть солидней? Так вот, это херня по сравнению с тем, что он ощущал сейчас. На лице демона разъехалась такая невозможно широкая и глупая улыбка, что могло показаться, что демон за секунду резко одибилился и сторчался на чём-то противозаконном. - Любит детей, - подсказала ухмыляющаяся Аура, на что Марэ выдал реактивную струю “ерша“ в сторону. Показалось, что Демиург на мгновение вспыхнул огненным гребнем, но, всё же это было лишь видением. Демон оставался неподвижен демонстративно спокоен. Староста икнул. - Какой… хороший… чел… молодец! - выдал своё заключение старик. - И, говорите, он прям любой приказ ваш выполнит, господин? Момонга повернул голову к демону. - Ты же выполнишь любой приказ? Демиург, чувствуя подставу, медленно согласился. - Да-а… Разумеется, Владыка. - Ебани сальтуху. Демон закашлялся, а Аура, обрадованная, начала ритмично бить в ладоши, громко декларируя: - Просим! Просим! Демиург, злобно зыркнув на наглую девчонку, подумал, подхватил со стола что-то явно алкогольное, бахнул из горла и рявкнул: - Жизнь за Повелителя! Демон подскочил и с места могучим прыжком стартовал в небо, закручиваясь. Проделав в воздухе пятерной тулуп с тройным переворотом, Демиург приземлился с разведёнными в стороны руками прямо в центр площадки, лицом к Владыке. Демон довольный и гордый галантнейшим образом отвесил поклон - маленькая девочка, сидящая рядом с Энри, в восхищении, зааплодировала. - Круто! - закричала она. Остальным не оставалось ничего, кроме как поддержать двух девчонок и тоже зааплодировать, но далеко не так уверенно. В конце концов, им всё ещё было нехреново так страшно. Сам же исполнитель, польщённый исключительно аплодисментами Повелителя, вернулся на место. Впечатленный исполнительностью демона, старик Усул поспешил извиниться. - Простите, господин, за неверие. И у господина демона, прощения прошу. Простите, господин демон. Момонга взбеленился мгновенно. - У демона есть имя! Демиург! Староста чуть бороду свою не проглотил от окрика. - Извиняюсь! Простите дурака старого! Демиург, простите, господин Демиург. Демон, удовлетворённый злостью Момонги, добродушно кивнул улыбаясь. - Ещё вопросы? - Гильдмастер старался звучать как можно более добродушно. - Я понимаю ваши сомнения, потому, пожалуйста, смелее, спрашивайте. Староста бросил взгляд на остальных сельчан, после чего, погладив бороду, исполнил просьбу Короля-Скелета: - А детям, что, неужто тоже пытать надобно будет? Момонга замахал руками. - Что вы, что вы. Нет конечно! Если у преступника не будет живых взрослых жертв, мы его заморозим до наступления более-менее вменяемого возраста ребёнка, или пока жертва сама не попросит о мести. Старик Усул, удовлетворённый ответом Момонги, кивнул. - Хорошо, хорошо… Это да, это по-умному. Но коль эта сволочь у меня на руках помрёт, когда я её пытать буду, пресвятой прости, что тады будет? - Тогда вы умрёте, - и прежде чем слушатели осознали, что сказал Гильдмастер, тот продолжил. - И наоборот. Пока они живы, живы будете и вы. Крестьяне помолчали. Подумали. - В каком смысле? - не понял Усул. - Я говорю, в том смысле, что вы не умрёте, пока живы те, кого вы будете пытать. Вернее, мы будем пытаться вас воскресить в случае вашей смерти, пока жив тот, кого вы ненавидите. - Я протестую! Демиург поднял руку; гордость гордостью, но шеф явно перебарщивал с плюшками. - Владыка, так нельзя! Демонам и близко не причиталось ничего подобного! Чем люди заслужили такие преференции? - Дело не в преференциях. - устало протянул Момонга, прикрывая лицо. - Они же перебьют своих врагов сразу же, как им наскучит их пытать. А нам не это нужно! Нам нужно чёртово преображение, прощение и понимание! На этой фразе слушатели и Стражи откровенно приху*ли, а Гильдмастер продолжал: - А о каком прощении, преображении и понимании может идти речь, если они в любую минуту свинтить смогут, полоснув засранца по горлу? - Существует уйма наказаний, не требующих ответной услуги в виде бессмертия. - возразил демон. - Если