Чернильные пятна.

Дерек       Его фамилия носит несвойственный характер, и иногда Дерек задумывается о том, что бы было, родись он в другой семье. Это сложно, но иногда, лежа в кровати, он размышляет, что вся его жизнь целиком и полностью зависит от влияния его бывших родственников, и даже мельчайшее упоминание о них делает с окружающими что-то магическое — он отлично помнит тот день, когда пришел устраиваться в больницу и из четырех претендентов выбрали именно его. Глав отделения сказала, то была знакома с его матерью, и Дереку оставалось лишь сумбурно кивать и ловить ртом уже достаточно спертый и приторный воздух. Это же логично — если кто-то из твоих родственников сделал медицинскую карьеру, тебя примут всегда и везде. Даже несмотря на то, что ты малолетний недо-интерн. Все на самом деле зависело от фамилии. Можно подумать, что дает пять или семь связанных между собой букв? Размышляя об этом, Дереку хочется перекреститься, потому что такие как, например, Стайлз, не имеют даже этого. Ему даже не хочется рассказывать обо всем Малии или Питеру. Малии, потому что она близкий друг Стилински, (правда во всех тонкостях их отношений Дерек еще не разобрался), а Питеру - просто потому что он Питер, и его не интересует ничего, что находится дальше его собственного носа.       В эту ночь ему не спится. Дверь в спальню наглухо закрыта, но из-под нижней щели просачивается непонятный свет. Дерек отлично знает, что выключил все лампочки и другие источники, но это есть, и с этим не поспоришь. Значит, либо у Дерека глюки, либо кто-то встал и ходит по его квартире. Прямо сейчас. Выбраться из-под одеяла слишком трудно: сначала мешает лютый холод, затем запутавшийся пододеяльник, но он все же делает это. Накидывает грязную футболку и направляется к выходу из комнаты.       Практически у входной двери он видит Питера. Тут же вспоминает, что Малия больше не собирается ночевать здесь и успокаивается. Питер выглядит по-своему странно, рыскает по карманам куртки, разворачивает буквально каждую бумажку или чек, жадно впивается в написанное. Их окружает темнота, лампочка без плафона мигает дешевыми неоновыми огоньками, и это жуть как неприятно. Дерек стоит и не решается что-либо сказать, пока сам Питер не поворачивается к нему лицом. И если бы Дерек умел читать по глазам, то давно бы уже понял, что что-то тут не чисто. — Штраф за парковку, — объясняет Питер, но его выдает скрежет зубов. Сам по себе он смахивает на сморщенную картофелину, и Дерек вспоминает, что так и не поел вчера вечером. — Тебе что, опять нужны деньги? Это не гнев, скорее чувство неприязни, но оно заполняет гортань цианистым калием. Дереку хочется сплюнуть, а еще лучше попросту уйти в другую комнату и откупорить последнюю бутылку виски, потому что его фамилия не всегда приносит что-то хорошее, и Питер, погрязший в собственных долгах, является одной их таких «неприятностей».       Покурить прямо в квартире плохая идея, да и вообще к сигаретам он относится с опаской — вдруг что-то загорится? Как-то раз ему рассказывали историю, в которой от одной непотушенной сигареты зажигаются занавески, но если не брать в расчет все эти небылицы, мама строго настрого запрещала подсаживаться на никотин. Дерек знает, что ничего хорошего не выйдет, но все-таки шарит по карманам Питера, достает помятую бумажную упаковку и идет на кухню. Выписка из больничной карты дремлет где-то в недрах рюкзака. Дерек вынимает ее, когда удобно устраивается у окна, зажигает сигарету и делает первую тягу. Дым оседает на волосах тяжелой зимней шапкой, и сам он, кажется, погружается в этот дым. Целиком и полностью. Пепел сыплется на ладони, подоконник и пожелтевшую характеристику из медицинского журнала. В фамилии Стилински слишком много «с» и все они, как одна, прирастают к нёбу, как следы от ожогов. Дерек пытается прочитать диагноз, клубы дыма забивают собой практически все помещение, и он едва ли может дышать. И как только Стайлз курит эту дрянь? Хотя у Стайлза сигареты особенные, такие, кажется, не купишь ни в одном магазине — они пахнут им и может быть даже дышат с ним одним и тем же воздухом. Они особенные, не такие, какие курит Дерек, и ему сейчас же хочется выкинуть эту чертову пыхтелку в окно. «Я не знаю, что делать», — набирает он, ненавистный дым слепит глаза, но имя «Стайлз» на зеленоватом фоне выделяется ярче, чем остальные. — Нехорошо по чужим карманам лазить, — Питер