Не отринь меня

- Фарзиций, взгляни на это. Я был прав. Наконец-то. – Тит мерил шагами тесное помещение каюты корабля, зажав в руках шуршащий свиток. – Вот данные. И это не ночная греза, не видение, не бред поэта. Это реальность, Фарзиций. Система Урданул. Да посмотри же, увалень! - Не кричи, Тит. – Фарзиций сжимал виски указательными пальцами и с тоской смотрел на расшумевшегося собрата. – Моя голова не готова к такому натиску. – Но, увидев, что его брат покраснел и готов яростно отстаивать свое, Фарзиций поднял руки вверх и примирительно продолжил. - Я видел сводки. Что ж, - и Фарзиций встал и немного склонил голову. – Тит, ты был прав. Как и всегда. Один из близнецов все же сделал это, разбудил камни, и я в смятении. Mea culpa, брат. - Вот. Вот для чего стоило уйти в изгнание. Стать забытыми, гонимыми… - Тит неистовствовал посреди каюты. - Тит. - Я знаю, знаю, театральность – мой крохотный недостаток. Вот такой. – И Тит поднес руку с вытянутым среднем пальцем к самому носу Фарзиция. – Видишь, где я видал этот мой недостаток? – Его голос стал приторно высоким, и Фарзиций скривился. – Ах, Фарзиций. А теперь представь, объединить их. Пусть Звездное Дитя по-прежнему недосягаемо. Но. У нас будет нечто новое, невообразимое. Но это будет отнюдь не хуже прежнего замысла. Фабий Байл, ужас этого мира, слепит нам одного восхитительного покорного монстра, которого мы будем держать в самых лучших условиях, и который обеспечит нам… - Тит, тебя унесло. Есть Грир, не забывай об этом. Равновесие, брат. – И Фарзиций сжал плечи Тита, призывая его к спокойствию. - Клауд – это Грир, а нам нужен этот мир и все, что с ним связано. Я рассуждаю иначе. - Так поведай же мне все и выпусти меня из объятий. – Фарзиций развел руки, и Тит вихрем бросился на мягкий диван и приглашающе похлопал по подушке. Фарзиций видел, что его благородный собрат горит от нетерпения настоять на своем, и сел рядом, положив руку на колено брата. Как же нетерпелив и рьян этот Тит. Вечность не исправила его, да и не надо. - Тит, ответь мне на вопрос. Нет, молчи, выслушай меня сначала. Почему этот второй начал действовать? По-че-му? Случайность? Чушь. Совпадение? Еще большая чушь. Что, молодой имперец проснулся и, выпив чашечку танны, решил устроить всем конец света в масштабе одной, всеми забытой, системы? Нет, Тит. – Фарзиций махнул рукой так интенсивно, что Тит закрыл рот, не успев выплеснуть на него потоки своих соображений. – Он действовал согласно чьей-то воле. Воле того, кто сумел пробудить в нем силу. Но кто же он, наш таинственный незнакомец? - Байл? – Тит на глазах менялся, и Фарзиций порадовался, что период позерства миновал, а наступил момент ясного ума и трезвых размышлений. - Нет, Астартес это не нужно. Он, скорее, ученый. Фабий Байл может разобрать наших близнецов на молекулы, но вот крушить систему он бы не стал, ему не до того. Кто-то испытал силу пилонов, и это были не мы и не он. Кто, Тит? Ничего не приходит на ум? - Уж не… - Тит с недоверием поглядел на собрата. – Нет, не может быть. Только не это. - Я готов поставить все, что угодно, на то, что это она. Она одна из нас, но ее ветвь всегда была отдельно. Помнишь? Никаких компромиссов, союзов, личной выгоды, лишь действие – тебе ничего не напоминает? – Фарзиций мечтательно улыбнулся. - Давненько мы о ней не слышали. - Фарзиций. – Тит встал и положил руку на плечо собрату. – Наша сила в равновесии. Если это она, значит, мы убедим ее или… - Или что? Устранение? Было бы жаль. – Фарзиций прикрыл глаза, воскрешая в памяти незабываемое лицо с упрямым изломом бровей, высоким лбом. Такое нежное и такое непримиримое. Милая упрямица. - Зачем же? Возможно, мы включим ее в канву нашего плана. Сольемся, так сказать, все вместе, ради общей цели. Не красней. Раньше тебе нравилось. – Тит рассмеялся, но смех его был ненатуральным. Он видел, что Фарзиций вспомнил ее, Вечный камень их преткновения, Вечную причину споров, и это ему не понравилось. Пора было вмешаться и прервать сладкие грезы брата. - Оставим это все, брат. Сейчас для нас важно совершенно другое. Есть двое, а нужен только один, доминант. Ставлю на имперца. – И Тит хлопнул по плечу собрата так, что тот скривился и погладил ушибленное место. - Подконтрольный имперец, послушный, воспитанный в вере, с системой органов, позволяющих жить вечно? ИшнꞌАурон бы тебя не понял. – Фарзиций усмехнулся, видя недовольство Тита. - Клауд был его… - Не желаю знать, чем был Клауд. Я любил его, я боготворил его, но равновесие прежде всего. Летим к Байлу. И ни слова боле о них всех. Я изменю курс. - Ну, нет. – И Фарзиций остановил поток слов, шутливо закрыв брату рот ладонью. - Связь, Тит, только связь, никаких