Полгода спустя после атаки на Вархейм.
Два магистра бывших орденов космодесанта и инквизитор шли по улицам столицы ССР. Кто бы мог подумать тогда, ещё полгода назад, что они, истинные воины Императора, станут врагами Империи. Как ни странно, первым вызвался перейти на сторону ССР Инквизитор, что было уже через пять часов после поражения. Уже потом они все поняли, почему: Инквизитор был не простым оперативником, а бывшим лордом-инквизитором субсектора, которого понизили в должности, подставив ложным делом. Но кто-то спросит, почему его не убрали? Как и любой достаточно поживший инквизитор, забравшийся довольно высоко, он имел немалую долю паранойи и не меньшую кучу компромата. Первые пару дней они гадали, чем же вызвана такая быстрая смена сторон, а потом их (командиров, офицеров и прочих) собрали на огромном спортивном стадионе. На трибуне появился инквизитор и рассказал о себе, а потом заметил, что инквизиторам высокого ранга доступно намного больше знаний, чем другим. На огромном экране со звуком, подтверждающем крипто-отметкой «главного архива Терра-Инквизиториум», пошли кадры того, как Бог-Император собирал разрозненное после войны человечество. И везде, где он выступал, он говорил, что религии должны исчезнуть. А потом на том же экране, с теми же крипто-подтверждениями, показали сущую ересь с точки зрения простых людей в Империуме Человечества. Оказывается, во время Великого крестового похода многие из обычных граждан Империума решили, что света разума и истины, который нёс Император, недостаточно, и стали поклоняться ему, как божеству. Сам Император не хотел, чтобы его считали божеством, но его деяния во время Великого крестового похода и сам факт его существования — бессмертного человека, самого могущественного псайкера в истории Галактики, — положили начало культу, известному как «Лектицио Дивинитатус», основанному на труде, написанном примархом Лоргаром, в котором утверждалось, что по факту Император является божественной сущностью. Фактически весь Имперский культ и есть еретики, что взяли за основу своего учения книгу, написанную примархом легиона «Несущих Слово», что припали к стопам богов Хаоса. В тот день у всех них перевернулся мир. А точнее, он распался на множество мелких осколков, даже у них, космодесантников, которые всегда знали больше простых смертных. И если об императоре они знали из хроник орденов и тех копий, что передали ордена основатели, то вот то, что главная книга Империума и одна из его скрепляющих частей написана Примархом-Еретиком — было для них шоком. Казалось бы, с тех пор прошло совсем немного, но они до сих пор не могли поверить в то, что произошло с ними за эти полгода. Теперь они влились в подразделения КДВ ССР, прошли генную терапию. И вот вчера на совещании штаба КДВ примарх Александр сообщил, что пора идти с обратным визитом, и через трое суток они должны уже будут высаживаться на планеты Империума. Да и как иначе? Ведь агенты КГБ готовы поддержать их восстаниями на сотнях планет, и скоро эти сотни планет откроют свои глаза и увидят правду, что в своё время нёс им Император, а теперь несёт его обретённый примарх. Скоро начнётся наступление на четыре соседних сектора и прекратится игра с этим наблюдателем от Лордов Терры, которые ведут с ним ИИ и КГБ. Это будет огромный сюрприз для разжиревших уродов у власти.Где-то в общем Имматериуме вселенной.
Тзинча вырвало из его дворца, где он с удовольствием наблюдал за развернувшейся интригой. И сейчас он сидел на мягкой зелёной траве, с трудом приходя в себя. Вот в его глазах прошла муть, он увидел сочную траву, и его взгляд устремился дальше и упёрся в босоножки, которые почти полностью покрывало лёгкое летнее платье. Потом взгляд поднялся выше, остановившись на руках, что ловко орудовали спицами по ткани всех цветов радуги. — Тзини, что я тебе говорила? — Я... Нежная рука ловко перехватила спицу и легонько ударила его по лбу. — Не перебивай! Твоё воспитание надо срочно подтянуть. — Да, мама. — Итак, сынок, что ты творишь? — Ну, я, это... Привычное красноречие отказало под строгим взглядом ореховых глаз. — Малыш, я уже устала распутывать за тобой колтуны на полотне. Судьба кивнула на полотно судеб. Обычный человек увидел бы просто красивую ткань, но глаза бога видели, что каждая нитка состоит из миллионов ворсинок, что, сплетаясь вместе, образуют нить судьбы планет и галактик, рождая величественный и в то же время простой узор. — Солнышко, когда я отпускала тебя поднабраться умений и опыта я не говорила тебе о том, что можно делать всё по конец рук, и не просто по конец, но и специально запутывая узелки в колтуны. — Мам, но я пытался, чтобы полотно стало интересней... — Мне позвать сестру "Магию"? Тзинч вздрогнул. — Нет мам, не надо магию, а то отберёт у меня её дар на пару тысячелетий. Судьбы хмыкнула, мол "то-то же". — Я вижу, что ты осознал, но не понял. Я покажу тебе воспоминания создателя о том, как он творил эту реальность. Она положила руки ему на голову, на мгновенье оторвавшись от плетения полотна. Звенящую пустоту нарушил голос. — Раз.... Первое слово, которое было произнесено, стало именем новорожденного Творца. Оглядев пустоту своими преобразившимися глазами, он улыбнулся, ибо это была не пустота, а бурлящий ХАОС, хаос энергий, слившихся в безграничное ничто. Но для него это была не пустота и не хаос, для когда-то бывшего художника, что закончил свой жизненный путь, написав свою величайшую картину, в которой каждый находил своё: от сурового крестьянина и пропитавшегося кровью солдата до великих мыслителей и императоров. Для него это был чистый холст. Холст для его будущего шедевра. — Но какой же я художник без зрителей? А возможно не зрителей, а помощников? Оторвав от пустоты рукой её часть, он создал девушку. — Хм-м...