вы хотите, чтобы они следовали своему слову и решению то… Демиург, замолчав, как-то потерял прежний пыл, растерянно глядя на Повелителя. Через несколько растерянных секунд демон извинился: - Простите, Владыка, кажется, я слишком много выпил, - после чего обратился к старосте. - Усул, верно? Мой господин чересчур щедр, и я не хочу, чтобы вы этим пользовались, прикрывая собственное малодушие. Может, ты сам скажешь, какое должно быть наказание за потерю пленника? Старик в ответ тоже запротестовал, стараясь при этом быть максимально смиренным, разводя руки в стороны: - Смилуйтесь, господа спасители! Мы ж отродясь никого не пытали! Я же боюсь, что сволочь по случайности помрёт, от неумения, от руки дрожащей! У меня и в мыслях не было, что кто-то вас обмануть попытается! - Не умеете пытать - научим. - отрезал Демиург. - Специалисты у нас есть, так что волноваться насчёт случайностей вам не нужно. А вот наказание за малодушие просто необходимо. - Деми, ты, может быть и прав, но, может, я буду говорить? Демон незамедлительно смутился, поджав губы и пряча взгляд. - Простите, Владыка. - Так вот, уважаемый Староста, - продолжил Момонга. - давайте сойдёмся на том, что убийство безоружного - грех непростительный, и подобное будет преследоваться по всей строгости. А именно, пытками от лица тех, кому был нанесён невосполнимый урон, пока последние не простят преступника. Заявление Короля-Скелета заставило слушателей задуматься ещё раз. Староста, осознав сущность предложения, похолодел. - Ваша милость, вы сказать хотите, что коли мы эту сволочь убьём, мы с ними местами поменяемся? - Чего вам боятся, если вы не пытаетесь обмануть меня или себя? Всё что от вас требуется - быть честными. До самого конца. Староста и многие другие ощутили вставший в горле ком. - А если мы… не захотим их пытать? - пытался собраться с мыслями Усул. - Вот, возьмём — и откажемся? - На нет и суда нет. - пожал плечами Момонга, нисколько не разочарованный глупым вопросом. - Тогда я их вылечу и отпущу, и, скорее всего, заплачу за доставленные неудобства. В конце концов, если вы готовы отпустить хладнокровных убийц женщин и детей лишь от нежелания смотреть в зеркало, значит, мне не следовало вмешиваться и спасать вас. Вот теперь неудачный выбор слов получился у Гильдмастера - крестьяне в одно мгновение забыли о собственном страхе, заменив его новым воспоминанием ненависти и злобы. Кто-то неистово закричал “Нет!”, кто-то “Вы не посмеете!”, кто-то сумел промолчать, что есть силы сжав кулаки и челюсти. Равнодушных не было, лишь некоторые дети оставались смущёнными и испуганными - единственные невинные, которые не понимали происходящего. - Нет! Нет, всё не так! Нечестно! - Энри вне себя тыкала пальцем в громадного скелета. - Вы же обещали! Они должны заплатить! Пусть они умрут! Момонга, по-видимому, тоже начинал выходить из душевного равновесия. - Я не могу дать вам того, что вы отказываетесь брать! - рявкнул он, затыкая жертв манипуляции, для наглядности треснув по столу пятернёй. - Хотите отмщения!? Придётся заплатить! И платой будет честь, что вы наденете на себя! Убийство из ненависти - ложь и бесчестие ничтожества, неготового смотреть в лицо тому, чем он должен стать! Те, кого ты не можешь простить - часть тебя самого, от которой я не позволю избавиться просто закрыв на них глаза! Гильдмастер вытянул руку в сторону пленников. - Вы видите их!? Видите?! Они есть! Эта мерзость существует! Эта мерзость отныне и навсегда часть вас! Её нельзя отправить в Ад! Её нельзя убить, потому что Её нельзя забыть! Потому что “честь” не позволит! Для вас более нет Рая, потому что нельзя быть счастливым, зная, что эта сволочь и ей подобная существует! Слышите меня?! Рай кончился! Не будет его! Концерт фасиш! Электричество кончилось! Потому что с таким гавном в рай не пускают! Пока бедные крестьяне вдумывались в слова “безумца”, Момонга продолжал вбивать мудрость и собственное видение проблем: - Я некромант, блядь! Это! Моя! Работа! Поднимать