личных контактов. Я вовсе не желаю стать частью зверинца Фабия Байла. А это случится, если мы потревожим его без приглашения. Воспринимай это как мой маленький каприз и не возражай. - Тогда в рубку и поговорим. – И Тит потащил благородного собрата прочь из каюты. … - Великий Волк Логан Гримнар явно дал понять, что у него нет времени на инквизитора Ордо Еретикус, еще с тех времен, когда Фенрис подвергся атаке Тысячи Сынов. Тебя, правда, еще и в помине не было, ты не знаешь, как… - Как и тебя… Рагнар, кажется. – Инквизитор являл собой само терпение и хладнокровие перед наглостью и вызовом одного из Влка Фенрика, который начинал закипать от одного только вида фигуры в черном с многочисленными знаками своего Ордоса. - Вот бумаги. А вот приказ. Все это говорит о целесообразности моей, пока назовем это «просьбой». – Конрад Джарвис провел рукой над объемистой кипой документов, но Астартес нагло осклабился и, рассевшись, положил ноги на стол, прямо так, чтобы подошвы грязных ботинок доспеха задели эту кипу, и она разлетелась по залу. - Я же сказал тебе, человек. Великий Волк, - Рагнар сплюнул, глотнул из большой кружки, вытер рот и продолжил. – Логан Гримнар дает понять червяку Инквизиции, что у него много неотложных дел. Еще с тех пор, когда твои отец с матерью не зачали тебя безлунной ночью в какой-нибудь хибаре. - Тогда я обращусь прямо к тебе. – Тенью рванувшись к столу, инквизитор Джарвис поднял одну из ног Волка, про себя крякнув и перекинув ее через другую, освободил на столе место, отбросив с мощной столешницы остальные документы под бурчание и достаточно явно слышный комментарий об умственных способностях Конрада Джарвиса и всей Инквизиции в целом. - Ты зря так со своими инквизиторскими писульками, мог бы их помять, а потом подтереть свою инквизиторскую задницу, когда окончательно обделаешься с досады в холодном сортире. Чего им валяться на полу? Только добро разбазариваешь. Смотри, не простудись, как там тебя... Наши холодные ветра и морозы не для твоей худосочной задницы и прочего. Гляди, чтобы ядра не отпали. От мороза, разумеется. - Ответь мне, Рагнар, что это? – Конрад Джарвис потихоньку закипал, но тщательно скрывал это. Ему нужна была информация, и он ее получит. Перед Волком на стол лег точный и с любовью выполненный рисунок амулета – клык из странного матово светящегося камня на кожаном ремешке, прекрасно переданный рукой искусного художника. - Это не праздное любопытство, Рагнар, я обращаюсь к тебе со всем уважением, хотя это и тяжело. Что это? Получив информацию, я немедленно покину Фенрис и встану на след угрозы Империуму. Волки лояльны и всегда такими были, среди вас нет предателей. Помоги мне. Я не нравлюсь тебе, ты мне тоже, но ты чист, иначе… - И Джарвис внимательно посмотрел в окаменевшее лицо Рагнара. – Так что это? - А пошел ты! Я, как и Великий Волк, занят. Для тебя – на целую вечность. Я лучше буду ловить блох и чесать задницу, именно так вы думаете о нас, чем помогать прокисшему бурдюку с кровью из Святой Инквизиции. – Сложив руки на груди, Рагнар двинул ногой столешницу так, что она ударилась об ноги Джарвиса. Возможно, Волк хотел посмотреть на силу своего удара, возможно, хотел нанести увечье, но вот что он точно не хотел, так это услышать яростный смех, брошенный ему в лицо. - Блох? Может, еще дерьмо будешь собирать с пола? Ведь псы любят гадить по углам, разве нет? Соберешь свое дерьмо, Рагнар? А я приготовлю совочек. Или тебе больше подойдет лопата? Дерьма-то много. Со всем уважением, разумеется. - Что? – Астартес вскочил, но человек стоял, не двигаясь. Лишь улыбался, раздвинув губы, словно ящерица на камне. - Я говорю, что, может быть, ты все-таки уделишь мне время? По любви и по дружбе. А ты что услышал? Что-то про дерьмо? Тебе явно послышалось. Проверь слух, Рагнар, и ответь мне, наконец. - По любви, говоришь, по дружбе, опарыш? Я так тебя отхожу по любви, дам тебе столько страсти, что откушу твой поганый язык, а потом засуну тебе его в задницу, которая к этому времени будет достаточно широкой, поскольку... – И Волк сделал выразительное движение, не оставляющее сомнения в том, что он собирается сделать с этой частью тела инквизитора. - Может быть, ты хотел сказать «глубокой»? Я, конечно, слышал, что Волки не отягощают себя образованием. Но ведь это явно не о тебе, Рагнар? Ты же понимаешь разницу между широкой и глубокой? А что касается моей задницы – не советую тебе проверять ее глубины, потеряешься. - Да я вспорю ее, как нож вспарывает шкуру овцы! – Волк скалил зубы, и инквизитор невольно принялся соображать, что он сделать, если Астартес бросится в атаку. - Ты и по овцам специалист? Ну, не знал. Тут мне нечего