Снежная королева.

Утро понедельника не задалось хотя бы потому, что оно ещё не наступило. Серьёзно. Я вот, например, три часа ночи утром не считаю, хотя не знаю, как там это, что говорится, общепринято. Да и по сути, утро — это время когда просыпаешься, а не когда ворочаешься с боку на бок в попытках уснуть, но, увы, безрезультатно. Пелагея рядом со мной безмятежно спала и видела, наверняка уже пятый сон. Я же всё не мог сомкнуть глаз. Нет, конечно пытался, но то нога зачешется, то жарко, то холодно, то лежу неудобно. А может, дело именно в том, что я становлюсь старше на один год? Быть может, именно непомерный груз прожитых лет давит на меня, не давая погрузиться в царство Морфея? Так или иначе, я уже три часа своей жизни трачу на глупые домыслы, не в силах уснуть. Тридцать один год… Понимаете, не десять, не пятнадцать и даже не двадцать. Тридцать один. И что я имею за такой огромный промежуток времени? Популярность, у которой, как известно, есть обратная сторона? Немалое состояние? Да я когда-то и без него прекрасно жил. Мировую известность? Кучу ненавистников? Всё и сразу? Хотя, пожалуй, есть в моей жизни на данный момент, чрезвычайно положительная вещь. Конечно же, это любовь, ведь без неё смысла нет вообще. И в очередной раз глядя на мою блондинку, что переодически забавно морщила носик во сне, я понимал, что о большем я и не мечтал. Кажется, наконец-таки, приятная дремота поселилась во мне. Улыбнувшись своим мыслям, я аккуратно приобнял возлюбленную и закрыл глаза. Мой очередной день рождения. Кажется, я уже сбился со счёту, сколько их уже было в моей жизни. А вообще, я, повинуясь известному выражению, перестал замечать, как летит время с тех пор, как нашёл своё счастье. Самое натуральное и что ни на есть, мужское. И я готов спорить с любым, кто заявил бы, что это не так.  — Мамотька, как думаесь, папе понлавится мой подалок? — слышу я за дверью детский голосок, невольно расплываясь в широкой-широкой улыбке.  — Конечно, солнышко, — вот и голос моей второй самой родной девочки. — Иначе и быть не может. Давай, не стесняйся, вперёд. Дверь в мой кабинет распахнулась, а до ушей донёсся неуверенный топот детских ножек.  — Папа, — робко позвал меня тоненький голосок. И я обернулся, всё ещё улыбаясь своему чуду. Все, кто бы не видел её, говорят, что она полная моя копия. Я и не отрицал, хотя… Конечно, тёмные волосы и карие глаза в ней определённо от меня, хотя от рождения и Поля далеко не блондинка, но овал лица, кудряшки, в которые так легко закручиваются её пока ещё коротенькие волосы, и умопомрачительные ямочки на щеках у Василисы точно от мамы.  — Что, моё солнышко?  — У тебя сегодня плаздник. Ты сегодня уже совсем-совсем большой папа, с днём лождения! — протараторила малышка, обнимая своими маленькими ручонками мои ноги.  — Опять речь вместе с бабушкой Ниной придумывали? — рассмеялся я, присаживаясь на корточки перед дочерью.  — Ну да… Но это совсем не главное. Главное, что я налисовала для тебя калтину. Девочка протянула мне листок бумаги, на котором были изображены три человека.  — Спасибо, — искренне прошептал я, рассматривая свои несуразные, чрезмерно длинные ноги и почти шарообразную Пелагею.  — Солнце, а почему мама у нас здесь такая круглая? Прямо колобочек? — поинтересовался я.  — Ничего ты, пап, не понимаесь, — с важным видом ответила малышка, — плосто тут мама сколо блатика лодит. Когда-то, совсем-совсем давно я не понимал, зачем люди вешают глупые каракули своих детей на самое видное место. Тешить этим ещё неокрепшее детское самолюбие, что не рекомендуют делать многие психологи? Ведь художества то вовсе не ахти. А сейчас, когда я удостоен чести носить это гордое звание «папа», я понимаю, что даже картина самого гениального художника померкнет рядом с этим рисунком. Потому что картина — всего-то красивый кусок холста, запиханный в рамку. А то, что создано руками дочери — бесценно, ведь туда этот маленький человечек вложил кусочек своей огромной души.  — А знаесь, пап, какой подалок я хотю на свой день лождения? — доверчиво прошептала дочь, обвив своими маленькими ручонками мою шею. — Живой.  — Ну и чего твоя головушка удумала? Второго кота, или теперь собаку? И как будто услышав наш разговор, в мой кабинет проник четырёхмесячный серый котёнок, носящий жуткое имя — Апокалипсис. И не то что бы мы с такой богатой фантазией, первые четыре дня кота звали обычнее некуда — Барсиком, но после того, как это чудо разодрало нам спинку дорогущего кожаного дивана и часть занавески, а после проникло на мой письменный стол и раскидало все важные бумаги, я понял, что Барсик — не самое подходящее имя для нашего нового члена семьи. Пелагея идею переименовать проказника поддержала, а Василиса, в силу своего возраста запомнить длинное и сложное слово не смогла, а потому звала кота Асей.  — Нет, мне босе звелей не надо, мне Аси хватает. Я блатика хотю.  — Братика? Ну-у, — я поднял взгляд на появившуюся на пороге супругу, — мы с мамой обязательно подумаем на эту тему… Да, Поль? Довольная малышка наконец отлипла от меня и, поймав котёнка, вместе с ним ускакала куда-то. Как ни странно, единственным членом семьи, которого слушалось это мохнатое чудо, была наша дочь.  — Слышала, мама, чего твоя дочь хочет? — хитро улыбнулся я, поднимаясь во весь рост и делая шаг в сторону любимой.  — Слышала. Но пришла не за этим. Любимый, с днём рождения тебя! Возлюбленная подошла вплотную ко мне.  — И прежде, чем отдать тебе подарок… Я разместил руки на её талии, прижимая к себе. -… Я должна сказать тебе кое-что…  — Я люблю тебя, Поль, — перебил возлюбленную я, накрывая её губы нежным поцелуем. Я разомкнул глаза и увидел пред собой Пелагею, правда, обстановка в комнате ни разу не походила на мой кабинет. Скажу даже больше, это была моя спальня.  — А где Василиса с Апокалипсисом? — почему-то слегка охрипшим голосом спросил я.  — Доброе утречко, любимый, — улыбнулась Пелагея, чмокнув меня в губы. — Стой, подожди. Какая Василиса, какой апокалипсис? А ещё говорил, что это я помешана на конце света.  — Так кот же… — растерянно пробормотал я.  — Не выспался что ли? — хихикнула Пелагея. — Нельзя тебе в такой день спать! Кстати, с днём рождения, люби-имый! Так это был всего лишь сон?! Такой реальный, тёплый, что не хотелось просыпаться.  — Мась, ну чего-о ты? — протянула блондинка, состроив смешную рожицу. — Ты не рад, да? Давай угадаю: «тридцать один — это так много… Я теперь старик, кошмар, прощай молодость. Не бывать мне ночным хулиганом больше».  — Да нет, — отмахнулся я, — или да? Подожди, так нам же сейчас опять снимать профайлы и репетировать!  — А ты думал, для чего я тут тебя бужу?  — Необычный, однако способ ты выбрала в этот раз, — усмехнулся я.  — Просто решила, что в такой день именинника нужно разбудить самым приятным способом из всех доступных. Мой взгляд упал на часы. Оказывается, приходя в себя и возвращаясь в реальность, я потратил уйму времени.  — Чёрт, нужно собираться! — резко вскочил я с кровати, едва не свалив с неё девушку.  — Эй, Дим, тебе вообще-то ещё спать можно, всё равно твои профайлы и репетиции назначены позднее моих.  — Та-ак будет же не честно, если ты работаешь, а я тут отдыхаю…  — Тебе сегодня можно всё! — взмахнула руками Пелагея, — в жизни лишь раз бывает тридцать один!  — Не напоминай что ли какой я старый.  — Тридцать один — это не повод сходить с ума, — хихикнула моя златовласка. — Ладно, я побежала собираться, а ты как хочешь.  — Если я как хочу, то зачем вообще будила? — вдогонку возлюбленной крикнул я.  — Как зачем? Чтобы поздравить. Вернувшись в постель, я прикрыл глаза, переваривая всё, что произошло со мной за последние часов шесть. И, наверное, это одно из самых счастливых начал утра двадцать четвёртого декабря. А всё-таки, хитрющая она, Пелагея! Знала же, что не смогу я так вот спокойненько досматривать сны, зная, что сейчас она собирается на работу. И с одной стороны, весь я рвался в дела, осознав, что разваливаться в постели — пустая трата времени, а с другой, просто ради вредности, хотел проторчать в кровати как можно дольше. Дабы не пудрить свой невыспавшийся мозг всяческими мыслями, я взял в руки мобильный. который, как оказалось, уже разрывался от поздравлений. Больше всего пропущенных оказалось, конечно от мамы. Кто же ещё, если не женщина, которая меня же и родила, вспомнит о дне рождении первой.  — Привет, мам, — улыбнулся я, набрав номер самого родного человека в этом мире.  — Доброе утро, Витюш. Звоню тебе, звоню, а всё никак…  — Мам, я просто спал, а телефон на беззвучном был.  — Сынок мой, дорогой! Мне совсем-совсем не верится, что тебе уже тридцать один. Кажется, совсем недавно, медсестра сообщила мне: «у вас мальчик» и отдала в руки крохотный комочек, по которому с первого дня было понятно — он вырастет в великого певца, уж очень мощным был твой голос уже тогда.  — Да прекрати, мам, никакой я не великий, — смущённо пробормотал я.  — Не отнекивайся, Витюш, ты всегда был у меня скромным мальчиком, — в голосе мамы проскакивали такие нотки, по которым было понятно, женщина вот-вот разрыдается. — Мой единственный сынок, с днём рождения тебя! Чего пожелать? А чего может пожелать мама своей кровиночке? Конечно, здоровья и благополучия. Самое главное в жизни — не болеть и ощущать себя любимым. Никакие богатства мира не заменят этого. Кстати, как у тебя дела с любовью? Всё так же, один?  — Нет, мам, не один, — ответил я, проводив взглядом мелькнувшую в дверном проёме Пелагею, — у меня сейчас есть любимая…  — А почему ты родной матери ничего не рассказываешь?  — Да что рассказывать? Вот приедете ко мне через неделю Новый год отмечать, всё сами и увидите.  — Подожди, Вить, я правильно понимаю, ты хочешь пригласить её отмечать самый семейный праздник с нами?  — Да, а что? — я действительно напрягся, услышав мамин удивлённый тон. Она, выходит, против?  — Просто до этого года ты ни одну девушку не приглашал в семью… — медленно, будто всё ещё переваривая сказанное мной, проговорила мама.  — Это совсем другая девушка, мам… И намерения у меня серьёзней некуда, — улыбнулся я.  — Совсем вырос, мой мальчик… — сдавленно прошептала мама. — Ещё с папой поговори. Вот что я недолюбливал в своей семье, так это давно принятые длиннющие поздравления с сопровождающими их эмоциями.  — Привет, пап, — вздохнул я, понимая, что ещё минут пятнадцать мне будет абсолютно нечем заняться.  — Здравствуй, мой сынок. Что, совсем пожилой уже стал, да? Тридцать один стукнуло? Вот за что я отдельно любил своего отца, так это за то, что к любому делу он относился со своим своеобразным юмором.  — Ой, да вообще, вот, думаю, может в дом престарелых уже пора? — поддержал шутку я.  — А если серьёзно, Виктор, — я даже поморщился от такого официального обращения, — я, как и твоя мама, с тобой чуть ли не с самого рождения. И знаешь, она сказала тебе правильные слова, так, что мне и сказать нечего. У тебя сегодня опять работа?  — Ой, вообще завал с ней, — недовольно промолвил я, чувствуя себя совсем ещё ребёнком, который жалуется родителям на всё, что идёт не по его желанию.  — Тогда нечего время разводить. Главное помни, сынок, мы с мамой очень тебя любим.  — И с кем это мы тут болтаем? — зашла в комнату Пелагея.  — С родителями, — честно ответил я.  — Ладно, Дим, я побежала. Понимаешь же, что я ни профайлах должна быть красивой, а красоту ой как долго наводить. А ты уже лучше постарайся не засыпать, а то вдруг без меня проспишь всё. Возлюбленная чмокнула меня в щёку.  — Какой спать, Поль, когда поздравления летят и летят? И будто в подтверждение моих слов, мобильный пиликнул, оповещая об очередном входящем сообщении.  — Ну смотри у меня, — шутливо погрозила мне пальцем блондинка. — Каждые полчаса буду звонить, чтоб ты не опоздал.