мёртвых! И вы - ебанные трупы, если в вас нет решимости идти вперёд! Идти вперёд, а не отворачиваться и закрывать глаза от той мерзости и грязи, коих полна жизнь! Нет покоя мёртвым, пока их дело не исполнено, и я занимаюсь тем, что напоминаю трупам то дело, что закончится не может! Месть! Слышите меня?! Месть! Истинная Месть никогда не заканчивается! И путь всякого честного разумного - вечно мучить тех, кого он презирает и ненавидит, если не при жизни, то после смерти! И я хочу, чтобы у вас был шанс шагнуть дальше собственной злобы и собственного малодушия, потому что после смерти такого шанса у вас не будет! Эта мразь должна быть прощена, как и всякая другая - не богом, но людьми! Но вы простите её, если она попросит? Если она будет вас умолять, вы простите её?! Если мразь и гниль раскается, вы простите её?! Тут Гильдмастер снова сумел всех удивить: - Понятия, блядь, не имею! Потому что всякое прощение есть чудо, как всякое чудо, оно непредсказуемо! Что бы ни произошло, чтобы не было сказано, ни у кого и никогда не будет права требовать от других прощения! И эти твари за моей спиной заплатят своей болью не за прощение, а за время, что необходимо, чтобы оно было возможно! Вы должны пытать их, вы должны идти вперёд, потому что встреча лицом к лицу с самыми страшными не желаниями, не-ет, с требованиями к самим себе, тот шаг, что сделать должен каждый! Вы требуете их смерти? И что будет дальше? Постоите над могилкой, поплачете, заявив, что отомстили? Неужели? Они не перенесли того, что перенесли вы, они не вернули того, что отняли, они не признали себя виноватыми и смерть это не исправит! Боль тоже этого не исправит, но она хотя бы сделает их существование терпимым! Это всё, что можно извлечь из этой падали - терпение, и ничего больше. Разве вы примите то, что ваши души навсегда отравлены ненавистью, а те, кто является этому виной - сбежит, оставив лишь тухлый кусок мяса и костей? Ведь они верят в бога, верят в посмертие, верят в то, что сбегут от своих врагов и последствий своих действий, как только их сердце остановится. И вы спустите им это? Вы дадите им сбежать, даже не попытавшись отомстить? - Нет! - снова закричала Энри, вскакивая, но в этот раз она выражала согласие с оратором. - Нет! Чёрта с два мы их отпустим! Я согласна! Я буду! Буду пытать их! Я заставлю их страдать! Я заставлю их заплатить! К ужасу старосты, девушка была не единственной, кто приняли свою новую судьбу - практически все мужчины и больше половины женщин, даже некоторые дети закричали, поднимая руки - “Я буду”, “Я согласна!” и “Пусть они страдают!” всё такое прочее. Демиург, глядя на эту вакханалию, светился как новогодняя лампочка - словами не передать его гордость за Владыку. Аура и Марэ тоже были впечатлены проделанной работой, но были скорее обеспокоены, чем воодушевлены - происходящее не особо укладывалось в предыдущие действия оратора, о чём Аура поспешила шёпотом спросить: - Шеф, а начерта вы монстров стращали, чтобы они были паиньками, если людей вы в маньяков превратили? Если вы так стебётесь, то я у себя памятник вам поставлю, и буду неистово дрочить каждый божий день. Аура замялась на секунду, а Момонга с надрывом начал кашлять. - Правда, я и так дрочу каждый день, че уж там, но теперь я буду вкладывать душу. Честно-честно! Гильдмастер принялся бить себя в грудь, пытаясь выдохнуть, хотя скелетом дыхание вроде как не нужно было. - Или это опять какой-то хитрый план, в который я не въезжаю? Или, может, это типа проверка, когда мы с вами спорить должны, защищая всё светлое и доброе? Момоныч неловко махнул рукой, давая понять, что ему явно не до пояснений. Тем временем староста пытался что-то втолковать мотивированным и взбешённым людям, но выходило плохо - его не слушали, материли и пихали. - Энри Эммот, подойди, прошу. Странным образом неистовая буря эмоций улеглась, позволяя расслышать просьбу Владыки. Девушка ни секунды не колеблясь исполнила просьбу, встав напротив громадного скелета. - Да, господин? - Ещё