Нельзя недооценивать сквибов

Остаток ноября, да и большую часть декабря я посвятила чтению. Собственно, главных дел у меня, на данный момент, было два: операция по омоложению и предложение Дамблдора о работе в Хогвартсе. О них и читала, ведь и пить незнакомые зелья, подвергаясь потом незнакомым заклинаниям, и ехать в школу, до краев полную маленькими подростками, было жутко боязно. Потому я и дежурила в магазинчике вместо одной из продавщиц, которая, так уж получилось, решила уйти в декрет. Зима подступала на Тисовую улицу медленно, снег совсем не хотел заволакивать улицы, лишь поземкой серебрясь у самой земли. Наверное, именно поэтому даже с приближением конца декабря не чувствовалось наступления семейного праздника. Гарри на каникулы домой не поехал. Сказал, что у него важные дела в школе. То же сказал и Дадли, и даже Невилл — я случайно подслушала возмущенную речь леди Августы перед его родителями, как раз на этот счет. Сама я особо возмущаться и сопротивляться не стала — честно говоря, во многом потому, что присмотреть за ребенком сама бы не успела. А в школе он точно будет накормлен, если проголодается, уложен спать, если устанет, и вылечен, если заболеет. В целом, меня устраивало даже то, что внук чем-то занят — не натворит глупостей. А если уж натворит, так под присмотром Альбуса, который своему золотому мальчику точно навредить не даст. И хоть знала я, что это эгоистично, но уж уповала на то, что сделаю внуку сюрприз, а как в школу приеду — буду проводить больше времени. С такими мыслями я вновь направилась в Мунго. В десятый раз за две недели, да. Зато этот, совсем уже предпраздничный, двадцать второго декабря, как-никак, визит, точно был последним. И это несказанно радовало, хоть и пугало тоже. По прибытии в Мунго, меня встретил все тот же мрачный, недовольный лаборант. Он же и проводил меня на пятый этаж. Отделение недугов от проклятий выглядело страшно — в углу я увидела, как аврора с обугленной, казалось, ногой, поддерживают под руки два его приятеля, тоже в красных мантиях. А тот, посекундно морщась, рассказывает целителю про: «…зеленый такой с голубизной луч, сволочь Пéскит из Лютного его в меня выпустил». Но было тут и веселое — один мужчина с огромным, ярким павлиньим хвостом чего стоил. У того рассказ был совсем другой: «Да дочери книжку с животинками всякими показал — кто ж знал, что у нее магический выброс будет? Мы-то всей родней думали, что она сквиб, как брат. А оно вот как получилось! И ведь сильная, никакая «Финита» не действует». Я лишь посмотрела на мужчину с сочувствием. Случалось ведь, и Гарри в детстве творил всякое, что хоть стой, хоть падай. Но, правда, на той мысли экскурсия моя и закончилась. Меня провели в маленькую комнатку, залитую ярким, каким-то синеватым светом, и, указав на кушетку, сказали раздеться и положить одежду там, а после идти к столу. Стол, как оказалось, когда я к нему подошла, был весь исписан — или изрисован, кто тут разберет — маленькими рунами, буквально въевшимися в его стеклянную поверхность. И стоило мне только лечь в чем мать родила на стол, как целитель в лимонной мантии, появившийся в кабинете всего пару минут назад, тут же его поднял на уровень глаз, а главное — руки с палочкой, и, включив свет, видимо, на полную мощность, чтобы тот совсем уж заливал мою далеко не идеальную фигуру, начал. Сначала меня намазали каким-то зельем — буквально один взмах палочки — и оно покрыло меня с головы до ног. От него, холодной пленкой лежащего на коже, исходил неприятный запах. Но хуже было даже не это — невообразимо хотелось чесаться. К счастью, скоро зелье смыли так же легко, как и нанесли — вода просто в какой-то момент обволокла его с головы до ног, чтобы потом улететь и оставить кожу совершенно чистой. Потом были почти уколы — точнее, совсем настоящие уколы, но не больно и не один раз, в мягкое место, а по нескольку неощутимых проколов по всему телу. Ощущение было странное, но звучный голос целителя приказал не дергаться, и я вновь замерла на столе. В сумме вся операция длилась не меньше трех часов, за это время меня еще не раз успели обволакивать зельями и заставлять пить их, укалывать бесконечными иголками и давать отдыхать коже и мне, ее хозяйке, лежа в коконе воды, как в теплой ванне. Отпустили меня довольно быстро — счет, деньги, окончательный чек, и уже можно идти. Тело казалось измученным, наверное, именно поэтому идти и искать зеркало не хотелось. Предвиделось разочарование, скажем так. Но любопытство, на что же способны магические доктора, было выше. Зеркало, как ему и полагалось, было в наличии в туалете. И, посмотрев в него, я замерла в изумлении. Напротив стояла, несомненно, я. Я прошлая, насколько память еще позволяла вспомнить спустя долгие годы жизни в этом теле. — Прекрасно выглядишь, Арабелла! — раздался сзади голос. У двери туалета стояла Молли Уизли. — Спасибо, Молли! — попыталась я произнести как можно спокойнее и ласковее, как и надо, видя старую соратницу и подругу. Получалось плохо. — Омолаживающими зельями балуешься? — с усмешкой произнесла она. — Я вот тоже хочу, да все никак скопить не могу. Вот и сейчас, Джинни, моя младшая, с метлы упала. Уже боюсь думать, что будет в Хогвартсе, ведь точно пойдет в команду по квиддичу! Я лишь усмехнулась. Молли казалась доброй и милой, а еще — по настоящему наивной и доверчивой. Такие вырастают из маленьких девочек, любящих сказки и женские романы.