Нарекаю тебя "Судьбой", что будет вносить в мою картину вечности новые штришки и следить за старыми, содержа её в порядке и гармонии. Оторвав ещё один кусок, он создал ещё одну девушку. — А ты... ты будешь "Магией". Ты та, у кого будет в руках власть изменять основы картины для её совершенства и развития при помощи энергии пустоты. О чём-то задумавшись, он снова оторвал кусок и создал крепкого жилистого юношу. — А тебя я нареку "Смертью". Ты будешь следить за балансом "красок" и "полотна" моей картины, дабы твои сестры не разошлись. Осмотрев ещё раз свой великий холст, он решил, что пора начинать. Окунув руки в пустоту, он начал создавать себе краски. Взяв в руки свою огромную палитру, он посмотрел на холст. — Вроде всё готово, но как рисовать в темноте? Как следить за оттенками и тенями? Никак, а значит... Вырвав рукой два куска, он создал брата и сестру: один был блондином с золотыми глазами, сестра же была с настолько чёрными волосами, что в них не отражалось лившееся от её брата свечение. — Нарекаю вас "Светом" и "Тьмой", и как свет не сможет существовать без тьмы, так и тьма не сможет существовать без света. На вас я возлагаю задачу следить за тем, чтобы мой холст был виден всем остальным, и каждая тень и полутень на нём могли быть отличимы друг от друга. Оглянув их всех доброй улыбкой, он развернулся к своему холсту и начал творить широкими мазками, рисуя своей кистью материю из энергии. Это продолжалось очень долго, пока в конце концов весь холст не был разрисован, кроме небольшого кусочка. Он бережно взял холст в руки и осмотрел застывшую картину, которая поражала любого до самой глубины его сути. — Картина моя великолепна, спору нет, но она не завершена. В ней нет жизни, нет и движения. Посмотрев на последний кусок пустоты, он улыбнулся нежной улыбкой уставшего, но довольного человека. И, разделив его на три части, создал двух парней и девушку. — Тебя я нарекаю "Жизнь", дитя, чтобы моя картина была всегда живой и меняющейся. Положив руку на её голову, он усмехнулся и повернулся к первому юноше. — Тебя я нарекаю "Хранителем", что будет хранить их всех и ждать, пока с холста не сойдёт новый молодой творец, дабы ты смог его привести ко мне и я отправил бы его писать свою картину. Повернувшись ко второму брату, он улыбнулся. — А ты будешь тем, без чего моя картина не станет истинно жива. Тебя я нарекаю "Временем", ведь без времени картина статична, а ты придашь ей движение. Как только последние слова были произнесены, картина вспыхнула и ожила. Начали светить вселенные и галактики, гаснуть и зажигаться звёзды, дуть ветра и плескаться волны, зашевелились первые бактерии, а в руках детей творца появились "инструменты". Судьба посмотрела на свои руки и увидела спицы. Тут в её голове вспыхнуло "Знание" как ими пользоваться, и вот на концах спиц появились первые ворсинки будущих ниточек, что станут нитями, а потом полотном. Творец же улыбнулся и, повернувшись к ним спиной, пошёл в сторону созданных им небольшой горы с домиком на ней, откуда он будет наблюдать за картиной. Посреди пустоты неслась из ниоткуда в никуда горная долина с огромным холстом посредине, а вокруг неслись такие же куски реальностей с картинами, статуями и прочим-прочим-прочим. Судьба оглянулась вокруг и вдруг ей на миг почудилось, что кто-то несоизмеримо могущественнее её. Творец окинул созданное взглядом и ласково улыбнулся от того, что ещё один из его детей справился со своей работой. Тзинч открыл глаза и понял, что не прошло и мгновения. Он посмотрел на свою мать, которая нежно ему улыбнулся продолжая плести полотно. — Ну что, сынок, понял? — Понял, мам. — Ну тогда иди. Но не в эту галактику, ты и так много чего там натворил, мне теперь ещё долго распутывать. Хотя... Побудешь немного смертным. Станешь ты у меня эльфом, поживешь пару тысяч лет среди простых смертных. Может и окончательно поймёшь, чего хочет отец. — Хорошо, мама. — Иди. Небольшая вспышка и на скамейке осталась сидеть одна девушка. — Ох, сынок, ну и накуролесил ты с дружками, а мне теперь за тобой все это расплетать... Несколько дней спустя Империум и силы Хаоса потряс шок. Исчез один из богов Хаоса и многие начали вольно или невольно это связывать с новой страной на северо-востоке галактики, что начала наступления на владения Империума. Судьба, посмотрев своими глазами на эту часть полотна, лишь легко рассмеялась. Ведь иногда люди, сами того не понимая и имея неправильные предпосылки, делают правильные выводы. А в галактике Вечной Войны разгорелась война новая. Не война порядка и хаоса, а война правды и лжи. Ведь сила же в правде? Только вот на чьей стороне она будет, может сказать лишь Судьба.