***
Телефонный звонок, громкой трелью раздавшийся по всей моей квартире, прервал мой сладкий, и, между прочим, как никогда заслуженный сон. Как всегда, по привычке, не глядя на имя абонента, я сразу же ответил. — Билан, привет, пойми, больше положиться не на кого, а я на гастролях, — быстро затараторила в трубку Гагарина, — окажи помощь, а? — Что стряслось, Полин? — не на шутку перепугался я. — Пелагея заболела. Температура тридцать восемь и пять, слабость, еле по квартире передвигается, что уж говорить о походе в аптеку за лекарствами? Я бы сама всё сделала, да сейчас не в Москве. Да и Светлана Геннадьевна улетела в Новосибирск, — всё с той же скоростью двухсот слов в минуту посвящала меня в курс дела Гагарина. — Полин, а почему именно я? У вас больше других друзей нет? — Билан, заткнись, и сделай то, что тебе говорят, — огрызнулась на том конце провода Гагарина, тихонько добавив, — сами же потом мне спасибо скажите… — Что? — опешил я, но ответом мне были лишь короткие гудки в трубке. Ну что же, снова обстоятельства дают мне повод повидаться с Пелагеей. И снова звонок. — Да, чего ещё? — не глядя рявкнул я в трубку. — Дим? — на том конце раздался удивлённый голос другой моей подруги. — Извини, Кать. — Димон, как у тебя обстоят дела в общении с Полей? — издалека зашла шатенка. — С какой Полей? — на всякий случай переспросил я. — С Хановой. Слушай, помнится, ты говорил, что хочешь узнать её поближе, так вот, предоставляю тебе такую возможность. — Тоже скажешь, что Пелагея заболела и я должен заехать к ней. — Да… — заторможенно ответила Добрякова, — откуда ты… — Гагарина, — перебил подругу я. — Дим, только пожалуйста, помни что я тебе говорила о ней, не натвори лишнего, — умоляюще прошептала Катя. — Хорошо, — пообещал я. Что же, сказать, что я был не рад такому исходу событий было нельзя. При мысли, что у меня появилась возможность увидеть эту блондинку немного раньше, чем начнётся очередной этап голоса, где-то в груди зарождался приятный, тёплый сгусток, медленно растекающийся по всем конечностям и наполняя каждую клеточку моего тела какой-то непонятной эйфорией. Но, с другой стороны, уж слишком меня настораживало такое желание отправить меня к Пелагее со стороны моих подруг. Создавалось впечатление, что и та и другая разработали схему моего общения с Хановой как минимум на пять лет. И всё-таки, к Пелагее я поеду, при чём не только с лекарствами.***
Часа, наверное, два спустя, я стоял у подъезда Пелагеи, вглядываясь в окна. Мой телефон издал звук входящего сообщения. Надо же, какая синхронность! С разницей всего в секунду Гагарина и Добрякова скинули мне точный адрес нашей общей белокурой подруги. Собравшись с мыслями, я шагнул навстречу новому повороту в жизни. И вот, я у нужной двери. Нажимаю на дверной звонок, прячась за предварительно купленным большим плюшевым медведем. Ждать пришлось где-то около минуты. — Кто пришёл? — послышался из-за двери слабый голос Пелагеи. — Друг! — смешным писклявым голосом ответил я. — Мне не до шуток, — устало выдохнула она, — пожалуйста, скажите, что вам нужно. — Скажите пожалуйста, а Пелагея Сергеевна здесь проживает? — всё тем же голосом продолжал я, помахивая лапой медведя. — Да кто вы такой и что вам нужно?! — едва ли не плача спросила блондинка. — Открой и узнаешь. То ли в силу своего любопытства, то ли из-за слабости в организме, Пелагея покорно распахнула дверь. — Дима? — потерянно выдохнула она. — Да, — улыбаясь ответил я, шагнув вперёд. — Это тебе, — я протянул ей медведя, букет цветов и пакет с лекарствами. — Спасибо, — сухо кивнула девушка. — И это всё? — наигранно возмутился я. — Да, Дим, — повысила голос Пелагея, — хотел поиграть в заботливого друга? Пожалуйста, поиграл. Теперь, будь добр, покинь мою квартиру навсегда. Иди к той симпатичной брюнетке, с которой ты обжимаешься