***
Уже привычная Останкинская башня встретила меня тишиной и безлюдностью, да так, что я сразу понял — не опоздать я перестарался. Наверное, даже сам Юрий Виктортвич Аксюта, невероятный трудоголик, крайне ответственный человек, который только и беспокоится о своём шоу, ещё не явился на рабочее место. Абсолютно беспрепятственно добравшись до своей гримёрки я наконец додумался взглянуть на часы. Ну конечно, до съёмок ещё четыре часа. Чем же занять себя всё это время? И тут мой организм услужливо напомнил о хроническом недосыпе, развивающимся у меня в геометрической прогрессии. Надеясь хоть как-то побороть сонливость, я прилёг на диван и сразу же провалился в беспокойный сон. Снилась мне, откровенно говоря, полная чушь: Аксюта пересмотрел правила конкурса и теперь все наставники должны были носить дурацкие ярко-красные тюрбаны, на манер старинных турецких пашей. Я противился как только мог, прятался по гримёркам, но Юрий Викторович меня всё равно нашёл и силой водрузил на голову столь ненавистный головной убор. Я попытался его снять, но ничего не вышло. — Билан, проснись, спать нужно было дома ночью, — строго сказал мне тюрбан голосом продюсера музыкальных шоу первого канала. — Так Юрий Викторович, ночью Билан занимался более интересными делами, — ехидно ответил всё тот же тюрбан голосом Дмитрия Нагиева. Стоп, какой тюрбан, что за бред? С трудом я разомкнул глаза и увидел пред собой именно тех людей, чьи голоса слышал сквозь сон. — Проснулся, герой-любовник, — продолжал насмехаться Нагиев, — там тебя в общей гримёрке уже заждались. Я быстро вскочил с дивана, надеясь, что одежда моя всё ещё в презентабельном виде. — Извините, Юрий Викторович, — быстро проговорил я, чуть ли не бегом направляясь в другое помещение. — Здравствуйте, — неуверенно поздоровался я с Агутиным и Градским. К моему величайшему удивлению Хановой здесь не было. — А где Пелагея? — А я то думал, что вы вместе где-то находитесь, — в своей манере ответил мне Александр Борисович, переглянувшись с Леонидом. Постаравшись проигнорировать последние слова мэтра, я присел на своё место. — Извините за опоздание… — в дверной проём просунулась белокурая голова, та самая, которую я так ждал. — Ой, здравствуйте, а где Юрий Викторович? — Прямо за твоей спиной, — возник позади девушки Аксюта, — здравствуй, Поля, присаживайся. И впервые за всё время существования проекта, Пелагея спокойно села рядом со мной, без пререканий и недовольства, что не скрылось от глаз других наставников. — Ну что, очередной этап, правила которого вам уже давно известны. Единственное, что я могу потребовать от вас сейчас — максимальная искренность и открытость. Прошу вас, сделайте так, чтобы проект стало действительно интересно смотреть. Юрий Викторович, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты. Вслед за ним, не удостоив меня даже и взглядом, вышла и Пелагея. Стоп, что? Это Пелагея то отнеслась ко мне, как к пустому месту? Будто бы и не было тех недель моих невероятных, титанических усилий, с которыми я старался улучшить наши отношения. Не обратив внимание на недоумевающих Градского и Агутина, я пошёл следом за ней. — Что это сейчас было, Поль? — спросил я, заходя в её гримёрку. — О чём ты, Билан? — фыркнула блондинка, отвернувшись к окну. — О твоём поведении. Будто бы вчерашний день канул в Лету. — А что было вчера? — пряча какую-то странную улыбку в уголках губ, девушка повернулась к мне лицом. И я растерялся. Почувствовал себя полным идиотом. Вдруг я успел всё это себе нафантазировать? Вдруг мне приснились все те разговоры с Пелагеей? — Ди-имка! — вдруг резко рассмеялась Пелагея, — я так больше не могу, ты бы видел своё лицо… Я стоял оцепенев и