Скиталец

      Казнь была запланировала на послеобеденное время. Сытые и ленивые люди готовились увидеть душераздирающее зрелище и стали пораньше стекаться к площади, где палач демонстративно точил топор и то и дело проводил пальцем по лезвию. Зеваки занимали лучшие места возле помоста и роптали, все хотели увидеть приговорённого и послушать его последние крики.       Эскорт короля Торина прибыл незадолго до того, как привели приговорённого. Сам король ехал впереди, а его стража и телохранители держались на шаг позади. Знаменосец с копьём на перевес проехал вдоль дороги, ведущей к площади, и народ расступился, раскланявшись королевской делегации.       Бард, бургомистр Дейла, почтительно встретил гномов и приказал проводить их к ложу с навесом, откуда они могли бы наблюдать за казнью и видеть, как полетит голова приговорённого. Бард был в приподнятом настроении, хотя Торину показалось, что мужчина нервничает. Бургомистр и король пожали друг другу руки, после чего почётные гости заняли свои места. Бард махнул рукой, и толпа возбуждённо возликовала, требуя привести преступника. Люди и гномы, собравшиеся на площади, приготовили корзинки с протухшими овощами, чтобы кидать их в приговорённого, пока того будут вести к эшафоту.       Фили был подавлен с самого утра. Король прислал за ним стражу прямо к его покоям и, как выразился один из стражников, дабы сопроводить принца к месту сбора. Но юноша понимал, что Торин просто не доверяет ему и не хочет, чтобы тот вздумал занять себя другими делами. Завтракать Фили не стал, не хотел, чтобы его вырвало прямо на казни. Он мечтал скорее пережить этот день и забыть, словно кошмарный сон.       Торин занял импровизированный трон, раскинув руки на подлокотники. Фили стоял справа от него, незаметно потирая левой рукой воротник, который снова мешал ему дышать. Бургомистр Бард садиться не спешил. Он приветственно вытянул правую руку, и толпа заликовала. Когда народ утих, Бард приказал вывести преступника, который обвинялся в убийстве и поджоге, после чего занял удобное кресло возле короля, что-то негромко ему говоря.       Фили не вслушивался в их разговор, он водил глазами и не понимал, почему люди так жаждут увидеть смерть. Когда приговорённого к казне мужчину повели к эшафоту, толпа словно сорвалась с цепи: люди сыпали проклятьями и кидались гнилыми овощами, а некоторые норовили даже пнуть убийцу, не боясь, что на них может перекинуться посланное на него проклятье. Приговорённый мужчина пытался втянуть голову в плечи и закрыться связанными руками, но стража толкала его вперёд, и он едва не падал. Какая-то женщина выбежала вперёд и начала сыпать ругательства прямо в лицо убийце и бить его кулаками в грудь. Мужчина не пытался как-то защититься, а кричащую женщину быстро оттолкнула стража, вновь ведя преступника к деревянным ступенькам, которые с утра полили холодной водой. Приговорённый шёл босиком, и по мере продвижения на месте его следов оставались кровь с ободранных ступней.       — Он убил своего соседа и поджёг его дом, где спала вся семья, — как бы невзначай напомнил Торину Бард, нисколько не изменившись в лице. — Его видели за этим делом по меньшей мере три человека, так что даже пытку применять не пришлось. Но он всё отрицал.       — Что же стало причиной такого изуверства? — нахмурив брови, спросил король, потирая вспотевшие ладони. Монарх тоже начал нервничать, предвкушая кровавое зрелище.       Бард только пожал плечами и скривил губы, словно такие убийства и поджоги были для него делом обычным.       — Зависть. Соседи жили вздорно, только убитый любил работать и мог обеспечить семью, а нынешний убийца только завидовал. Их ссора и стала последней каплей.       