по супермаркетам. Она, наверняка ждёт тебя дома, пока ты тратишь своё время на меня! — Да что ты такое говоришь! — возмутился я, лишь ещё ближе подходя к блондинке, мысленно отмечая про себя, что она ревнует, — Поль, я никуда не уйду, пока не удостоверюсь, что ты в порядке. — Кто сдал меня, Гагарина, или Добрякова? — задала вопрос она. — Своих не выдаём, — усмехнулся я. — Уходи, Дим, — блондинка попыталась преградить мне путь, но вдруг резко облокотилась на стену. — Что с тобой? — не на шутку испугался я, не задумываясь взяв её на руки. — Голова кружится… Я понёс девушку наугад куда-то в глубь квартиры. К счастью, спальню я нашёл быстро. — Господи, Поль, да ты вся просто горишь, — ужаснулся я, уложив подругу на кровать и дотронувшись тыльной стороной ладони до её лба. — Лежи, а я сейчас принесу тебе таблетку. Быстрым шагом направляюсь в прихожую, к счастью, сразу же находя пакет из аптеки. Так, где же это, ага… — Выпей, пожалуйста, — прошу я, возвращаясь к подруге. — Тебе станет легче. Блондинка послушно выпивает лекарство. — Как же холодно, — поёжившись выдаёт она. Я снова несусь в прихожую, где осталось всё, с чем я пришёл. Всё из того же пакета достаю плед, возвращаюсь в комнату, укрывая им подругу. — Спасибо… — слабо шепчет она, — Дим, а это тот самый? Надо же, вспомнила! — Да, Поль, тот, с нашей самой первой встречи. Лежал у меня на полке, как напоминание о тебе. Кажется, он даже сохранил аромат твоих духов. — Э, нет, — слабо улыбается Пелагея, зарываясь в плед едва ли не с головой — он насквозь пропитан твоим парфюмом. Я улыбаюсь в ответ, вставая с кровати. — Нет, Дим! — как-то совсем отчаянно хватает за руку меня Пелагея, — только не уходи, побудь со мной хоть пару минут ещё… И я соглашаюсь, покорно присаживаясь, а чуть позднее и вовсе ложась рядом с блондинкой и приобнимая её за талию. — Спасибо… — уже находясь в полусонном состоянии шепчет блондинка, успокаиваясь и окончательно погружаясь в царство Морфея в моих объятьях. Пока заболевшая подруга спит, я решаю разобрать всё, что притащил к ней сегодня. В первую очередь, конечно, цветы, они же могут завянуть! Самое главное — найти вазу… И к моему счастью, нужная мне вещь находится едва ли не сразу. Поставить букет, с которым она чуть было не вышвырнула меня из квартиры на комод в её комнате — достаточно смелое решение. Хотя, трусом я никогда не был. Оставив, наконец, бедные розы в покое, я хотел было выйти из комнаты, но вдруг совершенно случайно взглянул на Пелагею. Боги, если во времена бодрствования она ещё иногда создавала из себя чертёнка, показывая все грани своего характера, то сейчас, во время сна, она сущий ангел — такая маленькая, светлая и беззащитная, что хочется прижать её к себе крепко-крепко, защищая от всех опасностей внешнего мира, и никогда не отпускать. Но, в силу её нездоровья, я должен ещё хоть немного позаботиться о её здоровье. Проходя на кухню блондинки, я чувствовал себя, ну, мягко говоря, не в своей тарелке. Знаете, не часто приходится так вот запросто хозяйничать в чужой квартире, но выбора нет. Сразу две близких подруги попросили меня помочь Пелагее преодолеть эту простуду (или что это с ней?), а значит на мои плечи ложится просто космическая ответственность. И если Гагарина ищет безотказного человека, лишь бы свалить все свои обязанности на него, то Добрякова подходит к такому делу крайне избирательно. И если эти две дамы попросили меня, значит я должен каждую пылинку с Пелагеи сдувать. Как я и подозревал, блондинка нуждалась не только в лекарствах — в холодильнике девушки мышь повесилась. Быстренько начеркав записку на случай, если Пелагея проснётся, я отправился в ближайший супермаркет.***