закусывает нижнюю губу, голос его напоминает разбитую вдребезги посуду, и стоит он как-то неправильно, слишком ссутулившись. На ум приходит только то, что его здесь быть никак не должно. — Я дам тебе деньги, — отвечает Дерек, все-таки просовывая руку с сигаретой в оконный проем, — Сколько тебе нужно? Питер кашляет. За окном все так же гуляет весна, окно по-свойски улыбается белесыми рамами, а Питер отвечать даже и не думает. С шумным выдохом садится напротив и скрещивает ноги под столом. Вид у него слишком озабоченный, но сам он говорить не спешит. Складывает губы в тонкую линию и движением руки вытягивает еще одну сигарету из пачки. — У меня есть способ, как достать деньги, — начинает он. Дерек собирается с мыслями, чтобы вникнуть в систему, но вибрация на телефоне не дает этого сделать. «Ты хотел уехать», — приходит от Стилински С., Дерек делает еще одну затяжку, и комната снова наполняется туманом. «Хотел». Не очень-то и хотел на самом деле. «Что остановило?» «Не что, а кто». Звучит слишком ванильно, на ум сразу приходят Малия и Кора. Девочки как-никак. Питер все так же расписывает свой супер-хитроумный-план и интересуется, все ли согласны. Но это не имеет никакого значения. ***       Он сразу же видит Стайлза у главных ворот, и практически забывает, что сегодня его отца увезут неизвестно куда. С минуту стоит на месте, а затем двигается по направлению к парню. Стайлз пришел не один. Рядом маячит рыжеволосая девушка на высоких, с Эверест, каблуках. Дерек, кажется, помнит ее. По рассказам Малии это ее новая знакомая, но ему не хочется, чтобы сестра общалась с такими, как она. Дерек думает, что одета она слишком вызывающе, огненная помада не смотрится рядом с психиатрической больницей, да и где она найдет бахилы для таких туфлей? За Стайлза он не переживает. То, что он не чувствует к ней ничего такого, просто висит в воздухе. Они обмениваются улыбками, Дерек слишком рутинной, а Стайлз — раскроенной на несколько сотен струн. — Это Лидия, — говорит он, и рыжеволосая протягивает ладонь для рукопожатия, — Она друг. Дерек жмет прохладную от ветра (от ветра ли?) ладонь и усмехается, потому что знал с самого начала. Стайлз спрашивает, когда все произойдет, и Дерек отвечает, что они зря пришли. Они, вообще-то, могли посидеть в школе, потому что главный врач будет только после обеда, а перевозить больных без врача — слишком глупая идея. — Вам надо поесть, — говорит он, — вид у вас совсем не здоровый.       Стайлз отвечает, что не сдвинется с места, пока не увидит отца, а Лидия утвердительно качает головой. Дерек воспринимает это как сигнал и предлагает переместиться в его кабинет. — Все равно на улице холодно, — произносит он, и ему крайне жаль, что он не взял с собой ту самую кожаную куртку, которую надевала Малия на их первом свидании. Дерек считает, что сейчас бы она идеально пригодилась. На улице и правда холодно, это ничуть не оправдание, поэтому он достает свой ключ и жестом зовет подростков за собой. — Только без шума, — напоминает, снимая уличную обувь, передает ключ от гардероба пожилой женщине и получает чистый медицинский халат, — Это вам не школа.       В кабинете пахнет цитрусами, и Стайлз говорит, что это напоминает ему о времени, когда была жива его мать. — Она хотела посадить мандариновое дерево, — рассказывает он, усаживаясь рядом с Лидией на подобие дивана (когда-то давно он стоял в приемном покое), — точное такое же было у наших соседей. Мы долго выбирали удобрения, и она серьезно засела за эту тему. Даже вспоминать смешно. Практически каждая вкладка в браузере была посвящена этому. Лидия молчит, но по ее взгляду видно: ей есть, что сказать. — Ты же родственник Малии? — спрашивает она. Дерек отвечает согласием. — Как у нее дела? — Почему бы тебе самой у нее не спросить? И тогда он понимает. Та девушка, о которой говорили Стайлз и Малия, получившая метку после дня, проведенного в его компании. — Знаешь, это не всегда плохо - пытаться наладить контакт. Даже если этот человек не твой соулмейт. Что в этом такого плохого? Я уверен, что она не против. И даже более чем. Я бы и сам был не против получше узнать своего соулмейта. Дерек делает нажим на последнем предложении, и по лицу Стайлза растекается улыбка. И почему-то Дереку кажется, что она напоминает собой то самое мандариновое дерево. Они ждут еще три часа. Стайлз играет в игры на телефоне, Лидия читает книгу, а Дерек пытается сосредоточиться