Как по вашему, два дня — это много, или ничтожно мало? Был в моей жизни период, когда два дня приравнивались к двум секундам и порой я очень сожалел о упущенном времени, которое уже никак не вернуть. Но были и дни, когда секунды тянулись как резиновые, никак не желая приближать меня к какой-то цели.
И с чего бы мне сейчас задаваться таким вопросом? Да потому что я запутался. Да, сам не понимаю, каково это — два дня. С одной стороны, со стороны моей любимой работы, время летело. И пусть я всё-таки многое успевал, всё равно, казалось, что не будь время так быстротечно, я сделал бы гораздо больше. Да, загружая себя работой, я не замечал, как бегут часы. Тогда в чём проблема? — подумают люди, снова осудив меня и приняв за не совсем нормального. А дело в том, что стоило мне вспомнить о Пелагее, казалось, что не виделись мы с ней уже несколько месяцев, хотя на самом деле, всего-то эти злосчастные два дня.
Да, быть может, мне просто нечем заняться, стоя в огромной пробке по пути в ставшее чуть ли не родным Останкино, вот и придумываю пищу для размышлений.
День был хмурый и ветреный, но ни погода, ни те самые московские пробки не могли омрачить моё настроение. Слишком легко было на душе. Хотя, где-то в глубине её, по мере приближения к пункту назначения, завелась такая ма-аленькая, но до жути противная кошечка, напоминающая, что особо радоваться то нечему — на очередном этапе Голоса снова придётся попрощаться с кем-то из команды.
И даже вопреки всем обстоятельствам, сегодня я не опоздал. Стремительно ворвавшись в здание я уверенным быстрым шагом направился в свою гримёрку. Сбросив наконец верхнюю одежду, я мельком глянул на часы. До съёмок оставалось ещё много времени. Поколебавшись минуты две, складывая что к чему, я всё-таки решил заглянуть в соседнюю гримёрку. Да-да, в ту самую, на двери которой красуется табличка «Пелагея».
Моя самая любимая блондинка сидела перед большим зеркалом, в окружении гримёров. Меня она, конечно же не заметила, да и я мешать не стал, а направился в кабинет Аксюты.
— Ага, Дима, здравствуй, — оторвавшись от каких-то бумаг, кивнул продюсер развлекательных шоу Первого канала.
— Здравствуйте, Юрий Викторович, — я несмело шагнул вперёд, прикрывая за собой дверь. Как провинившийся школьник перед грозным директором.
— А мне сегодня вам и сказать нечего, — улыбнулся Аксюта, — последний выпуск прошёл на «ура», рейтинги выше крыш, продолжайте в том же духе.
Радуясь тому, что на сегодня долгих нотаций на тему «это уникальный проект, аналогов которому ещё не было в России, не давайте затоптать его в грязь, превратить в дешёвенькое шоу, каких нынче на ТВ пруд пруди…» удалось избежать, я вернулся в свою гримёрку.
Ну вот и где, спрашивается, все? Ладно Пелагея, у неё макияж, причёска и прочие дамские штучки, но Александр Борисович, Леонид? Отрепетировали ли они со своей командой номера? Впрочем, долго думать я над этим не стал, а направился на съёмочную площадку, где как оказалось, меня уже ждали Маргарита, Юля и Оля. На лицах девушек отражался вселенского масштаба ужас.
— Волнуетесь? — понимающе спросил я, так как сам ощущал что-то подобное. Да-да, я, дважды выступавший пред всей Европой опасался простого прямого эфира в своей стране. Одно дело — просто спеть одну песню и уйти со сцены дожидаться результатов. Совсем другое же — сидеть в этом красном кресле на всеобщем обозрении, обсуждать другие номера, которые, как мне часто казалось, намного сильнее моих, а самое главное — вершить судьбы участниц.
Девочки лишь покивали головами в ответ на мой вопрос.
Как выяснилось, всё-таки долгое стояние в пробках дало о себе знать и моя команда осталась единственной ещё ни разу не репетировавшей, поэтому, сказав девушкам несколько успокаивающих слов, мы принялись наверстывать упущенное.
И когда всё это наконец закончилось, я подумал, что мне тоже есть чем заняться, свой внешний вид в порядок привести, например.