сказать. Я не из этих. – Конрад Джарвис презрительно фыркнул, а из груди Рагнара вырвался глухой рык, и Астартес встал. - Что это за клык, Рагнар? Что? Он с Фенриса, я знаю. Мы теряем время. Взгляды человека и Астартес скрестились. Рагнар чуть наклонился, чтобы его голова была на уровне с головой Конрада Джарвиса, и уперся руками о многострадальную столешницу. - Ты смел на словах, Конрад Джарвис из Ордо Еретикус. Но в твоей гнилой сердцевине я чувствую страх. Ты боишься меня. - И что? Страх, ненависть, желание убить, растоптать, разгрызть кости и высосать костный мозг, а потом, полоснув по горлу когтями, смотреть, как кровь заливает все вокруг. Удивил, Волк! – Сказал инквизитор насмешливо. – Все это здесь, в моей душе, надежно заперто, а сам я – орудие Императора. Вот. – Сказал Конрад, не отрывая взгляда от искаженного лица Астартес. – Вот это дает мне право спрашивать тебя. Император видит, я не хотел доставать патент, но если это единственное, что может проложить путь сквозь тонны дерьма к твоему тупому умишке – смотри! Хотя нет. – И он откинул руку со странным свертком, не дав Волку с его молниеносной реакцией, даже прикоснуться к заветной вещи. – Хочешь, я скажу, что вижу в тебе, в твоей сердцевине? - Ну? - Ты боишься стать зверем, таким, какого ты увидел в моей душе, только хуже. Зверем с человеческой душой, запертой под грудой мяса, костей и инстинктов. Я не прав? Рагнар отступил и опустил взгляд. - Я достал тебя, да? Ткнул в самое больное. Не бойся, Волк, ты гораздо более человек, чем я. Вот патент, вот рисунок. Что это? Что это за клык? Почему Волки прилетали к обладателю подобного амулета, когда тот был на волоске от гибели? - Это давняя история, инквизитор. – Рагнар взял в руки сверток, пробежал глазами написанное в патенте и, коснувшись тыльной стороной руки подписи, почтительно приложился к этому месту губами. – Что же ты не сказал сразу? – И Джарвиса поразило это новое выражение лица Астартес, такое спокойное и отрешенное от всего. - Это имя священно для каждого из нас, для тех, кто понимает. Мы храним легенды и предания о друге Императора, о лорде-регенте Терры, который дал нам испить горькую чашу, поскольку высоко ценил нас и нашего примарха Лемана Русса, который вернется к нам в Час Волка. Клык – передатчик, метка, маяк. - Откуда это у вас? – Инквизитор весь превратился в слух, прекрасно понимая, что в любой момент Волк может замкнуться, разозлиться, уйти в себя, и даже имя Малкадора Сигиллайта больше ему не поможет. - Несущие Слово, проклятые кузены. Однажды нам в руки попал корабль, там были карты, звездные карты и метки. Тогда мы убили всех предателей и отобрали их груз, а метки превратили в клыки – амулеты. - Чтобы видеть своих? Вы всех пометили? - Почти никого. – Рагнар вновь глотнул из кружки и сплюнул. - Какая дрянь это пойло. Все осело в подвалах Рунных Жрецов. Камней было не так много. Начались бы споры. Метка светится тогда, когда организм носителя получает повреждение. Но несколько камней все же просочились сквозь их старые руки и ушли в мир. Я слышал о таких, но сам в руках не держал. - Я тоже. Но вот такой клык, Рагнар, пометил человека, и я хочу всегда видеть и знать, где он и что он. - Ты хочешь забрать его жизнь? – Волк понимающе смотрел на инквизитора. - Сейчас – нет. Он чист, Рагнар, но если Кларк Гаррет свернет с пути верности и веры, я сотру его жизнь, уничтожу, предам анафеме и забвению. - Ты – не человек? Кто ты? - Я инквизитор и слуга Империума, пока этого достаточно, Рагнар из Влка Фенрика. - Тогда жди, инквизитор… … - И он дал тебе его? – Равьен зачарованно смотрела на планшет, не забывая при этом вести корабль. – Как бы я хотела… - Нельзя, крошка. – И он успокаивающе похлопал по маленькой ручке. - Но если я найду еще один такой, или нам попадется столь же сговорчивый Волк, который сможет проникнуть в хранилище Рунных Жрецов еще раз, то я отдам эту игрушку тебе. - Обещаешь? - Слово Инквизиции. Равьен звонко рассмеялась, но бусинки смеха исчезли без следа, когда синяя точка внезапно исчезла с дисплея. - Конрад…! - Нет. Равьен, он жив. Возможно, клык сорвали с его шеи. Или… Да мало ли, что может быть. Но я чувствую, - Конрад Джарвис побледнел до синевы, а глаза внезапно стали темными, как ночь, от расширившихся во всю радужку зрачков. – Мой комиссар полка Альтерских Гор, собравший свой первый лазган в десять лет, жив. Если же я ошибся… - Мне даже страшно представить, что ты сделаешь. Я увеличиваю скорость. – Голос Равьен стал глухим, волосы пеной взлетели в воздух. – Сядь в кресло, Конрад Джарвис, если не хочешь, чтоб кости твоего тела искрошились, сломались и порвали нежные ткани такой непрочной человеческой