не господин, Энри. Ещё нет. Я хочу быть уверенным, что ты знаешь что делаешь. Ты первая смогла перебороть свой страх, но это не значит, что ты понимаешь, что тебя ждёт. - Может быть, я не знаю, что меня ждёт, - сжала кулаки девушка. - Но я знаю, что должно ждать их! Что бы ни произошло со мной, я знаю, что никогда не прощу себе, что отпустила убийцу мамы и папы! Энри пошатнулась от нахлынувших воспоминаний, но снова выпрямилась, скалясь, демонстрируя ровные белые зубы. - Я… всегда знала, что бессильна. Знала, что меня может задрать почти любой зверь в лесу, знала, что меня может продать король за долги, может убить и изнасиловать солдат или скучающий дворянин. Моя жизнь не была кошмаром лишь потому, что мне везло, потому, что судьба была ко мне милостива. Снова и снова, день за днём, месяц за месяцем, год за годом, моим щитом была вера, потому что ничего иного у меня не было. Я видела и знала, что есть те, кому не так повезло. Видела их боль, видела их кошмары, и всё что я делала - отворачивалась и закрывала глаза, молясь богам о том, чтобы такая участь миновала меня. Энри посмотрела вверх - в небе сверкали далёкие, холодные звезды. За разговорами и переживаниями немногие заметили, что наступила ночь. Девушка горько улыбнулась - она бы сжалась в клубок и заплакала, если могла себе позволить, но невысказанная ненависть держала её на ногах, высушивая неродившиеся слёзы. - Может, я плохо молилась? - задала сама себе вопрос девушка, вытягивая руки в стороны. - Может, во мне мало веры? Может, но теперь я точно знаю, что мне плевать. - на последнем слове Энри улыбнулась, по-настоящему, не заставляя себя и не тужась через силу и боль. - Если боги карают за малую веру и плохое исполнение молитв убийством родных и близких - пусть идут к чёрту. Я не приму таких богов, я не приму такой веры, будь она хоть тысячу раз священной, пусть ей тысяча по тысяче лет. Неожиданно улыбка сменилась звериным оскалом - девушка затрясло от воспоминаний. - Ненавижу… Ненавижу! - выплюнула она. - Всех их! Всю эту ложь! Весь этот обман! Ненавижу! Энри, словно никого не видя, уставилась на свои поднятые руки. - А если, если у меня были дети? Если бы у меня… были дети, я бы тоже постоянно повторяла, что всё обойдётся, так же, как говорила тогда Нэму? Говорила, что боги сберегут? Говорила, как мама, что нужно чаще молится, что нужно просто верить, и всё будет хорошо? Как говорила моя мама, как говорила моя бабушка, как сказала бы... любая мать, отказываясь признавать, что в каждый прожитый ими день вне кошмара - не более чем слепая удача? Насколько это страшно — знать, что ни ты, ни кто другой не защитит ни тебя, ни твоих детей от того ужаса, что есть на свете? Девушка дрожала, обхватив себя руками. - Никто… никто не хочет видеть кошмары. - зашептала она, широко раскрыв глаза. - Никто не хочет видеть... ужас. Потому мы отворачиваемся. Потому мы закрываем глаза. Потому… мы верим... и отказываемся признавать, что то, чего мы боимся больше всего слишком близко, чтобы улыбаться. Слишком близко… чтобы быть счастливым. Слишком близко, чтобы быть... честным? Дрожь прекратилась - Энри подняла на Момонгу немигающий взгляд, в её глазах не было слёз. Ни одной. - Не хочу. - сказала она коротко. Мгновение минуло и Энри повторила распрямляясь: - Не хочу. Отказываюсь. Я отказываюсь врать, - дала пояснение девушка. - Смерть… Мерзость… Ужас... Всё это… Оно есть, оно существует. В мире слишком много того, что я хочу забыть, того, что я не забуду никогда. Вы спасли… меня, спасли мою сестру… спасли, ища развлечения, верно? Демиург прищурился, подавшись вперёд. Аура же, наоборот, откинулась на спинку стула и дважды толкнула брата локтем, привлекая внимание скучающего Марэ, что старательно пытался бухнуть. - Баба жжёт! - прокомментировала неугомонная Рейнджер. Момонга же ввиду особенностей физиологии оставался непоколебим. - Я благодарна вам, честно, - Энри поклонилась. - пускай это было развлечением, пускай это всё