Фили слушал бургомистра вполуха и не хотел вмешиваться в разговор. Но наследник считал, что вряд ли простая зависть могла стать причиной такого страшного преступления, за какое приговорённый сейчас поплатится головой. Очевидно, что расследовать это дело никому не хотелось, раз убийца был пойман сразу, да к тому же нашлись свидетели. Принц снова потянулся к своему воротнику, который стягивал горло.       К полудню солнце палило нещадно, и женщины на площади стали махать веерами, сделанными из гусиных перьев. Запах тухлых овощей привлёк внимание мух и комаров, и людям уже не терпелось спрятаться где-нибудь в тени и избавить от корзинок с тухлой снедью, которая не дошла до приговорённого. Пока судья зачитывал преступнику приговор, казалось, прошло ещё минут сорок, и люди начали гудеть и роптать. Кто-то из присутствующих даже хотел кинуть гнилым помидором в судью, чтобы быстрее шевелил языком, но стража быстро пресекла попытку бунтовщика и разогнала недовольных. Пленный стоял на краю эшафота с опущенной головой, сальные мокрые волосы липли к его потемневшему лицу, а всё тело тряслось от голода и страха. Приговорённый лишь изредка вздрагивал, когда кто-то из толпы называл его убийцей и прокажённым.       Фили почувствовал, что его начало мутить. Изобилие омерзительных запахов, ожидание чужой казни и кровь, которая блестела на топоре палача чуть не вывернули принца наизнанку. Он снова возблагодарил Махала, что тот надоумил его не завтракать, ведь всё могло закончиться прямо сейчас. От такого позора было бы не отмыться в прямом и переносном смыслах. В горле принца пересохло, и он бы отдал полцарства за глоток воды. Фили огляделся, но сегодня даже слуги не разносили подносы с водой, потому что толпа была агрессивна настроена. Все надеялись, что скоро всё это закончится и можно будет идти по своим делам. Королевская свита хоть и смотрела за казнью под навесом, но лучи солнца били Фили прямо в глаза, и он немного отвернулся, потому что не имел права зажмуриваться. Принц снова поправил воротник.       Торин покосился на племянника и недовольно передёрнул губами, выказывая безмолвное негодование. Фили и так начал привлекать к себе ненужное внимание, поправляя воротник мундира и переминаясь с ноги на ногу. Бард не предоставил для принца и прочей свиты стулья, поэтому им приходилось переживать эту казнь стоя. Принц снял с себя перчатку и вытер ей пот, текущий с виска. Жара стали невыносимой. Юноша облизал губы и постарался сосредоточиться на казни.       Судья наконец закончил свою речь и предоставил палачу осуществлять отрубание головы, что вызвало радостные возгласы толпы. Люди снова приготовились кидать в приговорённого оставшимися овощами, чтобы напоследок посрамить его и без того сломленную гордость. Палач схватил пленника за плечи своими огромными руками и надавил, заставив того опуститься на колени. Приговорённый не сопротивлялся. Он поднял голову, чтобы в последний раз взглянуть на чистое и ясное небо, а потом что-то сказал палачу. Негромко, одними губами, но палач кивнул, а потом одним простым жестом сорвал с шеи пленника нитку, на которой болтался деревянный амулет. Потом палач поднял топор, а пленник приготовил свою покаянную голову…       Фили не осознал, в какой момент ему стало плохо – до или после совершённого правосудия. Луч солнца блеснул принцу прямо в глаза, отразившись от начищенного до блеска топора. Прежде чем упасть, Фили услышал рёв толпы, которая словно сошла с ума. В голове принца быстро поплыли мысли, а в глазах стало невыносимо темно. Тело самовольно отказало слушаться, и принц рухнул в обморок прямо на подмостки, едва не напоровшись на мечи стражников, которые охраняли королевский эскорт с тыла. Отрубленная голова пленника покатилась в толпу. Раздался женский крик.