плоти. – И она запела, подгоняя вставший на дыбы корабль так, что он искрой мчался среди темной материи космоса. Виргиния Лорена Клаудия, Великая герцогиня Талассара, стояла посреди почти роскошной каюты для пассажиров, чтобы отбыть на свою новую родину, где упокоятся ее кости, как оптимистично говорилось в послании, присланном с Грира. Она упрямо задирала нос к потолку и старалась не плакать. А поводы были. Отец простился с ней так, словно перед вечностью, хотя впрочем, так оно и было: - У герцогов Талассара, Лори, есть все, кроме одной, но такой важной, мелочи. Права на собственную жизнь и личное счастье. У нас его нет. Меня ждет легион, ты отправляешься на Грир. - А Талассар? - А Талассар будет ждать моего наследника. – Катон упрямо двинул подбородком. – И ждать им столько, сколько звезд на небе. - Про задницу было смешнее. – Прошептала Лорена, сдерживая слезы. - Про задницу? – Катон приподнял бровь. - Ну да, ты говорил раньше, что ждать столько, сколько волос на заднице у рекрута. - Когда это я тебе такое говорил, герцогиня? – Теплая рука приподняла кончик носа и ласково погладила девушку по щеке. Но Лорена только обняла Великого герцога и умолкла. Катон Сикариус догадался, что она плачет, и фыркнул с досады. - Лори. Брось убиваться. Вспомни свое право и никогда не забывай. То самое. Ну? Лорена подняла глаза на отца и встретилась с ним взглядом. - Если твой муж окажется мерзавцем и по какой-либо причине сдохнет, Талассар ждет тебя, как мою наследницу. Понимаешь? - То есть… - То есть, ты всегда сможешь вернуться в случае, если станешь вдовой, метардий все равно останется за нами. И твое возвращение приветствуется. Ты поняла меня, Лори? Борись. Борись за себя и свое счастье. - Я поняла, папа. - Умница моя. А вот сын Вентриса не понял бы. – Катон заговорчески подмигнул Лорене. - Он бы тупо глядел со значением, словно свой папаша, и толку было бы ровно столько же. И еще неизвестно, были бы у него глаза цвета грозовых облаков. И вообще. Замуж бы он не вышел, никакой выгоды, и рекрутом он был бы самым слабым. – Катон расхохотался собственной шутке, поцеловал дочь в щеку и вышел из зала. Таким Лорена и запомнила его навсегда – в развевающемся алом плаще и с гордо поднятой головой. Слуги с Грира на корабле обеспечили ее всем необходимым и мягко попросили, не поднимая глаз, потерпеть в своей каюте живое существо: - Это редкий зверь, госпожа. Наш господин Клауд купил его для Вашей охраны. Пока еще он мал и слаб, но вскоре достигнет полного расцвета, и Вашим врагам не поздоровится, если они у Вас будут. Это модифицированный зверь, и лучше его не трогать. Он совершил космический перелет и крайне беспокоен. Было бы проще погрузить его в сон, но зверь должен привыкать к Вашему запаху. Лорену раздражали их поклоны, подобострастие и страх, и она отпустила всех пренебрежительным жестом маленькой руки. На Талассаре ей бы за это сильно влетело, от тех же слуг, не говоря уж об отце, а здесь… А здесь это, похоже, было в порядке вещей. Едва ее оставили одну, как она устремилась туда, где содержался зверь, который будет служить для ее охраны. Лорена откинула тяжелый полог и задохнулась от умиления, встретив синий взгляд двух круглых глаз. Нетвердо стоя на тонких ногах, зверь поднимал ушки с кисточками и задирал вертикально пятнистый хвостишко. Увидев Лорену, он встал в боевую стойку и зашипел, широко раскрывая маленькую розовую пасть, но под восхищенным взглядом девушки забыл свои суровые намерения и превратился в того, кем он, собственно говоря, и был – в маленького, напуганного котенка. Лорена видела таких зверей в одной из древних книг. На Талассаре они не водились, но в Империуме были целые планеты, где такие кошки жили. Вот оттуда его и вывезли, лишив детства и мамы. Не бывать этому. И Великая герцогиня устремилась к запорам клетки. С трудом открыв засов, Лорена протянула руки, и пятнистый хвостатый ребенок не выдержал. Он кинулся к теплу ладоней и издал звонкое «Тррррр», наполняя им не только каюту, но и весь корабль. Лорена гладила ушастую голову, чесала загривок и место над хвостом, а он драл коготками ее торжественное платье и «тррррр» давало ясно понять – котенок голоден и совсем бы не отказался не только от ласк, но и от еды. - Госпожа, я же просил. – Дворецкий с укоризной посмотрел на Лорену, а вот его штат смотрел на нее с явным испугом. - Котенок хочет есть, он был одинок. – Лорена не переставала гладить котенка, сидя на полу, сурово и свысока глядя на дворецкого, не отходившего от входа в каюту. - Это каракал, госпожа. - Да хоть демон из варпа, принесите еды, я сама его покормлю, если вам так страшно. – Поднялся ропот, и Лорена прибавила. - Да