Наконец мои волосы были уложены в странную, но полюбившуюся мне причёску (к слову, мама, которая не пропускала ни одного моего выступления в любом ТВ-шоу порой посмеиваясь говорила мне: «Витя, что с твоими волосами? В мою молодость такую причёску называли „я упала с сеновала, тормозила головой“. Тебе постричься не мешало бы»), я выполз в коридор, надеясь, что Пелагея тоже освободилась.
— Тук-тук, — легонько постучал пальцами по дверному косяку я, уже второй раз за сегодня заглядывая в это помещение. Сейчас Ханова и впрямь была одна, сидела на диванчике и читала какую-то книгу.
— Приве-ет, — тепло улыбнулась она мне, оторвавшись от своего увлекательного занятия и раскинув руки в разные стороны, как бы показывая, что хочет обнять меня.
И, на всякий случай оглянувшись, я проскользнул в комнату, прикрывая за собой дверь. Через секунду мои руки сомкнулись на талии возлюбленной.
— Ты даже не представляешь, как я скучал, — прошептал я, вдыхая аромат её волос. Сегодня они пахли только лаком для укладки и каким-то парфюмом.
— Вполне представляю, — в тон мне прошептала блондинка, завлекая меня в поцелуй, своими изящными пальчиками перебирая волосы на моём затылке.
— Полька, — рассмеялся я, отстранившись от неё, — а ну прекрати портить мою причёску. Знаешь, сколько лака для волос на неё ушло?
И, подхватывая мою волну, блондинка весело расхохоталась.
— Чего ты ржёшь то? — притворно обиделся я. — ну всё, держись!
Нахмурившись настолько, насколько мне позволял слишком весёлый настрой, я двинулся прямиком на девушку. А она хоть бы с места сдвинулась. Всё так и стояла, сверля меня своими изумрудными глазами, лишь едва слышно охнула, когда снова оказалась в моих объятьях, а через секунду почувствовала мои губы на своих. Пользуясь её замешканностью, я властно проникнул своим языком в её рот, ощущая невероятную отдачу. Руками она снова перебирала мои волосы, но было уже наплевать. Подумаешь, позову гримёров и они всё поправят. А не поправят, тоже ничего. Может, лохматый Билан привлечёт к проекту ещё больше зрителей?
Тем временем, чертовщинка, которую моя девочка так тщательно скрывала, снова вырвалась наружу. На секунду прервав поцелуй, Пелагея судорожно вздохнула, а затем коварно улыбнулась, снова захватывая мои губы в свой плен. Своими руками она уже проникла под мою футболку, поглаживая торс и слегка царапая ноготками.
— Поль, ты что творишь? — нашёл в себе силы спросить я. — Понимаешь, совсем скоро прямой эфир. Ты хочешь его к чертям сорвать?
— Плевать мне на все эти эфиры, — прошептала Пелагея.
И неизвестно, к чему бы это нас привело, если бы не:
— Пелагея, ну сколько можно прихорашиваться, Аксюта там рвёт и мечет. Дольше тебя только Билан причёсывается! Ого…
Нагиев, а это был именно он, так и застыл на пороге, выронив из рук микрофон, который стукнулся об пол с характерным звуком.
Пелагея мгновенно выпорхнула из моих рук, с ног до головы заливаясь краской. Да и мне стало как-то неловко.
— Ну вы это… — подал наконец голос Дмитрий, — на свадьбу меня пригласите, если вас сейчас Аксюта не убьёт.
И телеведущий, ещё раз окинув нас ошалевшим взглядом, ушёл. Вслед за ним вышла из гримёрки, не сказав ни слова.
— Поль, — догоняю я её уже в коридоре, взяв за руку. — Только давай не будем ссориться из-за таких пустяков?
— Пустяков? Ах, так?! А ничего, что Нагиев обязательно отпустит парочку шуток насчёт нас? А ничего, что мы в прямом эфире и попросить вырезать что-то будет уже нельзя? Я так хотела сохранить это всё в тайне…
— Пелагея, понимаешь, он тоже человек, а не машина по производству юмора? Неужели думаешь, что он ничего не понял?
