Нельзя недооценивать сквибов

— Арабелла? Не ожидал увидеть! Какими судьбами ты здесь? Позади, у самой двери стоял разодетый в лимонную мантию Альбус Дамблдор собственной персоной. Вот как чувствовала! Сердце пропустило удар, спину будто придавило, а по рукам, казалось, пробежали мурашки. В груди тут же поселилось какое-то странное чувство, так должен был ощущать себя Гарри, когда я поймала его за поеданием торта, предназначенного ему на день рождения, ровно за день до наступления праздника. Впрочем, нет. Я взрослый человек и имею полное право ходить, где хочу. И вы, господин директор, уж точно не заставите меня чувствовать себя виноватой. Подбодрив таким образом себя, я уже полностью развернулась к двери. Директор молчал, наблюдая за моей реакцией, и лишь блистал загадочной улыбкой. Я решила не устраивать здесь поединок взглядов и произнесла: — Да вот, книги кое-какие хочу найти, написала в одну книжную лавку, что отправляет заказы на дом… — А что же не в «Флориш&Блоттс»? — перебил меня старик. Честно говоря, что ответить, не соврав, я не знала. А то, что откровенную ложь, а не такую завуалированную, как была до этого, он почувствует, сомнений не было. Оставалось прикидываться придурковатой старушкой. Авось, поверит! — Да не нравятся мне там продавцы, хоть убей! — пытаясь пародировать голос некоторых престарелых «мисс», жалующихся на мой магазин время от времени, произнесла я. На лице, по крайней мере, я на это надеялась, должна была застыть их же гримаса. Спина, как по команде, чуть согнулась. — И все ходят и мешают, и медленно, и полки, полки!.. Высокие, как под великанов, и ничего ведь не найдешь! А если и найдешь, то всякую дребедень, а чего надо, вот того нет! И все говорят: «Скоро привоз, все будет, все будет». А ты приходишь — и ведь ничего! Не люблю я их. И продавцы еле же шевелятся, и мешают, и ходят все время, что я прям не могу! Дамблдор посмотрел на меня с сочувствием. — Ох-ох-ох, как не хорошо. А как тебе вообще жизнь, Арабелла? Маглы, конечно, не лучшие соседи, я все понимаю… Но и ведь осознаешь важность своей миссии и относишься к ней со всей серьезностью? Кажется, мне надо было в свое время идти в театральный! Эк, как его проняло! «Отлично, закрепим эффект!» — только и успела подумать я, когда дверь открылась во второй раз. На пороге стояли двое запыхавшихся мальчишек. Первый был отлично знакомый мне Дадли Дурсль — крупный, но не полный, а просто крепко сложенный. С подстриженными коротко, в подражание какому-то боксеру, волосами. Впрочем, их теперь прикрывало что-то вроде колпака. Причем, явно самодельного или наспех переделанного их того Хэллоуинского, который Петуния покупала сыну в прошлом году. А уж что на нем было надето! Белая школьная рубашка в сочетании со штанами, которые слишком походили на штаны для роли Гамлета в школьном спектакле. Нет, если честно, то именно в таком виде он неплохо пародировал окружающих волшебников. Ну или просто притворялся волшебником из бедной семьи. Второй же… Я еле подавила смешок. Помнится, некоторое время назад Петуния активно экспериментировала с париками.* В частности, был у нее светлый и короткий экземпляр. Его-то я и видела на голове кого, вы могли бы подумать? Гарри Поттера, моего воспитанника. Того самого, которому я не далее как сегодня утром запретила и нос показывать в Косую аллею. Помимо этого на лице наличествовало страшное количество пудры, создававшее подобие бледной маски. Зато эффект, которого, скорее всего, и хотели достичь мальчишки, был виден невооруженным взглядом. Шрам исчез, будто дым. Это, в свою очередь, наводило на мысль, что пудру взяли уже из моих запасов. У Петунии все-таки была менее агрессивная косметика. Помимо этого на Гарри также была его утренняя майка и джинсы. Ну и завершала образ моя мантия. Укороченная летняя мантия ярко-лилового цвета и зеркальные солнечные очки, призванные скрыть ярко-зеленый цвет глаз. Вот мне интересно, они и по магловскому Лондону так шли? — Энтони, — обратился Дадли к Гарри и потянул его за руку к дальнему углу магазина. Гарри же стоял, не двигаясь. Он уже прочел на моем лице все, что ему следовало знать о себе, своих поступках и своем свободном времени на ближайшей неделе. Которого не будет. Потому что на каждого Тома Сойера с его Гекльберри Финном найдется своя тетя Полли. С забором, известкой и кисточкой. И пусть только попробует на этот раз ускользнуть, прохиндей! Дамблдор, видимо, тоже что-то успел прочитать по моему выражению лица, так как с опаской развернулся и тоже начал осматривать мальчишек. Те его явно не заинтересовали. Эх, знали бы Вы, господин директор, кто перед Вами сейчас стоит! Хорошо хоть, имена догадались подставные придумать. Я вздохнула. Надо было выкручиваться. Мальчишки уже поняли и осознали свою вину, потому будем пока разбираться с Дамблдором как с наиболее серьезным противником. Еще не успел директор вновь взглянуть на меня, как я заговорила, молясь о том, чтобы не переигрывать: — И молодежь пошла! Вот ведь молодежь! Ни одеться нормально не могут, ни ходить — ничего! — Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, кузницы молодых волшебников, не знал, что ему отвечать. Это было настолько же прозрачно, видно и понятно, как-то, что Лондон — столица Великобритании. Я буквально видела его мысли. Он понимал, что со мной надо согласиться, ведь с такими «старушенциями» чаще всего по-другому каши не сваришь. Но при этом также понимал, что согласиться он не может, ведь магическая Англия — это как большая деревня. И вот эти покупатели, кем бы они ни были, не просто так снуют туда-сюда по магазину. Нет, они прислушиваются. И ведь, произойди что интересное, обязательно доложат об этом своим знакомым. А те — своим. А там уж и до попечителей недалеко. А согласие — это не просто «что-то интересное». Это признание своей некомпетентности, ведь воспитание молодежи — это, если следовать клятве, его основная обязанность. Все эти мысли промелькнули в его голове буквально за секунду, но я, странным образом, прекрасно их понимала. Что ж, похоже, загнала я Дамблдора в небольшой цугцванг. Конечно, директор был более чем разумным человеком, и из двух зол отлично умел выбирать меньшее. Потому с каким-то странным раздражением он оглядел Гарри и Дадли и подошел к ним, говоря мне при этом: — Ну, Арабелла! Зря ты так об этих юношах! — и добавил, обращаясь уже к мальчишкам. — Как вас зовут, мальчики мои? Дадли все так же держал застывшего в страхе Гарри за рукав. — Энтони. Энтони Голдштейн, — не своим голосом выдал Дурсль. — И Драко Малфой. Слова эти, казалось, эхом пронеслись по всему магазину. Посетители заозирались, а я, всматриваясь в побледневшее лицо Дамблдора, понимала, что одним забором Гарри точно не обойдется! Думать о том, что всю эту аферу таки раскроют, ужасно не хотелось.