***
Когда пришла пора ложиться спать, и я по заведшемуся у нас обыкновению устраивалась подле него на лавке, — он ведь так и не отпускал меня, говорил, заснуть не может… ну, а я и рада была, хоть краснела и смущалась без конца — так вот, я вдруг заметила, как необычно хитро блеснули его глаза. Отчего-то я снова начала краснеть. Он приметил, улыбнулся и с неожиданным лукавством тихо сказал: — Баснь, что ли, рассказала бы, ведовица… чтоб слаще спалось. А то маюсь все… не спится. Я замерла от удивления. Я не верила своим ушам. Низкий голос его звучал тепло и лукаво, и по коже отчего-то побежали мурашки… Я медленно, как во сне, подняла голову и глянула на него. Светлые глаза блестели в неверном свете лучины, а лицо…я никогда прежде не видела у него такого лица. Он улыбался мне с какой-то задорной, почти мальчишеской хитринкой. Вот те раз, подумалось мне каким-то краем сознания. Оказывается, шутник еще тот был мой суровый воевода!..Я смотрела на него во все глаза, будто в первый раз увидала, едва не раскрыв рот от изумления. Он же забавлялся, глядя на то, как я застыла. Усмехнулся ласково, поднял руку и погладил меня по щеке, и мне снова захотелось закрыть глаза и прижаться щекой к теплой жесткой ладони… Я моргнула и встрепенулась. Да, видно и впрямь придется баснь сказывать. Упрямый ведь, не отстанет, пока не расскажу… Это я знала наперед. Я сглотнула и молвила: — Какую же баснь тебе?.. — Вестимо, какую… про волка. Что девицу красную в лесу искал… Ну что тут будешь делать!.. Смекнул, поди, неспроста сестренки про волка речь завели. И теперь узнать восхотел, что за баснь неведомую я им баяла. Ну, делать нечего… С ним не поспоришь. Расскажу уж, хоть и чудно… Я устроилась подле него поудобнее, подперев голову рукой, и тихо повела сказ. Воеводе баснь рассказывать — не сестренкам, он вопросов не задавал. Слушал молча, внимательно, чуть сощурив глаза, временами взглядывая на меня, и я удивлялась про себя, каким расслабленным и спокойным было его лицо, горестная складка меж бровей почти исчезла… Когда я дошла до слов «подле тебя сердце оттаяло», он как будто вздрогнул и быстро глянул на меня, зрачки дрогнули и расширились на миг, промелькнуло что-то в светлых глазах… Я умолкла. Молчал и он. — Хороша баснь…- произнес он наконец. Подождал и добавил: — Вещая… Он смотрел на меня, и будто разгоралось лучистое пламя в глубине его глаз… У меня захватило дыхание. Он продолжал, совсем тихо, и я словно бы плавилась от звука его низкого обволакивающего голоса –вот диво, я будто впервые слышала его: — Уж не из басни ли и ты сама пришла ко мне, Пригляда моя?.. Он приподнялся на локте и смотрел мне в глаза, близко-близко… Я уже мало что понимала, когда он обнял ладонью мое лицо и потянул к себе, теплое дыхание защекотало кожу и губы сами открылись навстречу…Баснь
18 февраля 2017 г. в 21:15
Сестренки мои младшенькие поначалу боялись грозного варяга, но я-то видела- с каждым днем любопытство их бороло все больше! Так и сверкали из-за печки их любопытные глазенки и слышался приглушенный шепот. Средняя сестрица, почти невеста на выданье, та знай ластилась ко мне да все крутилась подле, уж так ей хотелось помочь старшей сестрице. Я вспомнила с улыбкой — а ведь когда-то вовсю тянула за Беленой, тоже все фыркала да норовила насмешничать. Ныне-то сообразила, поди, что к чему. Да.
Когда воевода стал вставать, меньшие понемногу осмелели и все чаще стали устраиваться подле меня на лавке, вроде бы для того, чтоб рассматривать мое шитье да учиться, а сами зыркали исподлобья на Мстивоя, разговаривавшего с кметями. Уж так им чудно да диковинно было посмотреть вблизи на заморского сестриного жениха!.. боялись, а знай себе подсматривали. Мать шикала на них, но им как медом было намазано подле меня. Я их не гнала. Чтоб зря не сидели, мать давала каждой урок, и обе старательно делали вид, что прядут, но все больше шушукались и рассматривали Мстивоя и кметей. Воевода, конечно, немедленно заметил их интерес и по-доброму щурился, усмехаясь в усы. Девчушки мои прятали глаза и лукаво взглядывали на него исподтишка.
Однажды он застал их врасплох. Подмигнул кметям и неожиданно обратился к сестренкам:
— Ну, баловницы, звать-величать-то вас как?
Младшенькие тут же уткнулись мне носиками в руки и замерли, едва дыша, средняя опустила глаза и покраснела. Я потрепала малых по русым кудрявым головкам и шепнула, наклонясь:
— Не бойтесь, луковки, Бренн добрый, не обидит!..
Меньшие несмело чуть приподняли головки, хитро сверкнули на меня глазенками. Средняя же была пунцовей алого шиповника, но глядела бойчей.
— Ну, отвечайте, проказницы, — потормошила я их, показывая глазами на Мстивоя. — Негоже гостя ждать заставлять…
Средняя сестренка покраснела еще больше, но подняла голову, выпрямилась и вымолвила, бросив быстрый вгляд на Мстивоя:
— Меня Румяной кличут…, а это сестренки мои, Весёла да Забава…
Мстивой улыбнулся, и сестрички, любопытно поглядывавшие на него исподлобья, чуть осмелели, перестали так жаться ко мне.
Варяг неспешно продолжал, улыбаясь:
— Славные имена у вас, девоньки…, а меня Бренном зовут, да сестрица ваша, поди, про то сказывала…
— Тебя Зимушка спасла, да?.. — неожиданно подала голос самая младшая, Забава.
Воевода усмехнулся и посмотрел на меня. Я покраснела.
Кашлянул, кивнул медленно.
— Верно, дитятко, спасла. С того свету воротила… Кабы не она, не жить бы мне…
Сестренки ахнули и прижали ладошки к щекам, переглядываясь.
Весёла зашептала меньшенькой на ухо, до меня донеслось:
— Как в басни…про Пригляду… что Зимушка сказывала! — и младшенькая Забава ойкнула, распахнув глазенки, и закивала, открыв рот от изумления.
— А ты тоже волком обернулся и Зимушку искал в лесу? — сглотнув и набравшись смелости, снова спросила Забава. Затаила дыхание, глазенки сверкали исподлобья.
Варяг не сдержал веселого смешка, покачал головой:
— Волком?.. Нет, дитятко, волком не оборачивался. Вот в дерево, да… в дерево чуть не обратился, — он шутливо-грозно нахмурился, смотря на меня, и я снова начала краснеть и улыбка тронула губы. Волком, придумают же, баловницы негодные!..ох и рассказала я им на свою голову дедушкину баснь! Ведь не отстанут теперь, пока все не выспросят…