— Ой, а чего это вы тут? — из-за угла появилась Азиза, ещё одна работница этого проекта и по совместительству, подруга Пелагеи, — орёте друг на друга, как старые супруги, — она хихикнула и отправилась дальше по своим делам.
Её слова снова загнали Пелагею в краску.
— Вот видишь, уже и Азиза… — отрешённо прошептала она.
Нет, ну так точно дальше дело не пойдёт.
— Поль, — намерено прижал я её к себе, — понимаешь, рано или поздно кто-то да будет узнавать о наших отношениях. Или… — меня даже в жар кинуло от такого домысла, — или ты готова прекратить наши отношения ради тишины? Знаешь…
Но блондинка вдруг приложила к моим губам свою ладонь и отчаянно замотала головой.
— Так вот, родная, — улыбнулся я. — Пока об этом знает только Нагиев, бояться не стоит. Вопреки своему экранному образу, он умеет хранить секреты.
И либо я такой фантазёр, либо глаза Пелагеи и впрямь засветились какой-то надеждой. Она сама вложила свою ладонь в мою и уверенно двинулась на съёмочную площадку.
— О, вот и голубки явились, — по-доброму усмехнулся нам Александр Борисович Градский и подмигнул, отчего блондинка снова опустила голову и залилась краской.
— Увереннее, Поля, — тихо сказал я, так, чтобы только она услышала, — если ты будешь смущаться от каждого слова, все точно что-то заподозрят. Где же твой хвалёный ГИТИС? Меня то два месяца за нос водила, что, других не сможешь?
И едва заметно кивнув мне, девушка уверенно прошагала к своему креслу и усевшись в него, одарила всех своей обворожительной улыбкой. Я тоже поспешил занять своё место. До нового этапа замечательного проекта Голос, прямого эфира, оставалось пять минут. Прикрыв глаза, я медленно выдохнул, надеясь, что так лучше морально подготовлюсь к грядущему. Повернувшись к Поле, я увидел, что она вообще в каком-то предобморочном состоянии.
— Всё будет хорошо, Пелагея, не волнуйся, — сказал я ей, не волнуясь о том, что нас могут услышать. Могу же я подбодрить коллегу в конце концов?
В голове невольно всплыл наш вчерашний разговор по телефону.
По своему обыкновению, перед самым-самым сном я набрал номер Пелагеи, чтобы пожелать ей спокойной ночи.
— Привет, Дим, — как-то грустно поприветствовала меня блондинка.
— Привет, — ответил я. — Что ты, Полюшка, невесела? Что головушку повесила.
— Да нормально всё, — по голосу я понял, что девушка всё-таки улыбнулась.
— Точно?
— Да, Дим, спокойной ночи… — на одном дыхании выпалила блондинка, разбудив этим во мне новые сомнения.
— Пе-ла-ге-я, я же слышу, что тебя что-то тревожит.
— Я боюсь завтрашнего эфира, — едва слышно всхлипнула Поля.
— Ну, хорошая моя, чего ты? Где только не выступала, даже перед самим президентом, а сейчас боишься? Ведь по сути это будет всё такой же съёмочный день…
Не смотря на то, что я пытался успокоить блондинку, самому становилось немного не по себе.
— Хотя, — честно добавил я, — я тоже волнуюсь.
— А ты почему? — удивлённо переспросила блондинка, — у тебя столько всяческих эфиров было… Только на Евровидении два финала и два полуфинала…
— Одно дело петь, а совсем другое — судить тех, кто поёт. И если кто думает, что второе проще, то он глубоко ошибается. Но ты, давай, не нагнетай обстановку. Просто спокойно выдохни и ляг спать. Завтра тебе пригодится много энергии и сил.
— Эх, Димка, если бы можно было так просто выбросить это всё из головы и уснуть, — снова шмыгнула носом Пелагея.
— Ну не расстраивайся. Хочешь, я приеду, чтобы так грустно не казалось?
— Нет-нет, тебе тоже нужен отдых. За меня не беспокойся, я сегодня ночую у мамы.
— Тогда передавай Светлане Геннадьевне привет и отдыхай. И помни, что бы завтра не случилось, мы будем на проекте вместе. Вдвоём всегда не так страшно, как поодиночке. Спокойной ночи, родная.