лишь сильнее запутавшись в происходящем. — Да помню я всё, а как ты вчера ко мне заявился — так и подавно. Мне, знаешь ли, Александр Борисович, который медведь, забыть не позволяет. Облегчённо выдохнув, я, поддаваясь какому-то порыву, прижал блондинку к себе. — Дим, пусти, мне ещё гримироваться надо, — попросила девушка таким тоном, что сразу становилось ясно: никуда уходить она точно не хочет. — Не пущу, — прошептал я ей на ухо. Мои мысли настолько заполнила собой та, что сейчас находилась совсем рядом-рядом со мной, что я и не заметил, как открылась дверь. — Эх, молодёжь, стоят тут, обнимаются… — улыбнулся и подмигнул нам так и застывший в дверях Градский. Увидев постороннего человека на пороге гримёрки, Пелагея мигом выпорхнула из моих объятий. — Ой, да ладно вам, — махнул рукой Александр Борисович, — можете от меня не прятаться, я давно всё понял. И, будте уверены, никому ничего не расскажу, — мэтр подмигнул нам и ушёл восвояси. — Дим, мне и правда нужно готовиться к съёмкам, — виновато взглянула на меня Пелагея. — Всё, всё, понял, — выставив перед собой руки, я задом попятился к выходу, — если что, я в своей гримёрке и буду очень рад гостям, особенно таким, как ты.***
За всё прошедшее время Пелагея ко мне так и не пришла. Но я же прекрасно понимал, что она была занята, всё-таки, подготовка к съёмкам на первом канале… Поэтому я преспокойненько сел в своё кресло, ожидая свою (уже стопроцентно свою) принцессу. Но Пелагеи всё не было. Вот пришёл Леонид Агутин и присел на своё место. Получалась какая-то странная симметрия: боковые кресла заняты, а вот те, что в середине — нет. Александр Борисович не заставил себя долго ждать. Не прошло и пяти минут с прихода Агутина, как и мэтр тоже занял своё место. — Что Димка, совсем заскучал без своей красавицы? — улыбнулся он, глядя на меня. Но я не ответил, потому что мой взгляд в этот момент был прикован к появившейся внезапно Пелагее. Сейчас она была ещё более прекрасна, чем с утра. И всё-таки, нежно-розовый цвет ей к лицу! А привычные белокурые локоны сегодня собраны в причудливую причёску, что придаёт девушке особый шарм. На миг забыв все свои клятвенные обещания, данные ей, я уже было хотел подойти к ней, обнять крепко-крепко, взять её на руки и громко-громко кричать о любви к этой девушке. Но, встретившись с испуганным взглядом блондинки, я понял, что замечтался. Беззвучно прошептав ей: «всё нормально», я постарался придать себе самый равнодушный вид, на который был способен в данный момент. Пелагея прошла к своему креслу и, обворожительно улыбнувшись, наконец присела. Понимая, что если продолжать так пристально рассматривать блондинку, посторонние люди точно что-то заподозрят, я отвернулся к Кате Арну и завёл с ней какую-то пустую беседу. На сцену поднялся Дмитрий Нагиев, а это могло означать только одно: съёмки вот-вот начнутся. Бросив на Пелагею быстрый взгляд, я постарался сконцентрировать всё внимание на сцене. Слегка задумавшись, совсем не замечаю, что на сцене уже две мои участницы. И сейчас поёт Маргарита Позоян. Действительно, удивительная девушка. Тонкая, аккуратная, выполняющая всё безукоризненно. Ты счастья луч в моей судьбе С тобою я сильней И всё нежнее мысли о тебе С каждым днем ты всё нужней* Невольно поворачиваюсь в сторону блондинки. Интересно, поймёт ли она, что эту песню я выбирал для неё? На острове любви Нас двое я и ты Я знаю милый* Вот теперь уже и Пелагея смотрит на меня, едва слышно подпевая участнице. И в тысячный раз сталкиваясь с её серо-зелёными глазами, я понимаю, что за этот влюблённый взгляд я бы душу продал. Тем временем Маргарита допевает песню и на сцене вновь появляется ведущий, а это значит, совсем-совсем