Нельзя недооценивать сквибов

Гарри оказался на редкость неспокойным ребенком. Он не любил оставаться один, любимая «Гени»* всегда должна была находиться рядом. Ему не нравилась полезная, но «скучная» еда. Я даже начала подозревать, что Лили использовала при кормлении магию. Мне же приходилось ухищряться с самолетиками. Он не спал по ночам — зачем, если для этого существуют прогулки?! Конечно, полуторагодовалый ребенок — это не грудничок. Все самое сложное уже прошло. Конечно, впереди еще были режущиеся зубы и тот противный возраст между тремя и пятью годами, когда ребенок норовит испытать на себе все, начиная от прикосновения к кипящему чайнику и заканчивая попаданием под машину. Но по сравнению с другими проблемами это казалось такими мелочами жизни… Каждое мое утро начиналось с того, что я выглядывала в окно и старательно осматривала Тисовую улицу. Не мелькнет ли где-нибудь край яркой мантии? Не увижу ли клочок бороды с бубенчиками? Дамблдор показался мне исключительно милым стариком. Но было в нем что-то… Далекое, почти забытое, что отчаянно мешало расслабиться. Будто однажды он меня уже в чем-то предал, но теперь я никак не могу вспомнить — в чем. Это чувство не давало мне покоя. Впрочем, оно же помогало заткнуть совесть, начинавшую вопить о халтурном исполнении своей работы. Денежный вопрос был абсолютно отдельной проблемой. Сорок галеонов от Дамблдора — это 200 фунтов в пересчете на маггловские деньги — составляли примерно половину необходимых для жизни денег. И это, если бы я жила одна. С ребенком же постоянно возникали затраты. Потому вопрос о том, работать или нет, не стоял. Хорошей работы в Литтл Уингинге было мало. Но если постараться, то вполне можно было найти что-нибудь приличное. Сначала мне удалось устроиться продавщицей в небольшой магазинчик недалеко от дома. И тогда передо мной встала извечная проблема молодых родителей — куда девать Гарри? В школу здесь принимали с пяти лет, это я узнала, еще только взяв себе ребенка. Потому мне оставалось только навестить местный детский сад. И тут начал раскручиваться во всю ширь второй виток проблем. Дамблдор был, наверное, неплохим человеком. А Лили и Джеймс Поттеры — прекрасными родителями. Только вот ни первый, ни вторые и в страшном сне себе не могли представить, что однажды старая сквибка по имени Арабелла будет проклинать их что есть магических сил. Справки о прививках, медицинские карты, документы о рождении и месте жительства… Разбирательства с полицией, история про любимого сына Джеймса и его смерть во время пожара, который также уничтожил все документы. В какой-то момент моя история даже в местную газету попала! Впрочем, мне от этого было не лучше. Денег не хватало катастрофически. Чтобы их получить — надо было работать, чтобы работать — надо было отдать Гарри в детский сад, чтобы отдать Гарри в детский сад — нужны были документы. А за них надо было платить! Иногда мне казалось, что вновь просто оставить маленького Гарри у дома Петуньи было не такой уж и ужасной идеей. А потом я видела широко открытые зеленые глаза, протянутые ко мне руки и вскрик: «Грени!»* И плакала ночами в подушку, обвиняя себя в бесчеловечности. Ну как можно бросить такое чудо? Помощь пришла с абсолютно неожиданной стороны. — Миссис Фигг, не так ли? — окликнула меня Петунья, пока я поливала совершенно пожухший газон перед домом. — Миссис Дурсль? — вторила я ей. — Как вам погода сегодня? Вы слышали прогноз? Кажется, обещали долгую засуху. — Да, кажется, — весело улыбнулась она. Англичане — жуткие бюрократы. Не могут завести разговор без специального ритуала. Впрочем, где-то я слышала, что это просто отражение географического положения на социальной жизни такое. Впрочем, Петунья явно была не настроена на долгие беседы ни о чем. — Мы с Дадли, — она чуть приподняла свою руку, сжимающую ладошку крупного малыша, — собирались на лето в ясли походить, те, которые «Вдвоем с мамой». А там, если приходишь с друзьями — скидка. Миссис Полкис я уже соблазнила, потому пришла к вам. Предложение оказалось довольно выгодным. Тот самый садик, в который я настойчиво хотела устроиться, организовывал на лето что-то вроде лагеря. Со скидкой получалось хоть и дороговато, но вполне посильно. Я начала работать, успевая и на смену в магазине, и на подработку в мелком иммигрантском кафе. Денег получалось даже больше, чем я рассчитывала. Получилось сделать документы для Гарри, пусть и не полностью — для усыновления надо было ждать несколько лет, договориться с садиком, даже приобрести подержанный телевизор в комплект к доставшемуся с домом старому радио. Но, перефразирую известную поговорку, не бывает добра без худа. И вот, посреди дня, когда Петунья с Дадли и Гарри были еще в яслях, ко мне нагрянул Дамблдор. Осмотрел гостиную и сад, спросил, как устроилась я и как Поттер. Я ответила абсолютную правду, что Петунья подговорила всех знакомых с маленькими детьми, и они теперь ходят в летний эквивалент детского сада. То, что среди этих знакомых была и сама — Альбусу было знать не обязательно. Так он и ушел довольный, договорившись, что связываться дальше будем по камину. А напоследок вручил ручного абсолютно черного книзла. При этом же визите обнаружилась еще одна моя странная реакция на Дамблдора. Я не могла, не хотела смотреть ему в глаза. Будто это было чем-то невыносимо противным. Позднее я обнаружила, что подобное наблюдалось и по отношению к другим людям, но в меньшей степени. Вернувшийся Гарри начал звать котенка «Шварс»**, чем очень меня удивил. Позднее уже я узнала от Петунии, что в лагере детям дают основы иностранных языков, немецкого и французского, чтобы они лучше усваивали их в будущем. А заодно читают много разных сказок. Так мы и зажили. Гарри ходил сначала в садик, потом — в школу. Я трудилась. Поднакопила денег и открыла в центре собственную книжную лавку. Таковая до моей была в Литтл Уингинге всего одна, да и та в двух километрах, у самой реки. Потому конкуренция оказалась невелика. Книгами жители не то, чтобы сильно интересовались, но вот учебную литературу и канцтовары раскупали регулярно. Чистый доход был, может, и поменьше, чем от наемной работы, но зато, наняв кассира, я смогла выстроить себе вольный график. Самое же большое время было посвящено магическому миру. На имя лавки заказывались некоторые магические книги из лавки «Флориш&Блоттс», где я побывала еще до знаменательного визита Дамблдора. Я вспоминала, как поступали родители с братьями, когда я была маленькой. И пыталась так же воспитывать Гарри. Получалось довольно требовательная, но одновременно щедрая политика, преимущества которой Гарри довольно скоро понял и сам. Я пыталась заложить в его голову ценности магического мира, рассказать ему его философию. Конечно то, насколько у меня это получилось, станет известно только в одиннадцать лет, но это в любом случае был самый лучший из возможных вариантов. Подобное воспитание должно позволить ему мягче войти в магический мир, чем остальным детям с маггловской родней. Гарри меня тоже в этом поддерживал. Впрочем, ему, скорее всего, просто нравилась магия. А я с ужасом понимала, что не знаю настоящей фамилии семьи Арабеллы. Более того, я не помню ни имен, ни лиц своих родителей и братьев, а сам момент изгнания из семьи, в отличие от остальных воспоминаний, был будто подернут темной дымкой.