— Спокойной… Сладких снов.
Отложив телефон, я долго ещё не мог уснуть, всё ещё думая, как там моя Пелагея. Но одно я знал точно: пока она со своей мамой, переживать нечего.
И вот на сцене появился Нагиев, как всегда, со своей стандартной речью: «в эфире главный вокальный проект страны, бла-бла-бла». Никогда особо не вслушивался в его приветственные слова, потому что, как ни крути, все они были однотипными. Ну всё, теперь точно пути назад нет. Мы уже в эфире.
И вот на сцене появляется первый участник команды Леонида Агутина, за ним второй. И в такие моменты невероятно хотелось танцевать от радости, ведь выбирать-то не мне. После выступления Анастасии Спиридоновой на сцену вновь поднялся Нагиев, заставляя нас всех немного напрячься. Кто знает, кому ведущий в этот раз даст слово?
— Попрошу одного из наставников высказать своё доброе мнение… — голова Дмитрия повёрнута в нашу сторону и в такие секунды начинаешь проклинать это Нагиевское пристрастие к тёмным очкам — совершенно непонятно, на меня он смотрит, или же на Полю. — Сказал доброе — вспомнил почему-то Пелагею…
Я быстро взглянул на возлюбленную, но она ничего, даже улыбалась.
— А попрошу Диму Билана, — завершает ведущий, а блондинка бросает на меня испуганный взгляд. Надеюсь, этот взгляд не будет в прямом эфире…
Что же, нужно как-то отвлекать зрителей от этого странного Нагиевского посыла. Чего бы такого ввернуть, чтобы переключить внимание?
— Анастасия, у меня вдруг сложилось чувство, что пели не только вы, но и ваша нога, — быстро нашёлся я, останавливаясь взглядом на разрезе платья Спиридоновой.
Мои слова о ноге подхватывает Нагиев и, кажется, задумка удалась и внимание от той странной фразы отведено.
И когда на сцену выходит следующий участник, я сталкиваюсь взглядом с глазами Пелагеи, мечущими молнии. В течение всего выступления девушка даже в мою сторону голову не повернула. Неужели ревнует?
Наконец-то такая нужная сейчас реклама, когда пусть и всего на пять минут, но можно отвлечься и размяться. Но Поля, видимо, так не считает. Демонстративно (?) отвернувшись от меня, она просто молчит.
— Поль… — тихо позвал я.
Ноль эмоций.
— Пелагея…
На этот раз девушка встала и пошла куда-то в сторону гримёрок.
Ну, господи, тысячу раз пройденный этап. Сколько уже раз она уходила со съёмочной площадки, а я срывался вслед за ней?
— Ну и куда собралась? — улыбнулся я, быстро нагнав её и прижав к себе, чтоб не вырвалась. — У нас всего пять минут, Поль, посидеть в гримёрке часа два, как ты любишь, не получится.
— Отпусти, — резко дёрнулась блондинка. — Иди вон к Спиридоновой и её ноге.
— А я и не знал, что ты у меня такая ревнивая, — продолжал улыбаться я. — Ревну-уша, но моя!
— Ди-ма, — девушка всё ещё пыталась уйти от меня, правда на этот раз уже с куда меньшей охотой, — ну пусти-и…
— Думаешь я про ногу зачем сказал? — продолжал сжимать её в своих объятьях я, считая нужным объяснить свои мотивы, — чтобы отвлечь внимание всех от странного комментария Нагиева насчёт нас.
— Правда? — недоверчиво взглянула на меня Пелагея, — ну спасибо, отвлёк, да так, что даже я об этих словах забыла.
— Так, всё-таки мир?
— Мир, — неуверенно пожала плечами девушка.
И если бы до начала трансляции не оставалось полминуты, мы наверное успели бы поговорить ещё о чём-нибудь. Хотя… много этих «бы» в моей жизни. Слишком много. А нужно жить здесь и сейчас. Не в прошлом, не в будущем, не в выдуманных мирах, где как раз место всем этим «если» и «бы».
Команда Агутина (если командой можно назвать двух человек) уже попрощалась с покинувшим их соратником, а это могло означать только одно — сейчас время команды Пелагеи. По одному виду девушки было уже заметно — нервничает.