скоро мне снова выбирать талант среди талантов. Как сквозь слой ваты я слушаю мнения старших наставников. Моё внутреннее волнение просто затмило весь спектр чувств. Но тут очередь высказаться доходит до моей любимой блондинки. — Марго, я за тебя! — улыбается она, ни сказав больше не слова. — Картина Репина «Приплыли», — говорит Дмитрий Нагиев, а я понимаю, что всё, от выбора не отвертеться. Тяжело вздохнув, я снова перевёл взгляд на Пелагею, в поисках какой-то моральной поддержки. Девушка лишь всем своим видом показала мне; «всё, что я думаю, я уже сказала». — В проекте остаётся… Маргарита Позоян, — с трудом могу выговорить я. Краем глаза мне всё-таки удалось уловить улыбку блондинки. — Спасибо, — прошептал я ей одними губами, на что она лишь отмахнулась. Следующий дуэт был как раз таки команды Пелагеи. Как бы не старался я не смотреть на неё, всё равно, краем глаза, но заметил, как напряглась блондинка, увидев на сцене своих подопечных. Тем более, здесь выступала Эльмира Каллимулина, а я давно приметил какое-то более трепетное отношение Пелагеи к ней. Она была, наверное, таким же незаменимым человеком в команде, как у меня Маргарита Позоян. Девушка начинает петь. Хабанера из оперы «Кармен»? Странный выбор песни. — «Меня не любишь ты, так бойся же любви моей!» — дерзко сообщает мне со сцены Каллимулина, глядя прямо мне в глаза. Несомненно, это проделки Пелагеи. Ну конечно. Сама Ханова сидела, отвернувшись от меня, и старательно рассматривала свою юбку. Так и не взглянув на меня, Пелагея говорит, что дальше проходит Эльмира. Ну, кто бы сомневался! А высшие силы сегодня благосклонны ко мне. Ровно тогда, как у меня появились вопросы, требующие незамедлительные ответы, был объявлен перерыв. И уже практически по традиции, Пелагея первая старается уйти со съёмочной площадки. Но сегодня я не дам ей уйти. Поэтому наплевав на Александра Борисовича Градского, Леонида Агутина и сотни зрителей, я отправляюсь следом. — Поль, Поля! Подожди… Но блондинка делает вид, что не слышит меня. — Пелагея Сергеевна, да остановись ты уже! — я наконец догоняю её, хватая за руку. — Что это сейчас было, эти песни, этот взгляд? — Дим… — потерянно выдыхает девушка, опустив взгляд, — я давно-давно придумала этот номер. Сразу же после нашей вечеринки у Добряковой. Я тогда не мечтала даже, что всё так сложится. А вчера… Один день оставался, я же не могла изменить всё то, что мы с Эльвирой так долго репетировали. — А убежала то от меня зачем? — Испугалась твоей реакции на такую самодеятельность, — слегка съёжившись ответила девушка. — Эх, Поля-Полюшка… — я прижал её к себе, — неужели я внушаю такой страх? Ответить Пелагее не дали. — Ого, Дмитрий Николаевич, новую жертву себе нашли? — послышался где-то позади голос Нагиева. — Иди куда шёл, — отмахнулся я, не желая сейчас говорить с этим человеком. Бросив на нас какой-то слишком многозначительный взгляд, Нагиев прошёл дальше по коридору. — Давай лучше зайдём в мою гримёрку, а то ещё кому-нибудь попадёмся, — предложила Пелагея, и я без промедлений согласился с ней. — Хреновые из нас конспираторы, Дим, — тихо выдохнула она, закрыв дверь и облокотившись на неё. Только второй день так называемых отношений, а уже оказались замеченными аж двумя людьми. — Поль, на счёт Нагиева не переживай, это его привычное состояние — язвить и ехидничать. А что касается Градского… так он позволял себе отпускать шуточки на счёт нашей пары ещё с тех времён, когда ты, увидев меня, начинала расточать всюду свой яд. — Ну спасибо, Дима, — поджав губы, кивнула блондинка, — яд я, значит, расточаю… — Поль, так… — начал было я, но Пелагея взглянула на меня таким взглядом, что странно, что после него я не превратился в кучку пепла. — Ха-но-ва, — по слогам произнёс я её фамилию, поймав девушку за руку и притянув к себе. — Какой бы ты не была, сколько бы яда не расточала, что бы не говорила, ты нужна мне любой. Любой, понимаешь? Потому что я тебя люб-лю. Блондинка расплылась в счастливой улыбке, но быстро собралась. — Так, нам пора возвращаться на площадку и лучше, со временным интервалом. Ведь заявись мы сейчас вместе, все точно что-то заподозрят. И мне оставалось лишь согласиться с девушкой и первым уйти из её гримёрки.***