для вас было не более чем игрой. Всё равно - вы спасли меня и мою сестру, вы дали шанс выжить, а после вы даёте шанс, о котором я не смела мечтать. Шанс отомстить, шанс показать, что ярость и боль слабых, жалких, бесправных, таких как я, чего-то стоят. Хотя бы того, чтобы этого бояться. Я не могу отвернуться. Я не могу отказаться. Что бы ни случилось, я должна сказать вам “да” и ничего более. Выслушав Энри, Гильдмастер, кажется, погрустнел. - Не, это, конечно, круто, что ты согласилась, - сказал он, почесав черепушку. - но ты согласилась на любые условия, что значит, мне придётся расшибиться башкой, но придумать максимально комфортные. - Почему? - удивилась девушка. - Ага, какого хрена? - поддержала Энри Аура, прежде чем возмутился Демиург. - Каким это макаром одно из другого вытекает?! - Потому что она полностью отдалась в мою власть, готовая принять любое моё решение. - пожал плечами Король-скелет. - А то, как ты относишься к тем, что полностью от тебя зависят и не могут дать сдачи определяет тебя как человека. Это буквально срез того, что является твоей волей. Типа, на тебя не воздействуют иные причины, кроме собственных, подчиняющихся тебе. - Что значит не "воздействуют"?! Ещё как воздействуют! - запротестовала Рейнджер, не заметив лукавства Владыки. - Нехватка ресурсов, чё, не причина для коррекции вашего поведения?! Вы этих крестьян так добром обмазали, что они уже забывают, за что вас благодарить! Энри, конечно, отожгла, но про хавку она не сказала ни слова! - Я подумала, я должна назвать лишь самое главное, разумеется, я признательна и благо… - Помолчи! - фыркнула Аура. - Не до тебя! - Рейнджер обернулась к господину. - Нет, серьезно! Какого, мать его, черта, вы творите?! Какой сбор урожая, какое… Прежде чем Страж договорила, последовал точный и смачный удар посоха по черепу. - Блять! - девочка схватилась за ушибленное место. - Сестра, это Владыка, - мальчик друид помолчал, отхлёбывая ещё зелья. - Владыка, это сестра. Примите это. И живите с этим. - Я тебя придушу, скотина! - в ответ на запредельную мудрость Аура вцепилась брату в горло и принялась исполнять обещанное. Теоретические родственники с шумом рухнули со своих мест и покатились по земле. - Не обращайте внимания, - махнул на матерящийся клубок дёргающихся конечностей Момонга. - Переходный возраст. Так, вы говорите, что согласны? - решил уточнить Владыка. - Да, - в который раз согласилась Энри. - Я согласна. - Окей, - Момонга повернулся к демону. - Собери с каждого согласного письменное согласие на гражданство в государство Назарик. Организуй необходимые мастер-классы с Нейронистой… Только я прошу тебя, пусть наденет что-нибудь приличное - пытки внешним видом нужны только для игроков! Проведи каждого задержанного через сарай, где мы трупы охлаждаем. Нам нужно точно знать сколько и кого убил та или иная сволочь. Установи очерёдность. Установи записывающие черепа, подготовь к каждому “рыцарю” табличку с именами жертв и типом нарушения. Разъясни нашу политику криолизации трупов. Если Усула больше не поддерживают - объяви Энри новым старостой. - Господин, но… - попыталась возразить девушка. - Надо. - коротко и просто оборвал Энри Момонга. - Так надо. - Я могу запросить… отходы от работы наших новых сограждан? - поинтересовался Демиург. - Разумеется, - кивнул Король-скелет. - И, я надеюсь, ты понимаешь, что это деревня теперь, наша витрина? - О, прекрасно понимаю. Мы, если я не ошибаюсь, пойдём по пути Культурного Превосходства? Момонга похлопал Демиурга по плечу. - Правильно понимаешь. Будем жечь глаголом сердца людей. И нелюдей. И вообще, отжигать, это наша сверх-цель. - У нас будет своя религия? Ну пожалуйста, пусть у нас будет своя религия! - не сумел сдержаться демон, подпрыгивая на месте от нетерпения. - Конечно! - подтвердил Владыка. - Куда без религии в средневековье? Верить будем в котиков! Если точнее, нашими священными животными будут дети. И котики разумеется. Демон скривился, будто съел лимон. - Гадство.