И вот на сцене первая участница её команды — Мария Гойя, та самая, песню для которой она так долго не могла подобрать. И боже мой, я рад и счастлив, что тот, первый вариант с быстрой и зажигательной песней был отброшен. Потому что до сегодняшнего дня этому проекту явно не хватало фолк музыки. Когда мелодия закончилась и зал взорвался аплодисментами, стало понятно: нервничает не только сама наставница, но и участница. Вот же, стоит на сцене и чуть ли не плачет. Вместе с ней волну грусти подхватывает и наставница.
— Я попрошу Диму Билана сказать несколько слов, — спасает ситуацию Нагиев. Ну как спасает, буквально спихивает всё это мне, будто бы говоря: «твоя девушка, вот и успокаивай вместе с подопечной как хочешь».
— Пелагея, ты скрывала, что у тебя родная сестра? — ляпнул я первое, что взбрело в голову, не смея отвести взгляда от возлюбленной. Как же мне сейчас хотелось подойти, обнять её и унести куда-нибудь далеко-далеко от Останкино, только чтобы не видеть грусти на этом прекрасном личике.
— Да, Зита, — вдруг хихикнула блондинка, оценив смороженную мною глупость.
***
Выступления команды Пелагеи пролетели незаметно. Ну как незаметно… едва ли не каждую секунду я на всякий случай шептал всяческие успокаивающие вещи и, кажется, это помогало. Во время их общего номера — исполнения «Под Ракитою» меня будто пригвоздили к этому красному креслу. Я сидел, не в силах и бровью пошевелить. Какой же всё-таки у неё мощный, красивый, но в то же время и нежный голос! Пару раз мы даже встречались глазами. И я, прожжённый насквозь этой колдовской зеленью, ещё находил в себе силы улыбаться, подмигивать и одними губами шептать, что выступлений на высшем уровне. Да какой, на высшем, это был заоблачный уровень, выше которого уже не подняться никому и никогда. За выступлениями команды любимой шли (о ужас!) выступления моей команды. Да какой шли, подходили к концу, скорее. Ведь Ольга Кляйн и Юлия Терещенко уже выполнили свою задачу на сегодня, а на сцене — последняя участница. И когда Нагиев снова оказался на сцене, что-то в моей голове отчаянно заметалось. Ведь Александр Борисович и Леонид уже высказали своё мнение, значит, выступление Маргариты будет комментировать Пелагея. Нет-нет и нет! Зная об отношении второй к первой… Догадки Позоян о наших отношениях и необоснованная (а может и обоснованная) ревность Пелагеи. Ну пожалуйста, спросите ещё раз Александра Борисовича, ведь так можно, да?
Но нет, Нагиев, видимо, мои мысленные посылы не уловил и Пелагея начинает говорить, а я просто не могу отвести от неё глаз. Почему она такая идеальная? Конечно, красота — понятие субъективное, но всё-таки. Мне за свои почти тридцать один такие ещё не встречались. До неё. Да и после уже тоже не встретятся хотя бы потому, что на этом мне хочется остановиться. К моему удивлению, блондинка позиционирует себя едва ли не главной фанаткой Позоян. Что ж, это одно из немногих её разумных решений на сегодня. Когда же приходит моя очередь комментировать выступление, я всем нутром чувствую на себе самый любимый зелёный пронзительный взгляд. И это великая мука — знать, что она смотрит на тебя, но не иметь возможности ответить ей тем же. Мы же в прямом эфире, как-никак.
С горем пополам мы доползаем до очередной рекламной паузы. Ну, для кого как. Лично для меня это пауза для подготовки выступления с моей командой.
Перед выходом на сцену встречаю своих подопечных. Уже не сказать, что девушки вне себя от страха, как это было перед самим эфиром, но лёгкое волнение в их компании явно присутствовало.
— Не волнуйтесь, всё пройдёт замечательно, — улыбнулся я им, когда до конца рекламной паузы оставалось чуть меньше минуты.