побыстрее. При слове «еда» пятнистая спинка заходила ходуном под пальцами герцогини, и «тррррр» зазвучало еще интенсивнее и жалобнее. - Но… Скорее всего, дворецкий хотел просто высказать свое мнение, но каракал так не думал. Он решил, что эти злые существа хотят отобрать у него эти теплые ладони и лишить его надежды на вкусную еду, которую обещал мягкий, нежный голос обладательницы теплых пальчиков. Из маленького горла раздался такой резкий рык, что слуги вместе с дворецким отпрыгнули в коридор. А вот теплые пальчики не испугались, они продолжали чесать за ушками и бормотали что-то утешительное и обещающее. Почувствовав себя взрослым, каракал прорычал угрозу, и тут же получил миску с молоком и одуряюще пахнущим мясом. Пока зверь насыщал свой голод, Лорена грозно спросила: - Вы достаточно мелко порезали мясо? Он не подавится? Крепкое ругательство, произнесенное тихим шепотом, от перепуганного дворецкого было лучшим ответом на все вопросы. - Вы можете все идти, а котенок останется здесь, со мной. И уберите клетку, вы только пугаете малыша ее видом. Он будет спать на моей тахте. Тут места хватит для четверых. Позже Лорена лежала на тахте и читала про Грир, а суровый хвостатый охранник оккупировал ее спину и время от времени издавал свое «трррр» теплым и сытым голосом. Ему нравилось, что теплые пальчики не прогнали его с такой удобной и мягкой спины, и вскоре он заснул, не забыв запустить когти и ухватиться покрепче за плотную ткань. Не желая тревожить малыша, Лорена нажала звонок вызова. - Снимите с меня котенка, пусть спит рядом. Мне самой не справиться, а когти у него острые. - Госпожа, Вы можете меня рассчитать, но я не прикоснусь к этому зверю. Каракал – жестокий убийца. Я сделаю все, что угодно, кроме этого. - Тогда стащите с меня верхнее платье, и котенок останется на нем. Он крепко держится, у него цепкая хватка. – Лорена расстегнула пуговицы и при помощи дрожащего дворецкого выбралась из верхнего платья. Котенок так и не проснулся, только устроился поудобнее и принялся царапать и мять ткань лапами, как это делают все кошки в мире. Лорена устроилась рядом, прижимая свирепого охранника к себе и рассказывая ему, какой он лапушка и умница, и как она его любит. Под звонкое, сонное и сытое «трррр» она и уснула. Не спали слуги. Происшествие облетело весь корабль. Тиран Клауд нашел себе достойную невесту, настоящую ведьму, которой не страшен даже злобный каракал. Гриру предстояли темные и суровые времена… Варрон Тигурий, Верховный библиарий ордена Ультрамаринов, встречал корабль, водворявший на Грир наследницу Талассара, а теперь будущую жену тирана Клауда. Оставалась только консуммация этого брака, и Виргиния Лорена Клаудия вступит в свои законные права. И обязанности. Вот эта статья Тигурию нравилась больше всего. Невозмутимо стоял он, опираясь на посох, глядя, как служащие космопорта готовят сходни. Его взору представилась трогательная картина – Лорена в алом, согласно традициям Грира, среди слуг в черном с золотом. Так хотел Клауд. Он сам разработал все детали этой встречи. Тигурию виделось лицо юной девушки, каким он запомнил его последний раз – в слезах, с чуть припухшими губами, такое растерянное, юное. Он готов был встать за ее спиной, чтобы поддержать и поднять ее дух, и заодно укрепить репутацию Ордена. Метардий. Чего только не сделаешь, чтобы заполучить его в достаточном количестве. Фанфары пропели, раскрылись двери и люки, и показалась процессия прибывших на корабле. Штат в черном с золотом выходил как-то быстро, совсем не торжественно. Они словно старались побыстрее спуститься по трапу, как-то суетно толпясь, а вовсе не шествуя стопами, как надлежало. Это заметили все, и среди встречающих пролетел легкий шепоток недоумения, а потом заалела тонкая фигурка девушки, и Тигурий выругался так, как никогда не позволял себе даже в мыслях. Он знал, что Робаут Жиллиман, его благородный примарх, был подвержен приступам гнева, но крайне редко чувствовал их в себе. Но не в этот раз. Из-за спины Лорены показалась чудовищная тварь, огромная дикая кошка, свирепый каракал, ужас экваториальных полюсов тропических миров. С одной стороны редкость, с другой – полный кошмар. Это создание положило свою башку на плечо герцогине и издало злобное рычание, от которого в ближайших к трапу рядах у всех заложило уши. А Виргиния Лорена Клаудия потерлась щекой о морду зверя и, подняв вверх руку, призвала всех к молчанию, как будто кто-то после такого рыка мог сказать хоть слово. - Здравствуйте всем. Я – Виргиния Лорена Клаудия, Великая герцогиня Талассара, ваша госпожа и покорная супруга господина Грира, Клауда. Каракал изящно перепрыгнул Лорену и улегся у ее ног, обводя