на выписке пациентов. Стайлз спрашивает, чем он занимается, и тот отвечает, что ничем таким особенным. Имя «Джон Стилински» выбивается среди других таких же, гордо красуется своими «с» и никак не хочет теряться из виду. Про это лучше молчать — вдруг это плохо скажется на Стайлзе. Он еще раз напоминает, что если кто-то хочет закурить, то лучше ему выйти на улицу. Стайлз отвечает, что прекрасно помнит об этом, и встает с места. ***       Они стоят у рабочего входа. Стайлз достает третью по счету сигарету и расслабленно вдыхает первую тягу. — Все еще не любишь дым? — спрашивает он, смотря прямиком на грудь Хейла. — Сегодня полюбил. Стайлз удивленно вскидывает брови, улыбается в духе серийного убийцы, но не произносит ни слова. Они просто ждут. Больничное крыло глазеет своими полупрозрачными зрачками. — Ничего не говори, — просит Дерек, когда видит нескольких охранников и врача, выходящего из здания. — Ты тут вообще находиться не должен. Стайлз молчит и смотрит-смотрит-смотрит. Находит взглядом отца и перемещает взгляд на собственную обувь. Дереку не хочется думать о том, что сейчас чувствует парень, но мысли об этом накрепко осели в его голове. Врач отдает распоряжение, и амбалы помогают больным забраться в специализированную машину. Это выглядит очень странно, потому что исключительно все они в смирительных рубашках, глазные яблоки у них в кровяных подтеках, и смотреть на это по-настоящему неприятно. — Не поднимай голову, — советует Дерек, голос его раскалывается надвое, и говорит он, словно какой-то диктор с телевидения и десятилетний малыш. Это бесит, Дерек несколько раз кашляет в кулак и, когда машина скрывается за воротами, приобнимает Стайлза за плечи.       Стоять на улице больше не имеет смысла, Дерек тянет Стайлза за рукав, но тот не двигается. — Ты будешь его навещать, — как можно мягче говорит он. — Я уже раздобыл точный адрес вплоть до номера палаты и койки. Все будет хорошо, он просто подлечится. Ему это нужно. Затем он вернется домой и все станет как прежде. Стайлз кивает и слегка подергивает плечами. — Ладно, пойдем. Когда они поднимаются по лестнице, Дереку кажется, что Стайлз потеряет равновесие и упадет — плечи его все так же подрагивают, а на ступеньках остаются маленькие мокрые капли. Возможно Дерек грубый, властный и еще не совсем хорошо умеет показывать чувства, он не дурак. И сейчас Стайлзу нужно либо побыть одному, либо полностью быть вовлеченным в какое-то дело. Дереку кажется, что второй вариант подойдет лучше всего.       В кабинете Лидии уже нет. Где-то в глубине души Дерек надеется, что она сейчас звонит Малии и договаривается о чашечке чая или одном из тех шумных фильмов, на который они ходили. Везде лучше, чем здесь, думает он, пропуская Стайлза в открытую дверь. — Не хочешь прийти ко мне? Стайлз оборачивается и сморит так, словно ему только что предложили что-то неприличное. Несколько раз быстро моргает и спрашивает: — А Малия там будет? Дерек улыбается. — Только ты и я. Сможешь отдохнуть. Это то, что нужно. Когда человек один - это вроде бы и хорошо, но не совсем, потому что рядом обязательно должен находиться кто-то, абсолютно всегда, хоть и в другой комнате или вообще занимаясь чем-то другим. Кто-то определенно должен быть рядом, потому что если человек будет один, он помрет от этого самого одиночества. — У меня есть пицца, — Дерек шутливо корчит нос. — Что мне твоя еда? — напряженно выдыхает Стайлз, собирает в рюкзак планшет и немного карандашей, книгу, которую оставила Лидия, и поворачивается к Хейлу. — Слушай, ты не можешь так себя вести, — Дерек в отчаянии, его бесит происходящее, потому что все это напоминает один огромный цирк, а в клоуны он, вроде как, не нанимался, — может быть тебе наплевать на себя, может быть тебе нормально изводить себя на десяти работах, получать гроши, а потом выкуривать по пачке сигарет в день, но для других нет. Потому что есть те, кто о тебе реально беспокоится. Поэтому перестань. Приходи ко мне, мы посмотрим фильм, поедим пиццу, и это не потому что ты какой-то обездоленный и я хочу пригреть тебя, пока не станет легче. Это потому что ты мне реально нравишься. Стайлз, кажется, хочет что-то ответить, но Дереку плевать. Эта мысль посещает его за долю секунды и он ничуть не уверен, что она плохая или неправильная. Дерек знает — так и должно было случиться. Подходит к Стайлзу практически в плотную, чуть нагибается и целует.