Нелегко вселять спокойствие в других, когда у самого едва ли коленки не трясутся. И нет, не потому что сейчас наша очередь выступать. Спеть на большой сцене для меня не проблема, в моей жизни уже были тысячи таких выступлений. Куда больше гложет меня то, что ждёт после — выбор финалисток. И пусть задачу нам немного облегчили, доверив половину выбора зрителям, но вторая половина по прежнему на мне. На нас, наставниках, так будет правильнее.
Звучат первые аккорды «Believe», ставшей моей визитной карточкой не только в России, но и во всей Европе. И прежде чем полностью уйти в музыку, в исполнение, я замечаю горящие невероятной радостью и добром глаза Пелагеи. Улыбка любимой вселяет в меня огромную дозу уверенности и кажется, что любая задача мне уже по плечу.
Но вот мелодия прекращается, возвращая меня в суровый реальный мир, где мне придётся делать этот злосчастный выбор. Зрители выбрали Маргариту, что ни капли меня не удивило. И мой последний шаг — Оля. Именно ей суждено остаться, да простит и поймёт меня Юлия.
Прощаясь с выбывшей участницей, нашёптывая ей утешительные слова и слегка приобнимая, я замечаю горящие недобрым огнём глаза Пелагеи. Снова ревнует.
***
Забрав все свои вещи и уже совсем собравшись ехать домой, я вдруг обратил внимание, на то, что в гримёрке возлюбленной горит свет.
— Мадам, вы сегодня ехать домой-то собираетесь? — заглянул я в комнату. Девушка сидела всё на том же диване, прикрыв глаза.
— Ди-има, я так устала сегодня, — прохныкала блондинка, протягивая ко мне руки, — вот знаешь, хорошо было бы, если бы был кто-то, кто до дома бы донёс. Потому что даже вставать не хочется.
— Очень тонкий намёк — хмыкнул я, подавая девушке её же шубу. — Одевайся давай.
Я тем временем взял со стола её сумочку. О боги, такая тяжёлая, что можно в ней носить? Вручив её Пелагее, я подхватил девушку на руки. Реакция не заставила себя ждать.
— Билан, твою мать, что ты творишь? А ну поставь меня так, как было!
— Я всего лишь выполняю твои желания, милая, — улыбнулся я ей в ответ, лишь сильнее прижимая Пелагею к себе.
— Дим, мы в Останкино. Здесь людей куда больше, чем на репетиционной базе, например. Так что твои отговорки а-ля «все уже ушли домой» не прокатят.
— Нет, ну вы посмотрите, я её желания выполняю, а она ещё и возмущается! — я бы даже руками всплеснул, если бы они не были заняты одной очень строптивой блондинкой.
— Чего ты там выполняешь?
— А кто совсем недавно, всего минут пять назад тут хныкал: «ой, я так уста-ала, хорошо бы кто-нибудь до дома донёс, идти не хочется…», а?
— Вредный ты, — буркнула Пелагея.
— Ну ладно, ладно… — я опустил девушку на ноги, отойдя от неё на шаг и выставив руки перед собой, — всё, как пожелает Ваше королевское Величество…
— О, вот вы где! — с плохо скрываемой улыбкой к нам подошёл глава всея этого прекрасного безобразия под названием «Голос» — Юрий Викторович Аксюта.
— А зачем мы вам нужны то? — настороженно посмотрела на мужчину Пелагея.
— Хочу поблагодарить Вас за шикарный прямой эфир, — тепло улыбнулся продюсер музыкальных шоу Первого канала. — Рейтинги снова на высоте, бьём рекорды всех российских телешоу. А всё благодаря вам!
— Ну прекратите, Юрий Викторович, при чём тут мы? Прежде всего благодарить нужно вас, — вклинился в разговор я, наконец закрыв дверь Полиной гримёрки.
— Да зрители даже понятия не имеют кто такой Аксюта, зато всем известны Пелагея и Дима Билан, — отмахнулся он.
— Подождите, а почему только мы? А Александр Борисович? А Лёня? — продолжала задавать вопросы блондинка, а мне лишь оставалось соглашаться с ней, так как вещи она говорила и впрямь правильные.
— Их я уже поблагодарил, — поспешил успокоить нас Аксюта. — А вас так ещё и поздравить можно.
— С чем? — в один голос спросили мы.
— Ну-у, насколько я помню, в начале сезона вы фырчали друг на друга, а сейчас вот вроде ничего, дружите.
