Эффект внезапного нападения

Наконец-то предварительные кастинги были окончены. Поразительно, но я уже чувствовал неимоверную усталость, а ведь это только начало сезона! Но расслабляться нельзя. Сегодня достаточно ответственный и волнительный день, как для судей, так и для конкурсантов – распределение по категориям. Не выдержав всеобщего напряжения, я вышел из судейской комнаты и направился в туалет. Относительная ясность мысли вернулась только после того, как холодная вода коснулась моего лица – удивительно, как иногда может быть полезно умываться. Теперь я мог рассуждать здраво: наверное, я хотел бы категорию «девушки». Соседов, как обычно, грезит парнями, с группами справилась бы и Ирина – она новичок, а у этой категории никогда не было особо ярых заявок на победу. Категория тех, кому за двадцать пять лучше смотрелась бы под руководством Кондратюка, хотя, думаю, он мог бы поднять как минимум до финала любую категорию: что не говори, а опыт есть опыт. А вот категория «девушки» прекрасно подошла бы мне. Хоть среди них и не так много по-настоящему достойных, но работа с лучшей половиной человечества успокаивает, а мне сейчас явно не помешает хоть какая-то стабильность. Как бы ни было сложно это осознавать, но надо признаться, что я так нервничал потому, что меня очень пугала перспектива стать наставником в категории «парни». Этот мальчик… - Ты как обычно всё проспал, Серёженька! – сообщил мне Соседов, с которым я столкнулся на выходе из туалета. - А что, уже объявили? – наиграно спокойным голосом спросил я, хотя руки непроизвольно сжались в кулаки до побелевших костяшек, впиваясь короткими ногтями в ладони. - Да, Серёженька, да. В этот раз тебе повезло больше, чем мне – у меня «девушки». - Как? – поразился я, а в висках застучало так, как будто сейчас мне вынесут смертный приговор. - А тебе «парни», - с досадой в голосе произнёс коллега и указал мне на одну из дверей. – Вон там твои, я к ним по ошибке зашёл. Сергей Васильевич продолжал что-то говорить, но я его уже не слушал. Сердце билось как сумасшедшее, ладони вспотели. Мне абсолютно не хотелось туда заходить, но когда я представил, как чувствуют себя конкурсанты (ведь им гораздо страшнее, чем мне), я собрал волю в кулак и вошёл в комнату. Они теперь мои, и я не могу их бросить. По крайней мере, троих из них. Реакция ребят на моё появление была неоднозначной: кто-то насторожился, кто-то облегчённо вздохнул, но все до одного кинулись ко мне обниматься. Закончив с приветственными объятиями, я посмотрел на лицо Лёши: не знаю, как это было возможно, но на нём отразились сразу и страх и решимость. Видимо перспектива работать со мной ему не сильно улыбалась. Сам же я никак не мог отделаться от чувства вины, не знаю, за что именно, но я был уверен, что где-то был не прав. Никаких непристойных мыслей, никакого раздражения, только вина перед этим мальчиком, которая не давала мне покоя до самого вечера. Придя в тот день домой, я не раздеваясь повалился на кровать и проспал до утра беспокойно и без сновидений. *** Кастинги, соревнования, отборы – я, всегда до смерти боящийся даже обычных школьных экзаменов, никогда не мог понять, как можно пойти на всё это добровольно. Волнение конкурсантов всегда передавалось мне, а именно сегодня я должен был выбрать троих лучших в свою категорию, поэтому не удивительно, что моё настроение было явно не из лучших. Когда пришло время, я представил ребятам Марию, а затем мы прошли на место прослушивания. Ребята пели, и пели не плохо. Каждый обладал своим собственным очарованием и изюминкой, поэтому определить, кто из них самый яркий было нелегко. Да-да, я не оговорился: не самый хорошо поющий, а именно самый яркий. Наше шоу требовало от участников не столько идеального голоса, сколько запоминающегося образа. Как это ни прискорбно, но внешность в нашем мире решает намного больше, чем всё остальное. Смазливый мальчик с голосом «на троечку» зачастую более популярен, чем парень с голосом от Бога, но заурядной внешностью – вот он, жестокий и неумолимый закон шоу бизнеса. Что же касается меня, то я очень ждал выступление Смирнова. Морально подготовив себя ко всему заранее, сегодня я решил быть абсолютно честным и справедливым судьёй. Моя совесть и так не даёт мне покоя уже который день, так что, если я и в этот раз буду предвзят, потакая своим скрытым желаниям, то просто сойду с ума. Но от одного я всё-таки никак не мог избавиться – каждый раз, когда я думал об