Нельзя недооценивать сквибов

Письма Дадли действительно сделали ситуацию на каплю понятнее. Всех тех ужасов, которые я себе напридумывала, конечно не было. Был просто вредный завхоз Филч, который из-за чего-то почти сразу невзлюбил Гарри. Впрочем, он был не единственным, кто испытывал к Поттеру беспричинную неприязнь. Некий профессор Снейп также предпочитал общаться с моим воспитанником исключительно посредством упреков и сарказма. Последнее он рассказывал мне уже сам, мы нашли способ «обхода» территории завхоза, и теперь Гарри мог отправлять мне письма в общем порядке. В своих посланиях я советовала ребенку больше стараться, всегда готовиться к урокам и, по возможности, читать больше книг по зельеварению. Больше, к сожалению, от меня помощи можно было не ждать. Если с предметами в младшей школе я и могла посоветовать что-то стоящее, то вот в магической почти все предметы были для меня незнакомы. Конечно, ради общей образованности я наведалась в Косую аллею, купив себе несколько пособий по магии для сквибов. Может, лицо продавца, выписывающего мне данные книги, и не стоило этого похода, зато теперь я смогла хоть чуть-чуть понимать, о чем говорит воспитанник. А то так ведь можно и всякий авторитет в его глазах потерять. А учитывая, что через годик, по моим прогнозам, должен был начаться переходный возраст, то и вовсе надо было оставаться осторожной. Первокурсников в правах довольно сильно притесняли. Так, им даже не разрешалось выходить в Хогсмид — деревушку рядом с Хогвартсом. А значит, нельзя было и встретиться с родственниками. Ну или опекунами, как было в моем с Гарри случае. Особенно негодовала из-за этого Петунья. Пока сын был дома, она чуть не по пятам иногда за ним ходила, пытаясь отгородить от всех возможных опасностей. Не скажу, что это у нее не получалось. Теперь же любимый Дадлик буквально вырвался на свободу, сократив общение с матерью до возможного минимума. Я это не одобряла, так как видела, как изводится Петунья, и даже несколько раз просила Гарри напомнить своему брату о родителях. Тот лишь пожимал плечами, говоря, что Дадли регулярно пишет, только вот результаты его стараний вечно куда-то деваются. И да, брату. Эта моя афера вскрылась сразу, первого же сентября, когда некий рыжий Уизли спросил мелкого, является ли он Гарри Поттером, а тот взял, и брякнул, что да. С Дадли у них на этой почве был серьезный разговор, закончившийся фразой Дурсля: — Ты не представляешь, как я тебе сейчас хочу врезать. Но раз уж ты мой брат, то так и быть, живи пока. Я лишь вздохнула с облегчением после этого. Не стали ругаться — и хорошо. А когда белобрысый согласился ничего не рассказывать родителям, так и вовсе чуть не прыгала от радости. С прыжками тоже вышла отдельная история. Душа во мне, как и в любой девушке, жила молодая, а потому рано или поздно она — душа — таки решила, что внешняя оболочка должна ей соответствовать, и направила мои ноги в сторону Святого Мунго. Учитывая, что даже у маглов научились придерживать природу и более или менее сохранять молодость, то у магов должны были и подавно. Так рассуждала я, рассматривая прейскурант. И оказалась права. После быстрого приема у врача, одетого в желтую мантию, выяснилось, что мой случай не так плох, как я думала, и что пара операций да годичный курс специальных зелий мог позволить мне блистать не хуже иной магловской красавицы. Конечно, через три года понадобится повторение всего курса, иначе начнётся быстрое и необратимое старение, но это не было серьезным минусом. Поэтому я с легким сердцем подписала контракт, распорядившись перевести деньги с моего маггловского счета. Благо, такая услуга была вполне возможна. Целитель попросил подождать около получаса в коридоре, пока освободится лаборатория, чтобы практикант смог взять у меня анализы. Он даже показал мне, где находится кафетерий, но я, пообещав быть в нужном месте ровно через тридцать минут, свернула на лестницу, решив немного побродить по больнице. Надо же понять, чем магическая лечебница отличается от обычной? Внешних отличий было не так уж много. О говорящих портретах мне уже рассказывали Гарри и Дадли, да и из детства помнилось что-то похожее. Кажется, братья рассказывали что-то похожее. Точнее, младший рассказывал. Он всегда был намного более открытым, чем старший зануда, вечно сидящий в кресле с книжкой. Интересно, кем они стали? Старший ведь хотел быть ученым. А младший — аврором. — Я тоже хотела быть аврором, — произнесла девушка, сидящая в кресле недалеко от того места, где я остановилась, чтобы перевести дух. Все-таки тело пока было далеко не девичье. — Извините, я, видимо, слишком громко думала, — поспешила произнести я, улыбнувшись. Девушка не пошевелилась. Она вообще сидела, будто в трансе. Из-под ресниц были едва видны тусклые глаза, а ничего не выражающее лицо было похоже на гипсовую маску. — Что вы, наоборот, — не меняясь в лице ни на йоту, произнесла она. — У меня очень давно не было хороших собеседников. С тех пор, как профессор последний раз нас навещал. Подождите секунду, я сейчас позову своего мужа. Уверена, он будет ужасно рад увидеть Вас. С этими мыслями женщина встала, неестественно выпрямилась, чтобы голова была задрана к потолку и прокричала: — Иккккккккккккку! Думаю, не я одна не усмотрела никакого смысла в этих действиях. По крайней мере практикант, шедший куда-то по своим делам, также посмотрел на женщину с удивлением. Зато целитель отнесся к подобному философски. Видимо, такое происходило тут нередко. Наконец из проема показался мужчина. Высокий, статный, с хорошей осанкой и приятной внешностью. А также неплохой памятью и острым умом. Но об этом я узнала чуть позже, пока он лишь произнес, так же, как и его жена, не шевеля губами: — Арабелла? Какими судьбами?