Night, wrapped in a nightmare

Женщина «залетела» в комнату, шурша подолами длинной юбки. Она чувствовала холод, медленно расползающийся по всему телу. Казалось, он зародился в груди и стремился захватить в плен сердце, что бы то разносило его вместе с кровью по телу. Схватив с полки какую-то банку, она кинула грудку искрящегося порошка в камин, от чего огонь, вспыхнув, загорелся сильнее. Расслабленно откинувшись на спинку резного кресла, женщина вытянула ноги поближе к огню. Язычки пламени стремились облизать острые носки туфель и загорелые ладони, протянутые к очагу. Бесполезно. Тепло никак не хотело заполнить тоскующее сердце. Женщина устремился свой взгляд в пустоту, смотря будто сквозь тлеющие поленья. Далеко не сразу она заметила мужской силуэт, что стоял рядом, опираясь о каминную полку. — Мама… Эудора повернула голову к сыну, раскуривающего уже не первую за время нахождения в комнате сигару. Она почти чувствовала, как от его глаз исходит жар, похож на тот, что исходит от расплавленного метала. Пересилив себя, она привычно-широко улыбнулась, вздёрнув подбородок. — Гомес, ты что-то хотел? — Да, я хотел поговорить. — его голос, овеянный колючим морозом, окутал её тело, будто в стремился заморозить снаружи. Она инстинктивно отшатнулась, снова опираясь спиной о жёсткую поверхность. — Я слушаю, — воскликнула она, сглатывая образовавшийся в горле ком. — Я ухожу. — И куда ты собрался на ночь глядя, позволь узнать, — он в ответ лишь засмеялся. — Вы меня прекрасно поняли, матушка, — отрезал он и приблизился на шаг ближе. Миссис Аддамс отрицательно покачала головой, продолжая держать слабый барьер, спаянный всё той же защитной улыбкой. — Нет? Странно, — протянул… нет, уже не мальчик — мужчина. — По-моему Вы всё понимали раньше, например, когда отец исчез. Её зрачка расширились, словно в глаза брызнули отваром белладонны. — Что ты хочешь этим сказать? — Ничего, — он пренебрежительно сдвинул плечами, — согласитесь, мне и вправду нечего Вам сказать по этому поводу, я его почти не помню. — Ты знаешь, я к этому не причастна. — Откуда мне знать наверняка, — небрежным движением он засунул потушенную сигару в верхний карман пиджака, — возможно, Фестер знает больше? — от этих слов её сердце испуганно ёкнуло. — Фестер? — Да, но братец к сожалению тоже канул в небытиё. — В этом нет моей вины, — она заставила себя ухмыльнуться подрагивающими губами, — это был ваш с ним конфликт. — Но ведь это Вы его не остановили. — она ничего не сказала — голос исчез, а вместо слов изо рта вырвался лишь хриплый выдох. Мужчина развернулся, намереваясь покинуть комнату, а Эудора смотрела на него, не в силах пошевелится. — Гомес, — он замер в нескольких шагах от выхода, — Я могу сказать насчёт вашего отца лишь то, что... у нас с ним были ужасающе-хорошие отношения, — она замолкла, силясь выдавить из себя заветную фразу, что никак не хотела пробиться сквозь плотно сжатые от волнения губы, — но я с уверенностью скажу, что люблю своих детей, Фестера и тебя… Мужчина молчал, стоя к женщине спиной. Эудора не знала, о чём он думал. Спустя несколько минут, Гомес стремительно вышел из комнаты, не оглянувшись. Женщина услышала лишь звук закрывающейся двери главного входа. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Эудора почувствовала долгожданное тепло. Оно появилось так же, как и исчезло — внезапно. Женщина уже ощущала пламенные поцелуи на кисти, что будто примёрзла к подлокотнику, но ей было всё равно. Она лишь смотрела невидящим взглядом в пустой дверной проём… *** Из раздумий вырывал резкий толчок. Голос, что звучит будто сквозь стену, далеко не сразу доходит до разума женщины. — Ты меня слышишь? — чья-то рука несколько раз махнула перед лицом. Пытаясь убрать с глаз пелену видения, Эудора медленно возвращалась в реальность. — Мама? — Гомес смотрит на неё слегка растерянно. — Гомес! — воскликнула она спустя несколько, бесконечно долгих, секунд.— Извини меня, я, кажется, так увлеклась, что не заметила тебя. — Да, я так и понял. — он слегка улыбнулся, — Мама, ты решила испытать те же ощущения, что и тетя Калпурния или тебе просто надоело это платье? — спросил он, кивнув головой вниз. Женщина только сейчас заметила, что Гомес держит её слегка покрасневшую руку в своей, а край широкого рукава платья взялся обугленным коржом. Приятный запах гари тут же ударил в нос, медленно заполняя лёгкие. — Я, наверное, просто задумалась. — На самом деле, я смутно представляю, о чём ты могла задуматься за приготовлением зелья, — она засмеялась. — Слишком много дурмана в этот раз. — Сильнее будет действовать, — Гомес пожал плечами, — Фестер несколько дней жалуется на бессонницу, — ничего не ответив, Эудора слегка улыбнулась. — Мы все уже ждём тебя к ужину, пошли, — он развернулся, направляясь в смежную с кухней столовою. Собрав метающиеся в голове мысли воедино женщина окликнула Гомеса. Он остановился около проема, слегка повернув голову в её сторону. — Гомес, я…я люблю тебя, сынок, — слова прозвучали тихо, их трудно было услышать за бурлением разных варев в котлах. — И я тебя, мама…