И всё было бы прекрасно, если бы Юрий Викторович не выделил это «дружите» какой-то странной интонацией.
— Ну да, дружим, — вполне невозмутимо согласилась с ним Пелагея, — а разве не этого вы хотели от нас на проекте.
— Да нет, именно этого, — усмехнулся Аксюта, — можете идти, я вас не держу.
Попрощавшись с продюсером музыкальных шоу Первого канала, мы наконец смогли отправиться домой.
— Дим, скажи, эти странные фразы Аксюты… Нам уже пора начинать паниковать, да? — спросила Пелагея, уже на выходе из телецентра.
— Начинать паниковать не нужно никогда, — просто ответил я, распахивая перед блондинкой дверь своей машины.
— Может я всё-таки на такси? — вяло предложила Пелагея, уже усевшись в салон моего автомобиля.
— Если такси, то только «Билан», — отозвался я.
И больше она не проронила ни слова, лишь устало откинулась на спинку. А я сконцентрировал всё внимание на дороге, лишь иногда ловя в зеркале отражение блондинки, зачем-то севшей на заднее сиденье.
— Поль, приехали, — констатировал я, остановив машину у её подъезда. — Поля?
Но как оказалось, блондинка крепко спала, прислонившись лбом к стеклу.
— И что мне с тобой делать? — будто в пустоту спросил я, вспоминая одну немаловажную деталь. Совсем ещё давно эта девушка вручила мне ключи от своей квартиры, так, на всякий случай.
Только вот со мной ли они? Не остались ли где-то в бесконечных завалах дорогих для меня вещей? Найдя их в бардачке своей машины, я облегчённо выдохнул.
— Полюш, просыпайся, — предпринял я ещё одну попытку разбудить девушку, но и она оказалась тщетной.
Тогда аккуратно, стараясь не разбудить возлюбленную, я открыл заднюю дверку автомобиля, осторожно взяв её на руки. В ответ девушка пробормотала что-то нечленораздельное и обхватила руками меня за шею.
Выступления, поступление в Гнесинку, Евровидение… Да забудьте всё, что я говорил ранее! Самое сложное в этой жизни — открыть дверной замок, когда у меня на руках любимая девушка. Но не я ли однажды пропел, что «невозможное возможно»? Поэтому даже с такой проблемой мне удалось справиться.
Наспех скинув с ног ботинки и совершенно не заботясь о том, в каком они там сейчас состоянии, я пронёс свою драгоценную ношу в гостиную, укладывая на диван и избавляя от шубы. От этих манипуляций девушка слегка поморщилась и промычала что-то подозрительно похожее на: «ну дайте мне поспать ещё пару минут». Решив не будить её пока, я отправился в спальню, дабы разобрать постель. Не оставлять же возлюбленную спать на диване?
Вернувшись в гостиную, я уже привычным жестом взял блондинку на руки.
— Дима? — удивилась она, распахнув глаза. — А где это мы?
— Ну ты даёшь, Пелагея Сергеевна, родную квартиру не узнала.
— Отпусти, — попросила она на пороге спальни и я сделал так, как она хотела. Девушка быстро отыскала свою пижаму, выразительно взглянув на меня. И я понял без слов, выходя из комнаты.
Вот и как, прикажите мне поступать? Я в чужой квартире, да и оказался здесь, по сути, без приглашения. Уйти и жалеть об этом, или остаться, при условии, что моя гадкая совесть в любой неподходящий момент будет напоминать мне сей не самый приятный факт.
— Дим, — вдруг окликнула меня Пелагея. — Не уходи, пожалуйста, если можешь…
И не секунды не сомневаясь, я вернулся в спальню, освобождаясь от большинства одежды и ложась рядом с возлюбленной. В голове вдруг всплыло то, как чуть больше месяца назад я точно так же спал здесь, только совсем-совсем в одежде. Как же много событий произошло с того времени! Сейчас я могу спокойно прилечь рядом хоть совсем обнажённым, не боясь, что окажусь отверженным и отпугну от себя девушку.
— Спокойной ночи, — прошептал я, обнимая возлюбленную за талию. Но ответа мне услышать было не суждено, так как Пелагея снова крепко спала.
