Night, wrapped in a nightmare

Вещь чувствовала боль. Снова. Что-то острое вонзалось нарощенную временем кожу. Кость тёрлась о кость, издавая противный хруст — обломанные кусочки вонзались в напряжённые ткани, от чего пальцы сводило судорогой. Кровь тёплыми струйками стекала по онемевшим от сильного захвата пальцам. Создавалось чувство, что она оставляет за собой глубочайшие борозды. Нет, нет, нет, нет! Только не снова! Кисть с силой вкручивали в запястье, будто ожидая, что от этого она прирастёт обратно. Кружась в винтообразных движениях, Вещь в причудливых жестах заламывала длинные «конечности», как бы в насмешке. Вопреки негласным законам, установленным природой, мышцы по маленькому волокну стали срастаться, будто их сшивала тончайшая игла. В панике, рука заметалась в разные стороны. Спустя долгие минуты сопротивлений на бледной коже появились жмаканые линии растяжек. Ногти со злостью царапали чужое тело, оставляя на нём красно розовые следы. Вещь чувствовала, как нервы цепкими крючками цеплялись друг за друга, образуя цельную нить. Сильным рывком ручка постаралась разорвать образовавшуюся с чьим-то организмом связь. Резким движением, запястье прорвало кольцо из цепких пальцев чужой руки. Вылетевшую руку неприветливо встретила твёрдая каменная поверхность. От сильного удара костяшки опасно хрустнули. Взирая шанс вырваться на свободу, Вещь сильнее забилась о каменную поверхность, дабы полностью разорвать образовавшиеся соединения. Что-то щёлкнуло. Кажется, в указательном пальце сместились кости, но отчаянно сопротивляющуюся руку это мало волновало. Её снова взяли в плен — пальцы переплели с пальцами, горячими, обжигающими, будто стенки котла с кипящей в ней жидкостью. Покалеченная косточка мучительно заныла. Руку снова соединили с запястьем, намертво перебинтовав шершавой тканью. Марлевая сетка, пропитавшаяся алой жидкостью, облепила место стыка. Вещь почувствовала жар в ту минуту — тёплая кровь бурлящим потоком разлилась по застоянным сосудам. Её словно забило в конвульсии — конечность то и дело резко подкидывало в воздух, трясло по сторонам, от чего, в падении, она ударялась о поверхность, на которую её положили. Оборванные клаптики кожи, что жуткими клочьями торчали в разные стороны, склеивались в одну эластичную поверхность. Новая отчаянная попытка вырваться и Вещь чувствует, как её притискивают чем-то тяжёлым. Она замечает — чем сильнее движения рукой, тем сильнее надуваются вены, в которых перекрыли кровяной поток. От безвыходности, она с силой проводит фалангами по шершавой поверхности, царапая кожу, уродуя ногтевые пластины. Последний рывок… Чувствовалась боль, но уже не Вещью — рукой. *** — Вещь, ты сегодня крайне рассеяна, что-то случилось? — миссис Аддамс звонко щёлкнула секатором, срезая розовый бутон, от чего Вещь вздрогнула. — Всё хорошо? В ответ рука взметнулась в одобрительном жесте. — Правда старик, расскажи нам, — мистер Аддамс переставил фигуру, зацепляя пальцы, лежащие на краю игральной доски. Вещь отскочила и присела на веером раскинувшейся пятерне, словно вздыхая. Подбежав к Гомесу, она поочерёдно стала показывать на кисть и предплечье мужчины. Заметив недоумённый взгляд, она подпрыгнула, хорошо приложившись о стол при приземлении. — Снова беспокоит прошлое? — на этот вопрос ответа не последовало. Спустя несколько минут, ручка спрыгнула со стола и быстро перебирая пальцами покинула оранжерею. Расположившись на одном из подоконников, она устроилась прямо напротив стеклянного фрагмента, не исполосанного оконной решёткой. Никогда, больше никогда она не окажется в плену. Вещь готова бороться, обретённая когда-то давно свобода того стоит. Кстати, борьба на руках хороший способ отвлечься. Где там подевался мистер Аддамс?

- Ow! What a grip! Ow! Oh, my hand. Ohh! My hand! She's got my hand! - Aah! Aah! Aah! - Mama, you should know better. Thing, you're a handful.