Эффект внезапного нападения

Думало ли ты когда-нибудь, наивное дитя, что однажды будешь вот так беспомощно стоять в до жути смущающей позе, опершись руками о раковину в чужой квартире, и с трепетом безысходности ждать неминуемого? Сомневаюсь. Как мог такой чистый и невинный мальчик помышлять о подобном? Хотя, если вспомнить историю в душе, то нужно заметить, что если бы ты намеренно решился кого-то соблазнить, то у тебя это получилось бы получше, чем у многих. Сейчас же это не важно. Важно лишь созерцание твоей соблазнительно выпяченной попки, с которой я предварительно стянул явно лишние джинсы вместе с бельём. Нарочито медленно провожу пальцем между аппетитных половинок, на что ты отвечаешь очередной резкой попыткой вырваться, но у тебя в любом случае не вышло бы толком ничего, ведь моя вторая рука крепко сжимает тебя где-то в районе бедра, ограничивая свободу движений. Вот это настоящая власть! Раньше я мог лишь решить какую песню ты будешь исполнять в очередной конкурсный день, теперь же властен выбрать в какой позе лишить тебя девственности. Весомая разница, правда? Где-то на фоне моих упоительных размышлений слышится скрип зубов, и я грубо дёргаю твою голову за волосы вверх, дабы разглядеть в таком удобно висящем напротив зеркале твоё выражение лица. Великолепно! Тоненькая пелена слёз на глазах, подрагивающие чувственные губы, растрёпанные волосы – этакий падший ангел. Значит, поговорить пришёл? Ну давай поговорим. - Страшно? – шепчу тебе в самое ухо, от чего ты вздрагиваешь и пытаешься отодвинуться от меня как можно дальше. Глупенький. Неужели не понятно, что от меня теперь никуда не скрыться? - От… отпустите меня, пожалуйста, - срывающимся голосом просишь ты, от чего на моих губах появляется лёгкая улыбка. Совсем не хищная, и даже не злая, но от этой простой улыбки тебе сделалось хуже, чем могло бы быть даже от самого дикого оскала. Ты прав, как можно так просто улыбаться чему-то столь противоестественному, но осознание этой противоестественности лишь сильнее распаляло возбуждённый алкоголем и тобой разум. Так пускай же этот грех возглавит список всех остальных грехов на моём почётном пропуске в ад. Восставший член в штанах начинает причинять всё больше неудобства, поэтому я просто снимаю и откидываю в сторону ненужное тряпьё. Высвободив возбуждённый орган, я решил всё же снять и рубашку. Полностью освободившись от одежды, я слегка притягиваю тебя к себе и снимаю твою футболку. Теперь мы можем соприкасаться обнажённой кожей, что делает все ощущения в разы острее. Взглянув на нас в зеркало, замечаю, что моё подкаченное тело достаточно выигрышно выглядит на фоне твоего худенького, но от того не менее соблазнительного тельца. Заставляю тебя вернуться в исходное положение, а мои руки потихоньку побираются к твоим соскам. Аккуратно сжимаю один и поглаживаю второй, обнимая тебя со спины. Если мне не изменяет память, то когда ты ласкал себя сам, тебе очень нравились подобные прикосновения. Но ожидаемый эффект не наступает: ты лишь снова пытаешься отстраниться, умоляя о пощаде, но на этот раз в голосе слышится намного больше безнадёги. Ну что ж, такие игры тебе не по вкусу – будем действовать по-другому. Прохожусь языком от мочки ушка по шее, а потом обратно, вызывая дрожь в твоём теле, за тем ставлю багровый засос. Оставляю метки, по всему телу, как какое-то дикое животное, поглаживая одной рукой твой член, который, к моему разочарованию, абсолютно никак не реагирует на ласку. - Неужели тебе ни капли не приятно? - спрашиваю я охрипшим от возбуждения голосом. - Я не хочу, - шепчешь ты, - отпустите меня, пожалуйста. – Ну нет, малыш. Меня не разжалобят ни твой тон, ни твои слёзы. И раз ты всё равно не собираешься получать удовольствие, мы слегка ускорим процесс. На ощупь нахожу на полочке какой-то тюбик и выдавливаю часть содержимого на ладонь, размазывая по пальцам, затем подношу один из них к колечку между твоих ягодиц. Слегка надавливаю, но мышцы не поддаются – ты сжимаешь их со всей силы, не давая мне войти. После нескольких тщетных попыток проникнуть внутрь, я звонко шлёпаю тебя по попе, и во время того, как ты немного отвлёкся, всё же проталкиваю в тебя палец. Ты громко втягиваешь