Алексее Смирнове, моё воображение упорно подкидывало мне образ друга детства. Я мог целыми вечерами сидеть и искать между ними различия. Но в моём представлении азартный взгляд Смирнова во время исполнения песни и его чистый голос полностью сливались с затуманенным страстью взглядом и голосом Лёшки, сладко стонущего подо мной – в этом я был бессилен даже сам перед собой. Когда он вышел к нам, мне пришлось помотать головой, отгоняя непрошеные мысли. Но я обещал себе, что сегодня для меня он лишь конкурсант, поэтому, сделав над собой усилие, я таки выдавил из себя одобрительную улыбку, и после пары приветственных слов он начал петь. Неожиданно проникновенные ноты очередной рок композиции приятно меня поразили, ведь я ожидал чего-то явно более тяжёлого. Было видно, что мальчик очень старается, чем он впоследствии и покорил Марию Шерифович. А я всё вглядывался в его глаза, пытаясь поймать тот взгляд, что не давал мне покоя все эти дни, но упорно его не находил: там читались увлечённость песней, волнение и что-то ещё, пока не знакомое, но такое родное, что ни о каких азарте и агрессии не могло быть и речи. В тот момент я впервые осознал, что он нечто иное, нечто более чистое. Мне, почему то, стало стыдно за все мои предыдущие размышления, и я со вздохом закрыл глаза. Тем временем Лёша закончил петь и неуверенно, но с надеждой взглянул сначала на довольную Марию, а потом на напряженного меня. Вовремя опомнившись, я состроил жалкое подобие улыбки. - Хорошо, Алексей. Завтра я сообщу тебе по поводу твоего вопроса. Он поклонился и пошёл к Оксане, а я потёр виски, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Сегодня он был другой, не такой, как тогда, и чёрт его разберёт, какой он есть на самом деле. Полностью погрузившись в свои размышления, я не сразу понял, что Мария что-то мне говорит. - … но, я поверила ему, - услышал я обрывок фразы, и тут до меня дошло, что и я поверил ему, действительно искренне поверил. Решение. Теперь от меня требуется верное и справедливое решение. - Да, будет нам сегодня над чем подумать с тобой, Маша, будет… *** Оглашение результатов, как провозглашение приговора в суде: трое оправданы, трое виновны – трое идут дальше, трое возвращаются домой. Говорить кому-то, что его мечте не суждено сбыться, это безумнее тяжело. В такие моменты я просто благодарен судьбе за то, что моя категория не «девушки». Мои ребята не позволяли себе слёз, а вот девочки могли бы и прослезиться – это бы окончательно испортило моё и без того ужасное настроение. За такой короткий промежуток времени я был вынужден принять не одно судьбоносное решение, они дались мне бессонницей и основательно подпорченными нервами. Но в такой ситуации есть и положительная сторона, ведь когда сообщаешь участнику о том, что он прошёл, радость на эмоциональном уровне передаётся и тебе, поэтому преподносить кому-то такую хорошую новость обычно очень легко. Но одному из этой шестёрки я сообщил бы его результат с внутренним трепетом вне зависимости от того, что я должен ему сказать. Это был Лёша. Когда он пришёл ко мне, я сразу напрягся, лицо невольно помрачнело, в связи с чем мальчик занервничал. Очевидно, он готовился к худшему. Я опустил глаза в землю, вздохнул и задержал дыхание где-то на три секунды – это всегда меня успокаивало. Затем я взглянул на Смирнова – ожидание было для него пыткой, как, собственно, для всех участников, поэтому я решил не мучить его долго. - Алексей, ты… Ты в моей категории, - выдохнул я и тут же буквально впился глазами в его лицо. Говорят, что в такие моменты человек предельно искренен в проявлении эмоций, и этот день должен был либо подтвердить, либо опровергнуть мои опасения. Но результат превзошёл все мои ожидания. Мальчик бросился мне на шею, а в его глазах читалось по-детски чистое счастье без капли агрессии или самодовольного тщеславия. В этот момент образ, твёрдо устоявшийся в моей голове, распался надвое: ребёнок со взрослой похотью в глазах и взрослый с душой ребёнка – как я вообще мог их сравнивать? В мозгу будто что-то перещёлкнуло. Я осознал, о чём говорил Лёха тогда в кафе. Ясный жизнерадостный взгляд этого мальчика на мгновение смог заменить для меня весь мир – не то, что какие-то старые гнетущие воспоминания. Тогда я понял, что Смирнов станет моей главной заявкой на победу. Я буду бороться за то, чтобы он так можно дольше оставался на проекте хотя бы для того, чтобы я мог как можно дольше с ним не расставаться.