Снежная королева.

Под внимательным взглядом женщины даже мне стало как-то некомфортно. И я тысячу раз успел поблагодарить всех существующих и несуществующих богов, за то, что Пелагея — девочка смышлёная и догадалась надеть свитер с высоким горлом. Иначе этот пронзительный и непонятный мне, а может и Поле тоже, взгляд Светланы Геннадьевны просканировал бы каждую не до конца зажившую отметину. Гнетущее молчание продолжалось, достигая своего апогея.  — Ну, вы молчать ко мне приехали? — приподняла брови Ханова-старшая.  — Мам, нет… — неуверенно начала Пелагея, бросая на меня тревожный взгляд. — Просто…  — Светлана Геннадьевна, прошу понять правильно… — попытался поддержать я возлюбленную. — Поля немного волнуется… Женщина как-то уж слишком странно хмыкнула, переводя свой взгляд со своей дочери на меня. Её выражение лица было мне знакомо. Обычно оно появляется на лице её дочери, когда та хочет отпустить какой-нибудь едкий комментарий и едва сдерживает себя.  — Мам, — снова перехватывает эту словесную эстафету, бросив на меня предостерегающий взгляд, Пелагея. — Я хочу честно признаться, что не была с тобой совсем откровенна, во время нашего последнего разговора…  — Да что ж вы как дети малые, ей-богу! — не выдержав, всплёскивает руками Ханова-старшая, — ну вместе вы и вместе, что ж теперь? Вы взрослые люди, вправе сами решать, где и с кем быть. Не стану же я вас по разным углам рассаживать и видеться запрещать. Сказать, что моя возлюбленная оторопела — ничего не сказать.  — То есть…  — Поля, Дима, вы хоть и оба артисты, но скрывать самих себя ни капли не умеете, — добродушно улыбнулась женщина. — Я ещё тогда, Дима, встретив тебя в гримёрке дочери, сидящего рядом с ней и рассказывающего что-то для её успокоения, сразу поняла, что простой дружбой это не кончится. Пелагея опустила глаза, а я протянул руку через стол и накрыл её ладонь своею, ободряюще улыбнувшись.  — А уж лица то какие были, будто не ко мне в гости заявились, а на казнь смертную как минимум, — продолжала Светлана Геннадьевна.  — Мам, может хватит? — тихо попросила девушка.  — Хватит — не хватит… Мне просто интересно стало, когда это ты, моя единственная доченька, стала собственную мать зверем считать? — беззлобно покачала головой женщина. — Ты уж, Дим, извини, но я у тебя на пару минут Полю заберу, нам поговорить надо, — подмигнула мне Светлана Геннадьевна и ушла с кухни. Пелагея вздохнула и направилась за ней. А чем привык занимать себя скучающий Дима Билан? Конечно же рассматриванием интерьера. Кухня в квартире Светланы Геннадьевны была немного проще, чем в квартире её дочери, но от этого не казалась менее уютной. На каждый кубический сантиметр находящегося здесь воздуха приходилось огромное количество какого-то тепла, материнской поддержки и доброты. То, что ещё каких-то десять минут назад мы сидели здесь в жутком напряжении казалось невероятным. Ну какие стрессы в таком помещении, где каждая мелочь дышит добродушием? На секунду я даже ощутил острый укол в области груди — всё это напомнило мне о моей семье, о маме, папе и младшей сестре, которых я не видел уже почти полгода.  — Заскучал? — весело спросила вдруг вернувшаяся на кухню невероятно сияющая Пелагея.  — Да нет, — отозвался я, выныривая из бездонного омута собственных мыслей.  — Ну вот, даже не скучал без меня! — притворно обиделась блондинка, не скрывая широкой улыбки. Мы сидели на той кухне втроём, наверное ещё часа три, никак не меньше. Обсуждали этапы голоса и репетиции, да и просто жизненные моменты. И было настолько легко и светло на душе, что не верилось, что можно было бояться слов этой добродушной женщины, гордо носящей звание «мама». «У моих детей будут самые замечательные бабушки на свете» — вдруг чётко пронеслось у меня в голове и я лишь широко улыбнулся таким мыслям. С каждым днём я всё чаще вижу Пелагею в роли матери моих, нет, наших детей. И это желание не кажется странным, а вполне само собой разумеющимся. На прощание две родных души — мать и дочь, крепко обнялись, пообещав звонить друг-другу и больше ничего не скрывать. Глядя на них я невольно представил Пелагею уже с нашей дочерью. Слишком много таких мыслей на сегодня, не находите? И с каких это пор я стал таким сентиментальным?  — Ну, Димка, береги мою дочь, — шутливо погрозила мне женщина, — узнаю, что Польку мою обижаешь, мало не покажется!  — Не волнуйтесь, мадам, — склонился я в своеобразном реверансе, поддерживая игру, — ваша дочь будет в целости и сохранности. Ещё раз попрощавшись, мы покинули квартиру Хановой-старшей.  — И так легко сразу, и петь хочется, и танцевать! — улыбнулась Пелагея входя в лифт. — Если бы можно было, я наверное взлетела бы от радости сейчас.  — А кто трясся как холодец на блюдечке несколько часов назад? Кто ходил с лицом, будто вымазанном белой краской, кто едва ли не в обморок падал, Поля? Я же говорил, что всё будет хорошо.  — Вот только не надо этих самодовольных фраз, отмахнулась Пелагея, — сам-то не намного лучше был. Вот уж тут действительно, она более чем права.  — А знаешь, что мама сказала мне о тебе? — спросила Пелагея, когда я сел за руль.  — Понятия не имею. Что-то вроде «будь осторожна, это же Билан»?.  — Да ну тебя! Она сказала, что ты неплохой кандидат на роль её зятя. И хотел бы я что-нибудь съязвить на эту тему, да не смог. Слова просто свернулись в большой, липкий комок и застряли в горле. Эта женщина, трепетно оберегающая свою дочь, видит во мне мужчину, которому можно доверить её судьбу. Представляете?  — Куда тебя? Домой? — на всякий случай спросил я.  — Нет, — отозвалась Пелагея, максимально приблизившись ко мне, насколько позволял это пристёгнутый ремень безопасности. — Некоторые мои вещи так и остались у тебя, — выдохнула она мне прямо в ухо, с невинной улыбкой возвращаясь на своё место. И, зная все её уловки, это не просто желание не расставаться с вещами; за этим кроется куда большее желание подольше не покидать мой дом.  — Хорошо, — невозмутимо кивнул я, хоть последняя её выходка меня и взбудоражила не на шутку.

***

 — Уже как дом родной, — выдохнула в моей прихожей девушка, стаскивая с ног обувь и расстёгивая куртку.  — Почему "как"? — отозвался я, реагируя на неприятное словечко, резанувшее по ушам, — Поля, двери моего дома всегда открыты для тебя. В любое время дня и ночи, как только ты этого захочешь, я всегда буду рад тебе.  — Чего это я там могу захотеть? — подошла ко мне вплотную девушка, вопросительно подняв брови.  — Ко мне прийти, — заторможенно ответил я, не отводя глаз от приоткрытых пухлых губ и вздымающейся от почему-то учащённого дыхания груди.  — Только прийти? — всё так же ехидно спросила девушка, быстро облизав пересохшие губы. И сегодня первым не выдержал я. Рывком притянув её к себе (хотя притягивать то и не нужно было), я врезался в её пухлые, манящие губы, не встречая ни малейшего сопротивления.  — Я соскучилась по такому Билану, — шепнула Пелагея, взглянув на меня дурманящим взглядом и снова припадая к моим губам. — Ишь ты, официально как, к моей матушке и в рубашке… Девушка провела руками по моим плечам, груди, торсу. Жар её ладоней чувствовался даже через плотную ткань. Разместив свои руки на её тонкой талии, я двинулся вглубь дома. Не в прихожей же, в конце концов… Девушка тоже зря время не теряла. Подрагивающими, непослушными пальцами она пыталась расстегнуть пуговки моей рубашки. Получалось у неё, честно говоря, плохо и когда мы добрались до лестницы, побеждено было всего две. Прижав девушку к стене, я нетерпеливо стянул с неё такой ненужный сейчас свитер, швырнув его куда-то. И сейчас меня абсолютно не волновало, что потом блондинка будет метаться по дому, в поисках вещицы, проклиная меня всеми возможными и невозможными словами. Подхватив девушку под ягодицы и вынуждая её прижаться ко мне всем телом, я направился вверх по лестнице. А блондинка всё ещё продолжала вести неравный бой с моей рубашкой и знаете, она его выиграла. У самой двери в спальню неподатливая вещица моего гардероба полетела в неизвестность, да так, что я не был уверен, что найду её завтра на этом этаже.  — Один/один, — прошептала Пелагея, совершенно непонятно на что намекая, и припала губами к моей шее. С трудом сохраняя здравомыслие, балансируя на грани полного сознания и полного безумия, я не без труда стянул с возлюбленной джинсы.  — Что ж это такое? — прижимаясь к моему паху и сполна чувствуя моё желание, девушка пыталась расстегнуть мой ремень, нарочно задевая возбуждённую плоть сквозь ткань брюк. Слегка прикусив нежную кожу где-то чуть выше её ключицы, я накрыл руки девушки своими, помогая ей избавить меня от ещё одного предмета гардероба. Победно улыбнувшись, девушка изловчилась повалить меня на кровать, усаживаясь сверху. Слегка поёрзывая на моём члене, девушка выводила своими коготками какие-то узоры на моём торсе. И кто бы мог знать, что в милой эмоциональной Пелагее, казавшейся на экране сущим ангелом, жила такая вот дерзкая чертовщинка? Воспользовавшись её замешательством, я рывком перевернул ситуацию, уложив Пелагею на кровать и расстёгивая её бюстгальтер.  — Билан! — тихо вскрикнула девушка, когда мои губы коснулись её груди, — Дима-а, — уже в полный голос простонала она. Проникнув под резинку моих боксеров, блондинка подрагивающей ладонью сжала мой возбужденный орган, что сорвало стон и с моих губ. Ме-едленные движения по всей длине, а в глазах возлюбленной всё те же чёртики.  — Вот ты как, значит, — срываюсь на рык я, поцелуями переходя на её плоский животик и ниже, лишь слегка замешкавшись у кромки трусиков, стягивая их. Девушка замерла, а затем громко вскрикнула, когда я губами коснулся её мокрой промежности.  — Билан, да прекрати ты издеваться! — взвизгнула девушка, лишь сильнее разводя ноги и обеими руками прижимая мою голову.  — Что мне сделать? — улыбнулся я, отрываясь от девушки, — чего ты хочешь?  — Я. Хочу. Тебя, — сбивчиво и отчаянно прошептала девушка, максимально прижимаясь к моему паху. Если быть честным, я уже и сам разрывался на миллиарды кусочков от желания. Как можно быстрее избавившись от боксеров, я рывком вошёл в её разгорячённое, жаждущее меня, податливое тело.