воздух сквозь зубы и подаёшься вперёд, пытаясь соскочить, но я плотно прижимаю тебя пахом к раковине, дабы ты не имел места для осуществления попыток сопротивления. Бархатистые стенки твоей дырочки плотно обхватывают мой палец, и я с вожделением представляю, как же восхитительно будет, когда они так же сильно сожмут член. От подобных фантазий мой орган дёрнулся, напоминая мне, что я слишком долго копаюсь с растяжкой. Начинаю двигать пальцем внутри тебя, за тем не без труда ввожу второй, третий и четвёртый. Что же ты зажимаешься, глупый? Себе же больнее делаешь. Но, не смотря на все твои попытки к сопротивлению, я трахаю тебя уже четырьмя сложенными вместе пальцами, что, судя по твоим рваным всхлипам, особого удовольствия тебе не приносит. А и ладно! Ты сам отказался, а значит потерпишь. Вытаскиваю пальцы и подставляю ко входу сочащуюся головку своего члена, который, в отличии от твоего, уже так давно находится в боевой готовности. - Приготовься, сейчас будет больно, - шепнул я. Ой зря я это сказал! От страха перед неминуемой болью ты инстинктивно сжался, так что войти было практически нереально, но не ожидая подобного я всё таки вошёл с сильного толчка, что принесло неимоверную боль как мне, так и тебе. От кафельных стен ванной комнаты эхом отлетел твой пронзительный крик. - Ах ты сучонок, - проговорил я, сжимая твои бёдра так, что в последствии обязательно останутся синяки. Но мне в данный момент было не до мелких косметических повреждений. Со злости я грубым рывком, не выходя из измученного тела, отодрал тебя от раковины, поставил на колени, опустившись вместе с тобой, и резко наклонил, перегнув животом через холодный край ванны. От неожиданности ты ударился носом об дно, и на белую лакированную поверхность медленно упали несколько густых алых капель. Я же сделал первый толчок, выйдя на половину, а затем вставив на всю длину. С твоей стороны послышался сдавленный стон боли, и ты закусил ребро собственной ладони, чтобы не кричать. Гордый значит! Да что в такой ситуации вообще может значить твоя грёбаная гордость? Хотя мне уже было всё равно. Единственной мыслью было поскорее кончить, а после хоть потоп. Второй толчок, не менее жёсткий, а за ним третий, а дальше… дальше я просто сбился со счёту. Темп нарастал, напряжение тоже, а твои невнятные поскуливания слились с общим шумом в моей голове. Быстрее… Ещё быстрее… Ну же! Последнее движение, и я с утробным рыком кончаю в подозрительно пообмягшее подо мной тело. Отодвинувшись от обессилевшего после такого нечеловеческого марафона мальчишки, я прислоняюсь спиной к стиральной машине и закрываю глаза, в попытке отдышаться. Странно, предположительно холодная стенка машинки оказывается подозрительно тёплой и какой-то слишком мягкой на ощупь. И тут я слышу то, что по определению раздаваться не должно – звук дверного звонка… Резко открываю глаза: я одетый полулежу, прислонившись к спинке кровати, а вокруг валяются пустые и полупустые бутылки из-под различных алкогольных напитков. Быстро, насколько это вообще возможно в моём пьяном состоянии, встаю и направляюсь к двери. Каким же удивлением для меня стало то, что за ней я обнаружил смущённо улыбающегося Смирнова. Интересно, всё происходящее ранее мне приснилось, или я вижу сон сейчас? - Сергей Васильевич, вас уже вторую репетицию нет. Там волноваться начали, ругаются… А я решил сам сходить. А то как-то нехорошо получилось. Вот. – Глядя в пол, на одном дыхании проговорил мой внезапный посетитель, и неуверенно поднял на меня глаза. Я молча стоял и смотрел куда-то сквозь парнишку, пока не додумался ущипнуть себя за руку. Хм, больно… Больно? БОЛЬНО!!! Так, значит, мне всё приснилось! Ничего не было, и я не причинил Лёшке никакого вреда! – Могу я войти? – тихо спросил тем временем мальчишка, слегка удивлённый моему долгому молчанию и глупой улыбке на лице. - Можешь, - наконец опомнился я. – Хотя, знаешь, я, наверное, немного не в том состоянии, чтобы принимать гостей. Увидимся завтра на репетиции, - отчеканил я, и резво захлопнул перед недоумевающим Смирновым дверь. Плевать, что он там себе подумал, но главное, что я не причинил ему вреда. И не причиню. Ведь я, кажется, понял, что он… ДОРОГ МНЕ?