людей недоверчивым взглядом и издавая грозное «трррр», от которого кожу покрывали мурашки. «Даааа, - подумал Тигурий, стараясь сохранить знаменитую невозмутимость Астартес. – Чем дальше в лес, тем глубже шахты. А в них метардий. Какого варпа тут происходит?» Фабий Байл наблюдал через монитор, как братья освобождались от пут, и одобрительно хмыкал. Какая приспособляемость и выносливость. Их организмы, пройдя через первичные тесты и исследования, и, надо сказать, весьма жесткие тесты для живого существа, восстанавливались с вдохновляющей активностью. Кто же из двух? Фабий с досадой цыкнул и отбросил в сторону стилус. Как же так. Вот будь они целым… Но природа взяла свое. Кабала требовала соединить их, нарушить закон мироздания и принудить несовместимое стать целым. Казалось бы, что в этом сложного, но Фабий колебался. Клауд с Грира был истинным кладезем – Вечным, но… Он был бесполезен. Что толку в его вечности, в его данных и навыках, в его инстинктах, если главного он был лишен? Того самого качества, которое давало величие и превосходство. А Кларк Гаррет, воспитанный на Кадии? Смертный, но регенерация выше всех похвал, и вот этот его странный дар, который Фабий желал исследовать досконально. Что сделает Кабала, получив такую власть? Труп на Троне не желал бы этого. Фабий сплюнул. Желчь накапливалась каждый раз, когда он вспоминал прошлое. Дети Императора, верные, благородные Астартес - жалкие куклы в руках Императора… Кем Он был? Ученым, воином – ответа не было. Но Он бы не хотел выпустить такую игрушку из собственных рук. Конечно, Кабала выберет имперца в доминанты, не представляя, чем он является на самом деле. Наивные люди. Они думают, что стоит им шевельнуть перстом, и Кларк Гаррет побежит исполнять их приказания. Вечный Кларк Гаррет, Вечный комиссар. Что ж, придется их разочаровать. И тут в камеру наблюдения попал Хилон, зооморф-альбинос. Надо же. И Фабий решил прервать все, чтобы закончить одно, давно отложенное в воображаемую папку под грифом «незавершенное». «Вот и посмотрим. – Подумал профессор, вооружившись и пробудив Хирургеон. - Неужели под обличием монстра я вижу… Кузена? Какая глупость. Хотя, увидим. Да, милый?» Огромный ящер, притаившись у ног профессора, приветливо рыкнул. Хилон показывал братьям на дверь, совсем незаметную в интерьере, полном шкафов и врачебного оборудования. Сначала они не поняли, но он принялся ломиться в стену, стучать по ней огромными кулаками и жалобно скулить. Переглянувшись, братья бросились к двери. Под их рывками она поддалась, и там показался длинный коридор, освещенный синеватым лабораторным светом. - Нам туда? Хилон замотал головой и застонал. Раздумывать было некогда. Но тут сработал таймер, и зооморфа словно подменили. Он заметался по лаборатории, мотая изуродованной башкой и стуча кулаками по столам, где они были прикованы. Клауд непонимающе смотрел, а Гаррет спросил: - Байл? Зооморф завыл и стал стучать с удвоенной силой. Кивнув друг другу, братья закрыли дверь к спасению и кинулись к столам и позволили зверю опять зафиксировать их. Едва они успели это сделать, как в дверях появился Фабий с оружием и Хирургеоном за плечами. Словно не замечая их состояния, он прощупал пульс каждому, а затем остановился перед Кларком. - Давно хотел узнать, что это у тебя? – И Фабий указал на клык из камня на открытой груди комиссара. - Это память о моем предшественнике, герое. Не таком, как ты. – И Гаррет упрямо отвернулся. - Интересно. Датчики говорят, что эта игрушка живет своей жизнью. Посмотрим. – И Фабий сорвал амулет с груди Гаррета. – У меня для вас две новости, и обе плохие. Я почти завершил анамнез и понял, что желаю знать больше. Это первая новость. А вторая… А впрочем, неважно. И не говоря ни слова, Астартес развернулся и ушел, но Клауду показалось, что самое пристальное внимание досталось вовсе не им, а изнывающему от страха Хилону, который скулил, закрывая голову руками, обросшими шерстью. Стоило Байлу выйти, как жалкое поскуливание прекратилось, и из воспаленного растрескавшегося рта раздался глухой, угрожающий рык. Шаги Байла стихли, и зооморф освободил братьев и двинулся впереди них по слабо освещенному коридору, который скрывался за той самой дверью. - Так-так, птички летят на свободу. – Байл задумчиво смотрел в экран монитора, вертя в руках клык, вырезанный из камня, который матово блестел в неверном отсвете экрана, глядя на то, как зооморф ведет пленников к выходу из лаборатории. – Значит, ты ведешь их к ангару, Хилон. Разумно. А что у нас в ангаре? Вполне пригодный для полета транспорт, даже топливо залито. Но почему они? Что пробудило тебя, зверь? Или все же не зверь? Хотя, нет. После всего, через