***

Новый день ознаменовался для нас обоих новыми делами. Чудесные выходные, проведённые вместе, закончились и наступили самые настоящие рабочие будни. От этого выбираться из постели совсем не хотелось. Тёплое одеяло казалось надёжным укрытием от всех рабочих трудностей. Я откровенно наслаждался последними минутами рядом с любимой. Ведь дальше работа разбросает нас по разным концам Москвы, не дав возможности увидеться. Хотя, почему? Завтра съёмки профайлов Голоса, в пятницу — первый прямой эфир.  — Полюшка, — нежно чмокнул я её в кончик носа, — просыпайся, родная, нас ждут великие дела!  — Пускай ещё подождут, — недовольно пробурчала Пелагея, уткнувшись носом мне в грудь.  — По-ли-на, — по слогам, вдруг вспомнив реакцию блондинки на это имя, громко произнёс я. — У тебя сегодня куча дел.  — Вот пускай Полина их и делает, — пробурчала Пелагея, создав из одеяла какое-то подобие кокона.  — Поль, я бы и сам с радостью никуда не пошёл, но увы…  — Да всё, всё, — отмахнулась девушка, выбираясь из своего убежища. — С такими трудоголиками как ты, Дим, спорить бесполезно. Теперь вот давай, ищи мою одежду, — накидывая свой халат проворчала она, подходя к зеркалу. — Блять, Дима, — хныкнула она, критически осматривая своё тело, пальцами касаясь уже почти заживших и свежих засосов, — скоро съёмки, как я теперь это всё спрячу?  — Да ладно, Поль, гримёры всё спрячут, мне… — вдруг запнулся я, прикусив язык. Да, «мне всегда это помогало». Но, по-моему, вспоминать свои прошлые похождения, о которых самому хотелось поскорее забыть, при Поле не стоит. К счастью моя неудачная реплика пролетела мимо ушей недовольной Поли.  — Ну, Дим, найди мой свитер, пожалуйста, — прохныкала блондинка, не отходя от зеркала. И пусть Поля была крайне непредсказуемой особой, я ясно понял, что не выполни я сейчас свою просьбу, маленькой ссоры не избежать.

***

Благодаря тому, что я сегодня решил засунуть свои желания и амбиции куда подальше, я чудом не поссорился с невыспавшейся Пелагеей. Девушка даже вполне дружелюбно поцеловала меня в щёчку на прощание и пожелала удачи. В студии я встретил ту, видеться с которой сегодня не входило в мои планы. Нет-нет, сейчас вот не нужно всех этих догадок в стиле мелодрам, что крутят по одному из центральных каналов. Это была не Юля, не Лена, не Ляля, ни какая-нибудь ещё девушка из моего прошлого, коих было немало. Предо мной была Рудковская собственной персоной. Её живот ещё сильнее округлился со времён нашей последней встречи, от чего девушка напоминала колобка на ножках. Но зная её взрывной характер, лучше не упоминать при ней такое сравнение.  — Привет, Ян, — сдержанно поздоровался я, оставив не высказанным рвущийся вопрос «что ты здесь делаешь».  — Привет-привет, — хмыкнула Яна. — Как отдохнул? Хотя, что-то подсказывает мне, что отлично.  — В ясновидящие подалась? — съязвил я, совсем забывая, что рядом с Рудковской этого лучше не делать.  — Да нет… — загадочно улыбнулась блондинка, — не обращай внимания. Как у тебя дела с той «необыкновенной» девушкой?  — Всё хорошо, — удивился я.  — Выходные то вместе провели? — ехидно улыбалась продюсер, указывая на мою шею, — её рук и губ дело? Или ты уже другую «необыкновенную» себе нашёл? Не понимая, о чём говорит Яна, я подошёл к ближайшему зеркалу. Ох, чёрт! Выполняя прихоти Пелагеи, я даже на себя в зеркало как следует не взглянул, а ведь она тоже оказалась не невинной овечкой — на моей шее красовались пара красных пятен.  — Яна, что ты такое несёшь, а? Неужели ты настолько во мне разочаровалась?! Вот знаешь, ни разу не обидно и даже смешно читать, или слышать о себе подобного рода вещи от незнакомых людей. Но когда такие разговоры начинает близкий человек, подруга, соратник, продюсер и практически третья мать, становится очень неприятно, правда. Неужели ты думаешь, что я способен на такую низость.  — А ты и впрямь изменился, — задумчиво прошептала Яна, — при чём в лучшую сторону. И хотя я уже не первый раз слышу эту фразу от своих знакомых, звучала она крайне странно, ведь сам я никаких метаморфоз не заметил. В голове вдруг всплыло моё старое, ещё сентябрьское обещание самому себе измениться, доказать Пелагее, что я не то, чем представляет меня большая часть прессы. Выходит, получилось?  — Дим, а если всё что ты сейчас сказал, правда, если ты считаешь меня близким человеком и третьей матерью, быть может, расскажешь, кто эта дама, перевернувшая сознание знакомого мне ранее Билана?  — Ян, только не заводи старую шарманку, а? — поморщился я.  — Так, погоди, — девушка лихорадочно соображала о чём-то, — когда ты мне рассказывал историю знакомства, ты сказал, что она замужем.  — Ох, Рудковская, у тебя что ни мысль, то безумие. Она развелась ещё задолго до встречи со мной. Я сегодня вообще работать то буду? Я вроде бы сюда приехал, чтоб новый трек записать.  — Подожди секунду, ещё один вопрос, — попросила Яна, — на днях глянула я одну программку по телевидению… Скажи, Дим, а какие у вас отношения с твоей коллегой?  — С какой коллегой? — я всем сердцем надеялся, что вопрос прозвучал искренне, так как в голове всплывал образ моей зеленоглазой блондинки. Нет, ну, а какую ещё программку могла увидеть Яна?  — Ну по красному креслу, Пелагея она, если не ошибаюсь. «Лучше б ошибалась», — пронеслось в голове у меня.  — Ну и что ты там усмотрела?  — Дима, нужно быть совсем слепой, чтобы не увидеть этого. Она на тебя всегда такими глазищами смотрит… Там в одном глазу у любви больше, чем у некоторых во всей жизни. А все эти ваши шуточки на двоих… Слу-ушай, уж не она ли наша таинственная незнакомка? — радостно выпалила продюсер, зачем-то достав из сумочки телефон, — сейчас посмотрим… Блять, Яна, тебе бы в прокуратуре работать и дела расследовать, такой талант ведь пропадает!  — Так, Пелагея в браке с Дмитрием Ефимовичем с 2010 года, а в 2012 брак расторгнут! — прочитав какую-то статью в интернете, едва ли не подпрыгнула на месте Рудковская. И я уверен, она бы сделала это, если бы не мешающий живот. — Ну всё, всё совпадает!  — Ян, активная мозговая деятельность на поздних сроках беременности не приветствуется, — ляпнул я, не совсем понимая, что несу, — ребёнок будет склонен выдумывать то, чего нет. Девушка звонко расхохоталась.  — Просто быть не может, чтобы всё настолько совпало, — наконец заключила она, — признавайся, Дим, тебе некуда деться.  — Ян, иди домой, отдохни…  — Билан, я на последнем месяце беременности, а не при смерти. Сложно что ли просто сказать да или нет? — вспылила продюсер, — ну и оставайся здесь один. Я жалею, что взялась когда-то за тебя. Резко развернувшись, девушка направилась к выходу. А в моей голове вдруг возникла грустная Пелагея, как бы говорившая: «я не хочу, чтобы вы с Яной ссорились, расскажи ей, она наверняка всё поймёт». Вдруг лицо вымышленной Пелагеи перекосила ярость, а в ушах зазвучал её раздражённый голос: «как ты мог, Билан? Я тебя по-человечески просила молчать, а ты просто чёртов эгоист, наплевал с высокой колокольни на мои просьбы и чувства».  — Ян, извини, она попросила меня не открывать наши отношения, — крикнул я вслед Рудковской.  — Так всё-таки Пелагея? — обернувшись улыбнулась она.  — Думай как хочешь, — я неопределённо пожал плечами. — Но официального подтверждения из моих уст ты не получишь.  — Как и опровержения. Я ведь не только из-за любопытства пришла, послушать тебя хочется, по звучанию новых мелодий соскучилась.  — Так кто запрещает?  — Ой, он кажется толкается, — улыбнулась Яна, погладив свой животик. — Нравится, маленький, как твой крёстный поёт, да? И снова. Да жизнь просто издевается надо мной. Глядя на Яну я снова ощутил острое желание поскорее взять на руки уже своего ребёнка.  — Ян, а ты не думала, как назвать? — почему-то спросил я.  — Сашей, наверное, — пожала плечами Рудковская. — В честь моего отца.