***

      Как только Фили открыл плотно сомкнутые веки, в глаза ударил нещадный свет, а по щекам скатились скупые слёзы, увлажнившие сухую кожу. Пелена, похожая на плотный осязаемый туман, стала понемногу рассеиваться, и гном смог узнать очертания родных стен. Он был в своих покоях. Обнажённый по пояс и накрытый тонким одеялом. С ног принца стащили сапоги и поставил возле кровати. Над головой раздавались голоса. Совсем не тихие. Находившиеся в помещении гномы кричали, и до Фили не сразу дошло, что один из голосов принадлежит его матери Дис. А озлобленный голос Торина можно было узнать даже в предсмертном состоянии. Фили попытался приподняться, но в голове закружился неистовый хоровод, и гном снова откинулся на подушку, которую ему любезно подложили под голову.       — … опозорил не только меня, но и весь Эребор! Великий воин, который падает в обморок от вида отрубленной головы! — долетел до Фили раздражённый голос старшего родича.       После послышался тяжкий вздох. Матушка всегда так делала, если доходило до больших ссор, не хотела перечить брату, но и сына не могла дать в обиду. Уж слишком несправедлив к нему был Торин.       — Не виноват же Фили, что так случилось. Ты и так коришь его за малейшие проступки. Да там половина смотрящих попадала в обморок, уж столько кровищи было, — пролепетала женщина и вновь взглянула на сына, который слабо пошевелился.       Принц привстал, насколько это позволило ему его головокружение. Потирая указательными пальцами виски, юноша смог принять вертикальное положение. Тут же встревоженный голос матери раздался совсем близко, а заботливые руки помогли Фили не свалиться обратно. Принц был очень бледен и притом нуждался в обильном питье.       — Что со мной случилось? — разлепив губы, проговорил принц. Он, конечно, представлял, что могло произойти, но хотел услышать полновесную историю от сородичей.       По глазам Торина и его грубому голосу принц понял, что произошедшее уже вызвало в нём неподдельный гнев.       — Сынок, как ты себя чувствуешь? Где болит? Ты наверно так сильно ударился головой…       Дис, всегда заботливая мать и ранимая женщина, едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Единственный сын чуть не свернул себе шею, грохнувшись с подмосток от жары и неприятного зрелища. А ещё принцессе доложили, что Фили ничего не завтракал. Женщина провела тёплыми руками по спине сына, нежно оглаживая каждый рубец, некогда оставленный Торином.       — Всё нормально, матушка, тебе не стоит беспокоиться, — постарался успокоить мать Фили, умалчивая о головокружении, тошноте и желании выпить целый ушат.       Принц поднял глаза на Торина, который устроился на стуле, приставленном поближе к кровати Фили. Король молчал, но его прямой и хмурый взгляд говорил обо всём без слов.       — Благо, что толпа была увлечена криво отрубленной головой и почти не заметила, как принц, словно девчонка, падает в обморок от вида крови, — ровным голосом сказал наконец король, перекинув одну ногу на другую.       — Торин, перестань сейчас же! — Дис переключилась на брата, уперев руки в бока. Она не всегда становилась такой храброй, но иногда Торин переходил все границы, что очень огорчало женщину, и в то же время злило. — Дай Фили прийти в себя! Посмотри, какой он бледный!       — Он уже не маленький ребёнок! — слишком резко сказал Торин и даже вскочил со своего места. Брови сдвинулись к переносице, он не любил, когда ему перечили. — Хватит держать его у своей юбки!       — Не кричи на неё! — вмешался Фили, попытавшись встать на ноги. Его ещё шатало и тошнило, но гном ухватился за край кровати и смог принять полностью вертикальное положение.       Торин смерил его испытующим взглядом.       — Ты понимаешь, что своей слабостью опозорил меня перед Бардом и всей его свитой? Командир отряда падает в обморок от вида крови! Да завтра все будут судачить сначала о том, что ты плохой воин, а потом, что слабый король! Ты ведь участвовал в поединках, в битвах! Заслужил право носит командирский мундир, а что сегодня? Грохнулся, словно маленькая девчонка! — король презрительно сузил глаза и снова сел на стул, качая головой. — Ты отстраняешься от завтрашней поездки. Вместо тебя едет Андуин!       — Ты ведь знаешь, я никогда не чурался сражений, всегда прикрывал твою спину и защищал наши границы. Я заслужил собственной кровью и этими проклятыми шрамами на спине звание командира. Но стоило мне лишь раз дать слабину, лишь раз сделать что-то не так – и ты готов отказаться от меня, подвергнуть наказанию и наложить на меня епитимью искупления! — Фили подошёл ближе к Торину и склонился над ним. Принц понимал, что не имеет права так говорить со своим королём, он мог снова быть подвергнут наказанию, но сейчас принцу было всё равно: Торин был несправедлив к нему. — Я всё равно выполню твой приказ – я буду сопровождать купца завтра на рассвете. И уж если ты опять посчитаешь, что я опозорю тебя, то молись, чтобы в пути меня загрызли волки.       Пошатываясь, Фили схватил первую попавшуюся рубашку, накинул её на себя и вышел из комнаты. Дис выскочила за ним, а Торин не сдвинулся с места, прожигая глазами пол и переваривая услышанное.