что ты прошел… - И Фабий улыбнулся с непередаваемой нежностью. Хирургеон свистнул, и Байл, отложив клык, принялся разглядывать ряды ампул, выбирая нужную. - Ты задержался в этом мире, Хилон. Слишком много страданий, да? Я готов отпустить. Хотя, ты и дорог мне как экспонат в моем бестиарии. – Из горла Фабия вырвался рык, переходящий в издевательский смех. – На самом деле, мне плевать. Ты бесполезен для науки, Хилон, а мне совершенно не нужны лаборанты, у которых так внезапно и несвоевременно пробудилась совесть. У моих монстров нет совести, нет чести, нет движений души, у них есть инстинкты. Какую же смерть подарить тебе, зооморф, м? Правильно, именно так. – Пальцы выбрали ампулу с ярко-алым содержимым. Я подарю тебе забвение и быструю смерть. Что там говорил твой Император? Милосердие? Нет. Он не говорил этого. Мой дорогой юнец, чьи глаза я до сих пор помню... Рожден служить - значит, послужишь. – И Фабий засвистел, прицепив к доспеху амулет, сорванный с шеи Кларка Гаррета, пока Хирургеон добавлял содержимое ампулы в один из своих ужасающих инъекторов… - Мы не пройдем. – Клауд, тяжело дыша, подпирал Гаррета, белого, как полотно. – Слышишь? Мы не пройдем здесь. - Нам сюда. – Гаррет упрямо показывал рукой на узкий проход, открывавшийся перед их глазами. – Я чувствую, что нам сюда. - А я чувствую ловушку. Вот прямо там. Что он еще нам готовит? Отравляющие газы? Инъекции? Тварей? Я не готов испытать это все еще раз на своей шкуре. - Клауд. На все воля Императора. Я в Него верю, и мы пройдем. Вот туда. - А я верю в здравый смысл. - А Император и был здравым смыслом всех в Империуме. – И Гаррет подмигнул и улыбнулся. – Смотри, как все просто. – И он положил руку на грудь Клауду. – Верь, и мы пройдем. Хилон заурчал и приблизился к братьям. - Посмотри на это создание, Клауд. Ты, - обратился Гаррет к зооморфу. – Ведь ты веришь, да? Зооморф заскулил и затряс головой. - Вот видишь? Даже он верит и чист душой. - Ты веришь, он верит. А пройти-то нам как? – Клауд вытер пот со лба. - С верой, недотепа. – И Гаррет взъерошил ладонью волосы брата. - Император защищает. Так говорил моя матушка. Наша матушка, Клауд. - Здравый смысл. – Клауд прикрыл глаза, прислушиваясь к новым ощущениям. Не спорь с ним. Клауд чувствовал, что его Наставник улыбается, и от этого на сердце становилось теплее. Вера творит чудеса, Клауд. Она дает силы. А во что верю я, ИшнꞌАурон? В то, что я рядом. И так будет. Двигайтесь вперед и пустите зверя перед собой. Ты знаешь, всех не спасти. А он страдает. Освободи его, Клауд. Освободи от пародии на жизнь. - Чего ты замолчал? – Гаррет с подозрением уставился на грустно улыбающегося брата. - Да так. Хилон, прокладывай нам путь. Мы в тебя верим. Зооморф заскулил и двинулся в проход. - За ним! И да поможет нам твой Император. - Он и твой, Клауд. А если нет… - Ты пристрелишь меня при первой же возможности, уже слышал. Давай сперва выйдем отсюда, а там разберемся в вопросах веры и всего остального. Гаррет резко развернулся и прижал брата к стене. - Нет ничего важнее веры в Императора. - Как скажешь, брат. А теперь вперед. «Пси-атака» - Гаррет изо всех сил стискивал зубы, про себя читая литании, чтобы перебить волны дурноты, накатывающие отовсюду. Они продвигались медленно, но это был путь к свободе. Комиссар искоса поглядывал на брата, который держался очень хорошо под натиском волн излучателей. Хуже всех было Хилону. Он припадал на четвереньки, волочил голову по полу и стонал, так жалобно, что Гаррету очень хотелось его пристрелить, но он сдерживался. Возможно, волны как раз и должны были заставить их перегрызть друг другу глотки. Внутри что-то мягко стукнуло, как толкнулось, и Гаррету стало легче дышать. По привычке он поднес руку к груди, чтобы коснуться амулета, но его не было. Свистнув с досады, Гаррет прислушался к себе. Еще толчок, еще, и мягкое тепло согрело и успокоило. Камень. Он напомнил о себе именно тогда, когда другой помощи ждать не приходилось. - Интересно, о чем ты думаешь? О своем Императоре? – Клауд прерывисто дышал, с интересом поглядывая на брата. – Щеки заалели, спина выпрямилась – это все Он? Или есть еще что-то, что вдохновляет тебя? - Есть. – Теплый удар принес новые силы. – Но тебе лучше заткнуться. - Мог бы и рассказать. Тем более, я скоро женюсь. Это ведь девушка, да? – Клауд хотел поддеть брата, но совершенно не ожидал такой реакции. Кларк Гаррет посмотрел на него глазами цвета орошенных росой фиалок и улыбнулся. - Не девушка, брат. Лучше. - М? Лучше? Две девушки? Три? – Положив руку на плечо комиссару, Клауд заговорчески прошептал. - Неужели все-таки Император? – И закрыл рот рукой театральным жестом. - Если ты будешь