Квартира девушки встретила меня настораживающей тишиной, будто и не прошло того часа, что я убил на хождение за продуктами. Быстренько сложив всё в холодильник, я направился в спальню девушки, по пути прихватив медведя, забытого в прихожей. Тихо приоткрываю дверь… Поля по-прежнему спит, раскинув белокурые локоны по все подушке. Я пытаюсь беззвучно войти в комнату, но девушка сразу же открывает глаза. Может, и не спала? — Дима? — удивляется она, — что ты тут делаешь? Я думала, ты давно ушёл… — Я что тут делаю? — едва соображая переспрашиваю я, пытаясь ухватиться за что-нибудь, на что можно перевести тему разговора, — несу тебе твоего нового друга, вот, — наконец улыбаюсь я, положив медведя на край кровати. — Красивый… — задумчиво пробормотала Пелагея, погладив игрушку и притянув её к себе. — Нужно дать ему имя. Что? Серьёзно? Я думал, что обычай давать игрушкам, да и вообще всем неодушевлённым предметами имена, остался в далёком детстве. Но эта блондинка день за днём крушит всё мое стереотипное представление о мире. — Ой, ты не стой, присаживайся, — предложила Поля, пригласительно подвинувшись на кровати. Я с радостью согласился. — Знаешь, кого он мне напоминает? — продолжала девушка, внимательно рассматривая плюшевого друга. — Кого? — с нескрываемым интересом в голосе спросил я. Мне действительно было очень любопытно узнать, что же происходит в голове у этой блондинки? — Александра Борисовича. Такой же большой, светлый и тёплый! — Тогда, решено, называем медведя Градским? — переспросил я. — А мне кажется, лучше не Градским, а Александром Борисовичем, — не согласилась Поля. А мне уже было всё равно. Хоть Александр Борисович, хоть Артухуртукр Ирзаброгаевич, главное, что вид блондинки уже гораздо менее болезненный. — Как ты себя чувствуешь, Поль? — тихо спрашиваю я. — Гораздо лучше, чем утром. Спасибо тебе, Дим… Ведь моё самочувствие улучшилось лишь после твоей заботы и опеки. Как вы думаете, чем можно занять болеющую девушку да и самому немного отвыкнуть от бесконечных и сложных обыденных мыслях? — Что-то не так? — спрашивает Поля, замечая моё задумчивое выражение лица. — Дим, я ни в коем случае не хочу держать тебя здесь. Если хочешь уйти — уйди. — А если хочешь забыть — забудь? — усмехаюсь я, замечая сходство её фразы с известнейшей песней, — а если не хочу, Поль? Блондинка отводит взгляд, сделав вид, что очень заинтересовалась узором на постельном белье. На своём постельном белье. Провальный номер. — Я всего лишь задумался как нам можно провести остаток этого дня. Не надо сразу же мысленно дорисовывать десятерых детей, которые сидят дома и ждут не дождутся, когда же их нерадивый папаша вернётся от тёти Поли. — А они есть? — потерянно переспрашивает Пелагея. — Боже упаси! Я конечно хочу детей, но не десятерых. И вообще, желательно бы для начала найти свою единственную… Стоп, Билан, не многовато ли откровений? — А та брюнетка, с которой вы были вместе в супермаркете? Разве она не единственная? — Юлька то? — улыбаюсь я, замечая, что Пелагее не даёт покоя факт моего тесного общения с Волковой. — Нет, Полюш, Юля не единственная. — А ты любишь её? — задаёт очередной вопрос «в лоб» блондинка. — Всё сложно, — отмахиваюсь я, не желая вдаваться в подробности моих отношений. — А вообще, для скорейшего выздоровления, твоему организму просто необходимо хорошо питаться. Побудь пока здесь, а я пойду испытывать свои кулинарные навыки, хорошо? Блондинка лишь кивает, а я замечаю в её глазах какую-то грусть.***