Номера проходили мимо меня бесконечной вереницей. Всё уже сливалось воедино, в голове не укладывались все участники, их имена и фамилии. Да и вообще, устал я сидеть в этом кресле. Но вот, на сцене снова команда Пелагеи: Мария Гойя и Ачи Пурцеладзе. Начинает «музыкальную битву» мужчина. Да как начинает! Он же просто поднимает весь зал на уши, заставляя пуститься в пляс. За ним эстафету подхватывает девушка. Не менее голосистая и талантливая. Бедная Пелагея, как она будет выбирать среди этих разных, но безумно талантливых людей? Приходит моя очередь говорить что-то об этом дуэте, высказать свои предположения. — Поль, ты можешь разрешить мне не выбирать? — неожиданно даже для самого себя, вдруг говорю я. — Пожалуйста! — улыбнулась мне блондинка, — мне бы кто разрешил, а я тут всем разрешаю. И пока камеры направлены на Александра Борисовича, быстро встаю со своего места, подходя к блондинке и легонько чмокнув её в щёку, чисто «по дружески».***
— Я так хочу прогуляться по вечерней Москве… Не составите ли вы, девушка, мне компанию в этом деле? — зашёл я в гримёрку Пелагеи. — Дим, наверное, это вызовет много подозрений… — Ну как хочешь, — как можно равнодушнее бросил я, — завтра у меня снова начнутся гастроли, пять городов подряд… Я думал, что ты будешь не против попрощаться со мной таким образом, но, как хочешь… Я развернулся, уже почти выйдя в коридор, как вдруг… — Дим, а знаешь, чёрт бы с ними. Один раз можно и погулять. А я предполагал, что будет именно так! Поэтому, улыбнувшись, я снова вернулся к девушке. — Одевайся теплее, на улице холодно, — попросил её я. Блондинка собралась довольно быстро. — Куда пойдём? — Куда только пожелаешь. Выйдя из Останкино, мы увидели… снег. Большие, белые хлопья, медленно кружась в воздухе, ложились на землю. — Димка, прелесть то какая! — воскликнула Пелагея, запрокинув голову, подставляя снежинкам своё лицо. — Давно я ждала такой погоды! — девушка, раскинув руки, покрутилась вокруг своей оси. — Ты как ребёночек, Поль, — улыбнулся я, наблюдая за её действиями. — Ну, извини, какая есть, — невинно пожала плечами девушка. Походив, ещё минут тридцать, Пелагея вдруг выдала: — Дим, я замёрзла. Может, отвезёшь меня домой? — Подожди, а разве ты не на машине? — Нет, я же подумала, что ты сможешь вечером подкинуть меня, поэтому приехала на такси. И мне ничего не оставалось, как выполнить просьбу этой девушки. — Спасибо, Дим… — прошептала она, когда мы уже были у её подъезда, а затем подалась вперёд, врезаясь своими губами в мои, целуя совсем не нежно. В этот поцелуй, она, кажется вложила всё желание не отпускать меня. — Пообещай мне, что будешь писать и звонить каждый день, и оповестишь меня, как только вернёшься в Москву, — тяжело дыша и легонько поглаживая меня по скуле попросила она. — Обязательно, — выдохнул я, снова затягивая её в поцелуй. Нежно проводя языком по её поддатливым губам. — Пока… — грустно и тихо сказала она, когда мы наконец оторвались друг от друга. — Я буду ждать тебя… Пелагея вышла из машины и скрылась в своём подъезде, а я поймал себя на мысли, что впервые за всю жизнь мои гастроли начинаются с такого моего нежелания покидать Москву.