продолжать в том же духе, я все-таки пристрелю тебя. – Гаррет беззлобно улыбался, но Клауд предпочел замолчать. Однажды в горах ему довелось столкнуться с отвратительной тварью с удивительно чистым светлым взглядом голубых глаз. Он победил тогда, загнал зверя в ловушку, но был момент, когда его прижала к земле когтистая лапа, а чистые глаза убийцы, глаза воплощенного зла, заглянули ему в сердце. Этого забыть нельзя. Его собственный брат обладал тем же взглядом, и это совершенно не радовало. Фабий Байл ждал их у самого выхода. - Какая прекрасная мизансцена. Жаль, времена Ля Фениче прошли и остались там, далеко, в тумане времен. Что мы имеем? – И он картинно поглядел на братьев и расхохотался, запрокидывая назад голову с белыми до седины волосами. - Двух братьев, гонимых судьбой и лично мной, воплощением зла, по их мнению. Не смущайтесь, мне нравится. – И Фабий улыбнулся, разведя руками, словно хотел их заключить в свои объятия. – Благородный имперец, тупой, как пробковое дерево, заполненный до краев догмами, предрассудками и суевериями. – Изменив голос, Фабий высоко пропищал. – «Император защищает!» - А затем сплюнул на пол. – В варп твой гниющий труп на троне, пустышка. А второй – распухшее от мании величия вечное ничтожество, ошибка природы. Где ярость, господа? Где? Или у вас окончательно прокисла кровь? Что же вы не стремитесь перегрызть мне горло, а? Я, Фабий Байл, смеюсь над вами и плюю на вас. Но кто же третий? Зооморф! Меня тошнит от вашей троицы. – И профессор картинно зажал рот рукой, словно удерживал рвотные спазмы. - Выход здесь. Но один из троицы должен лечь вот сюда и принять на свое тело опаснейшее излучение, исходящее из отверстия в полу. Видите красное свечение? Кто же из вас? А остальные – подумайте, сможете ли вы спать, вспоминая жертву собрата? – И Фабий расхохотался и щелкнул затвором. – Ко мне, куски протоплазмы, моя кровь и плоть! Переступите черту и там посмотрим. - У тебя мой амулет, а это неправильно, Фабий Байл. Отдай мне его. – Прозвучал чистый, звонкий голос комиссара, и Фабий встретился с ним глазами. Под ребрами мягко стукнуло, и Гаррет расправил плечи: «Что ж, если надо, я дам им пройти. Император защитит.» Клауд мысленно примерился. Если он упадет на пол и в перекате закроет опасное место собой, то Гаррет может напасть на Байла. В отвагу Хилона Клауд особенно не верил и не брал его в расчет. Губы молодого человека сжались в узкую линию. Возрождение, опять. Мерзость какая. Но выхода не было. Его брат так непозволительно смертен, тогда как он сам... Вечен. Хилон смотрел на своего смертельного врага. В эти минуты, последние, как он и хотел, враг был перед ним. Мучитель, сделавший из него вот это. Убить его, конечно, не удастся. Хилон слишком хорошо знал силу Фабия Байла. В его измененном мозгу проносились обрывки воспоминаний – Серый Рыцарь, погибающий под клинками хаоситов, кровь. Братья, он сам, в серебристых доспехах с черными наплечниками, на котором матово светился огромный череп, знак Ордена. И вот сейчас он снова на поле боя. Ему надо было умереть еще тогда, и, возможно, Серый Рыцарь продержался бы чуть подольше. Серый… Взвыв, Хилон бросился вперед и закрыл собой отверстие. От боли он заголосил, жалобно и высоко, а потом, развернув свою безобразную морду к братьям, прорычал, и они услышали: - За Императора. Хирургеон Байла выстрелил инъектором, в котором алела смерть, как рассвет над полем боя. И Хилон затих. - Ты дал ему умереть без страданий. – Гаррет перепрыгнул распростертое, покрытое белой шерстью, тело, и встал перед Байлом. – И потому не умрешь сейчас. Амулет. Быстро. Байл перехватил руку комиссара, протянутую к нему, и с удивлением почувствовал, что силы их равны. Кларк Гаррет, комиссар полка Альтерских Гор, словно забыл, что он всего лишь человек. Да и был ли он им сейчас, когда в нем бился и сиял зов монолита? - Амулет. – С легкостью вырвавшись из хватки Байла, комиссар сорвал свой камень с доспеха Астартес и с легкостью переломал тянущиеся к нему лапы Хирургеона. – Не стоит, профессор. Мы уходим. Но потом я вернусь. – Фиалковые глаза вновь заглянули в душу Фабию Байлу. Так когда-то смотрел его примарх. И Байл отступил. Это было интересно. Такая мощь в хрупком молодом человеческом теле. Это надо было исследовать. - Дорогой мой, возвращайся, а если нет, я сам найду тебя. Я не отпущу тебя навсегда, мальчик. – Шептал Байл, глядя в след удаляющимся братьям. – Никому не отдам. Я исследую тебя. Сам. А вам, - и Фабий повернулся и поглядел во тьму коридора. – Кабал, и все остальные, придется подождать своей очереди. Это мое семя, и оно проросло. Время жатвы близится! – Пропел он. И Хирургеон свистнул за его плечами.