Наконец закончив свои мучения на кухне, я возвращаюсь к подруге, из комнаты которой раздаётся слишком знакомая мелодия… Я знаю точно — невозможное возможно, Сойти с ума, влюбиться так неосторожно, Найти тебя, не отпускать ни днём ни ночью, Всё невозможное возможно — знаю точно!* Входя в комнату, краем глаза замечаю свой старый клип на каком-то из музыкальных каналов, а до ушей доносится голос девушки, тихонько подпевающей известной песне. — Не знал, Пелагея Сергеевна, что вы увлекаетесь подобным жанром музыки… — усмехаюсь я. — Что ты, это моя самая любимая песня, среди твоих, — глядя прямо в глаза заявляет Пелагея, а чуть позже отводит взгляд. Всё, Билан, кажется, это уже клиника. Сошёл с ума. Влюбился, так неосторожно. — Не надо, Поль. Мне как-то неловко от таких заявлений, — рассмеялся я, стараясь скрыть за смехом все свои душевные терзания. — Я не виновата, — сложив руки над головой «домиком», улыбается блондинка. — Просто, кто-то слишком хорошо поёт слишком хорошие песни. — Хватит обо мне, — обрываю её я. — Давай-ка пока поешь, а иначе никогда не пойдёшь на поправку. Пелагея согласно кивает, а я подхожу к полке, рассматривая стоящие на ней фотографии, — ой, Поль, а это ты с кем? — я указал на чёрно-белую фотографию, на которой девушка держала на руках какую-то маленькую девочку. Громкий смех стал для меня ответом на этот вопрос. — Ди-имка, вообще-то, это я и моя мама, года так двадцать три назад, — наконец сквозь смех выдавливает Ханова. — Надо же, как вы похожи! — потрясённо выдыхаю я. — А вообще, если интересно, можешь взять и посмотреть все альбомы с фотографиями с верхней полки.***
Ещё несколько часов мы с Полей рассматривали её фотографии. Эта удивительная девушка рассказывала мне всё: про своё детство, про родной Новосибирск, про школу и одноклассников, и даже про выступление перед президентом. Как бы не старалась Пелагея казаться здоровой и весёлой, от моего взгляда не укрылось, что с каждой минутой её лицо приобретало всё более болезненный вид. — Поль, ты как себя чувствуешь? — Всё нормально, — выдавила из себя улыбку девушка. Но я не поверил ей на слово. — Давай-ка лучше померим температуру? Что-то мне не нравится твой вид. — Да Билан, всё хорошо же, говорю тебе, — слегка повысила голос блондинка, — ты, кстати, уже можешь идти домой, а не тратить на меня своё время и силы. — Никуда я от тебя не уйду, — бурчу я, находя градусник. — Поля, да у тебя едва ли не тридцать девять! — возмущаюсь я, глядя на градусник, показывающий тридцать восемь и девять, — и ты ещё утверждаешь, что у тебя всё хорошо. Давай-ка выпьем таблетку и ляжем под плед. Пелагея, как ни странно, послушно выполняет все мои требования. — Посиди, пожалуйста со мной, — просит меня она, поудобнее устраиваясь на кровати, — а ещё лучше, полежи. И я с радостью выполняю эту просьбу, ложась рядом с девушкой. — С тобой рядом очень хорошо засыпать, — шепчет Поля, теснее прижимаясь ко мне. А я смотрю на неё, как завороженный, не в силах отвести взгляд. Ну почему она такая идеальная, а? Красивая, умная. Хрупкая с виду и ранимая в душе, но всё-таки имеющая невероятный внутренний стержень. Кажется, я вечность лежал, рассматривая её лицо, стараясь запомнить каждую клеточку, пока вдруг не услышал произнесённое сквозь сон: — Дим, поцелуй меня, пожалуйста… И, окончательно потеряв способность рационально мыслить и действовать, я накрываю её губы своими, прижимая всё тело девушки к себе, обнимая за хрупкую талию. И поцелуй не остаётся безответным. Её губы всё-таки приоткрываются, пропуская мой язык, а пальцы уже перебирают мои волосы. Вдруг её глаза распахиваются, и девушка в считанные секунды испуганно вырывается из моих рук. — Дима… — потерянно выдыхает она. И тут меня будто кипятком ошпарили. Конечно, Дима! Димой же звали её мужа, чувства к которому наверняка ещё не остыли. Она же обращалась сквозь сон к другому Дмитрию! — Дим… — со слезами на глазах начинает Пелагея. — Не надо, Поль, — обрываю её я на полуслове, — я всё понял. Прости, что принял это на свой счёт, не подумав, что в твоей жизни существуют Димы кроме меня. Если ты хочешь, я уйду, — я даже встал с кровати. — Нет, Дим, пожалуйста, — хватая меня за руку, сквозь слёзы просит Пелагея, — не уходи хотя бы сегодня? И я послушно возвращаюсь, аккуратно вытирая слёзы со щёк