***

Вопреки всем переживаниям возлюбленной, в телецентр я приехал вовремя и даже, как ни странно, не встретил ни человечка. Пока… не дошёл до своей гримёрки, у дверей которой поджидали меня Леонид Агутин и Александр Борисович Градский.  — О, пришёл наш именинничек, — с довольной улыбкой на лице вымолвил старший наставник.  — Подождите, а вы что тут делаете?  — Как что? Тебя ждём, — возмутился Агутин, как будто ждать Диму Билана у его гримёрки — такое же обычное занятие, как чистить зубы по утрам.  — Зачем?  — Люди вроде бы с годами умнее становятся, а ты наоборот, — добродушно улыбнулся Александр Борисович. — Неужели забыл, что тридцать один исполняется никак не мне да и не Лёньке. Мужчины переглянулись и в один голос произнесли:  — С днём рождения, Дим!  — Надеюсь, — начал Лёня, но, взглянув на Градского, исправился, — надеемся, что в твоей жизни будет ещё много побед.  — И что Евровидение останется самым страшным испытанием в твоей жизни, — поддержал коллегу Александр Борисович.  — Ну и конечно, желаем, счастья, здоровья и всего по стандарту.  — Только ты слова о победе так уж буквально не воспринимай, — рассмеялся Градский, — мы со своими командами тоже рассчитываем на почётные места, да и Полька тоже. Хотя… — мужчина хитро улыбнулся, — про Польку тебе виднее.  — Что? — не понял Агутин, но Александр Борисович лишь махнул рукой на это.  — Извиняй, Дим, что так коротенько, но нам пора. Мне то точно. Ещё раз попрощавшись, мужчина отправился куда-то по своим делам.  — Дим, я конечно понимаю, быть может, лезу не в своё дело, но о чём всё время говорит Александр Борисович? Что это за странные намёки? Что происходит между тобой и Пелагеей?  — Мне некогда, Лёнь, прости, всё расписано по минутам, — довольно-таки грубо отрезал я, распахивая дверь в свою гримёрку, как бы намекая, что не желаю продолжать этот разговор. К счастью, Агутин не стал настаивать на своём и быстро удалился восвояси, предоставляя мне возможность обдумать это странное начало рабочей недели.

***

С Пелагеей мне пересечься так и не удалось, видимо, она уже была на репетициях. Но это было не так уж и удивительно. Гораздо сильнее меня поразило то, что я так нигде и не нашёл Маргариту. Да-да, ту самую Маргариту, которая на протяжении долгих четырёх месяцев ни разу никуда не опоздала.  — Ну и где эту Позоян черти носят?! — уже в сотый раз спросил у меня разгневанный оператор. Мою часть профайлов мы уже давно сняли, но провели столько времени в ожидании, что я даже стал сомневаться, существует ли на свете вообще такая девушка — Маргарита Позоян. Может, она всего лишь моя галлюцинация, а вся съёмочная группа просто проводит время в пустую?  — Извините, Дмитрий Николаевич, я чуть-чуть опоздала, — в дверях наконец появилась та, что принесла нам так много проблем.  — Чуть-чуть? — приподнял брови я, едва сдерживаясь, чтобы не накричать на девушку. Конфликт с единственной оставшейся участницей моей команды никак не вписывался в мои планы.  — Ну-у… — виновато опустив глаза, промямлила Маргарита, переминаясь с ноги на ногу.  — Давайте уже начинать, мы и так потеряли много времени, — отрезал я, закрывая эту тему.  — Нет, нет, нет! — спустя где-то полчаса неудачных съёмок вспылил я. — Всё не то, Маргарита, понимаешь, мне совсем не нравится это твоё «Дмитрий Николаевич». Между нами не такая уж и возрастная пропасть. Мне сегодня исполняется тридцать один, но с каждым обращением по имени-отчеству в мою сторону, я чувствую себя на год старше. Кажется, мне уже под восемьдесят. Давай на «ты»?  — Ну-у… Если вам, — девушка запнулась, — тебе так больше нравится…  — Ну вот, — улыбнулся я, — так-то куда лучше. К счастью, через большие трудности, но профайлы были сняты.  — Ну что, Марго, будем сегодня репетировать? — даже как-то жалобно спросил я. Несмотря на то, что сегодня я не с самого утра на ногах, недосып и истраченные нервы давали о себе знать. Невероятная усталость съедала меня изнутри, а мне ведь ещё сегодня вечером день рождения отмечать, между прочим! Может, удастся таки договориться с девушкой и перенести репетиции?  — Конечно! — с невиданным энтузиазмом и огоньками в глазах отозвалась Позоян. — Дим, как это так, не репетировать сегодня? Все репетируют, а мы не будем? Тогда же я окажусь на уровень ниже других участниц. Что ж, видимо, не судьба мне отдыхать.  — Тогда, может, подвезти тебя до репетиционной базы? — предложил я. — А то опять потеряешься где-нибудь.  — Извините, Дмитрий Николаевич, — вдруг снова перейдя на «вы» пробормотала девушка с таким выражением лица, будто у неё только что сорвался какой-то важный план. — Я, наверное, сама доберусь. С крайне задумчивым выражением лица, девушка достала из сумочки мобильный телефон.  — Как хочешь, — равнодушно бросил я, направляясь к выходу. Внезапно раздался звук входящего сообщения. Я даже на всякий случай проверил свой гаджет, но, как оказалось, связаться кто-то хотел с Маргаритой.  — Подождите, Дмитрий Николаевич, — окрикнула меня она. — Я всё-таки лучше с вами… если ещё можно…  — Я же сказал, зови просто Димой, — постарался улыбнуться я, замедляя шаг.  — Хорошо, Дима, — с нажимом произнесла девушка. Дорога до моей машины прошла в полном молчании, но так даже лучше. Разговаривать с кем-то сейчас я не хотел, берёг силы на остаток дня. И кстати, о птичках… Было достаточно странно не услышать от Маргариты поздравления. Обычно она очень даже следила за такими вещами и частенько на репетициях упоминала, что сегодня день рождения у той или иной знаменитости. А сейчас молчок.  — Неожиданно, да? — вдруг произнесла Позоян, усаживаясь на пассажирское сиденье, от чего мне стало неловко. Не, а кто знает, может люди, что умеют читать мысли всё-таки существуют?  — Что неожиданно? — как можно спокойнее спросил я.  — Да всё вот это, — развела руки в стороны девушка. — Я шла на проект лишь с надеждой, что ко мне повернётся кто-то один, что я пройду этап «слепых прослушиваний». А теперь я в финале.  — А, ты об этом, — выдохнул я. Когда мы наконец добрались до репетиционной базы, Маргарита снова замолчала, загадочно поглядывая на экран своего телефона.  — Вы… то есть, ты, не против, если я пойду прямо сейчас, а не буду вас ждать.  — А меня ждать и не надо, — закрыв машину, лениво отозвался я, — смысл идти раньше, если одна ты всё равно ничего не сможешь.  — Ну-у… — пожала плечами Позоян, снова что-то набирая в своём мобильном.  — Ой, Марго, у тебя парень что ли появился? — отшутился я, — весь день телефон из рук не выпускаешь, сообщения кому-то пишешь?  — Если бы, Дим, — грустно отозвалась девушка. И когда дверь в нужное помещение наконец распахнулась…  — С днём рождения, Дмитрий Николаевич! — раздалось со всех сторон. Вся моя команда в её первоначальном составе, все двенадцать человек разместились в так называемой репетиционной. Пришла даже Настя Чеважевская, что находилась на последнем месяце беременности.  — Happy Birthday to you! — дружным хором запели мои подопечные, к которым уже присоединилась Маргарита. Сравнительно недавно выбывшая из проекта Юлия Терещенко вдруг подарила мне огроменющий букет роз. И как бы против я не был, отнекиваясь, что это мужчины должны дарить девушкам цветы, а не наоборот, взять этот объёмный веник, который в скором времени завянет, всё-таки пришлось.  — А мы ещё и тортик заказали, — с чрезвычайно довольным видом сообщила мне Ольга Кляйн. Этот самый торт ни капли не уступал размером букету, но поразило меня не это. Про торты с фотографиями слышали? Так вот, на этом была вся наша команда вместе со мной, заснятая ещё в дни знакомства между собой.  — Это что, я выходит, всех вас теперь съесть должен? — рассмеялся я.  — Это уже ваше дело.  — А теперь давайте рассказывайте, чья это была идея — поздравить меня?  — Марго, — улыбнулась Оля.  — Вовсе нет, замотала головой Позоян. — Идея пришла к нам ещё когда мы были в команде вдвоём, а оставшаяся выбывшая часть с радостью поддержала нас.  — Так подожди, — обращаясь к Позоян, пытался разобраться во всём я, — как мы с тобой репетировать будем?  — А ты ещё не понял? — хмыкнула Маргарита, — какие репетиции в такой день? Отдыхайте, то есть, отдыхай сегодня. Завтра поработаем побольше, а сегодня… мы все всё понимаем и ни капли тебя не держим.  — Спасибо, мои дорогие, — легонько поклонился я своей команде. — Такие дружные, сплочёные. Вы даже не представляете, как приятно получить такие вот неожиданные поздравления.  — Только… — вдруг опять подала голос из толпы Ольга Кляйн, — вы пообещайте, что на забудете о нас.  — Ни в коем случае, — улыбнулся я, — знаете, первое — оно самое важное, незабывающееся. И я буду очень сильно ждать вас в финале.  — Мы любим Вас, Дмитрий Николаевич, — в один голос крикнули все двенадцать человек, когда моя рука уже коснулась дверной ручки.  — И я вас тоже.

***

 — Привет, Поль, — набрал я номер любимой, когда наконец выбрался из здания со всеми подарками и свалил их все на заднее сиденье своего автомобиля (если вы думаете, что поздравления и подарки закончились букетом и тортом — вы глубоко ошибаетесь). — Ты дома?  — Нет ещё, застряла в пробке, — грустно выдохнула блондинка. — А ты на репетиции, да?  — Уже нет, — улыбнулся я, зажимая телефон между ухом и плечом, заводя машину. — Меня сегодня великодушно отпустили.  — То есть? Я рассказал девушке вкратце все события сегодняшнего дня, от чего она успела трижды меня поревновать, а в перерывах повздыхать о том, как же это всё замечательно и, кажется, даже всплакнуть.  — Но, в любом случае, тогда у нас освобождается целый час свободного времени… — многообещающе прошептала она.  — На что ты намекаешь, женщина? — ухмыльнулся я.  — За женщину ведь и получить можешь, — пригрозила мне возлюбленная. — Слушай, Дим, а ты ведь уже выехал, да?  — Почти.  — А давай посоревнуемся, а? Кто раньше окажется дома, тому какой-нибудь приз, — с энтузиазмом предложила Пелагея.  — Ага, какой?  — Придумаем что-нибудь… Ну Ди-им, ну дава-ай…  — Ладно, — согласился я, быстро прикидывая, каким путём будет быстрее добраться до дома.  — Хорошо, скоро увидимся. Я резко свернул на другую дорогу, которая по сути была длиннее. Но, на другой, как великодушно сообщила мне Поля, пробки. Быть может, удача окажется на моей стороне и я всё-таки окажусь у дома первым? Вдруг внезапно пошёл снег. Крупные хлопья кружились в воздухе, подгоняемые приличным таким ветром и тем самым, закрывая мне всю дорогу. Пробок к счастью, не оказалось, но из-за погоды я двигался почти вслепую, как ёжик в тумане. Вот и быстро добрался, блять. Соревнование соревнованиями, но как там Поля? Она то на более загруженной дороге, как бы не попала в какую-нибудь неприятность. Остаток дороги, а оставалось мне ещё немало, прошёл в невероятной тревоге. С одной стороны, жутко хотелось набрать номер возлюбленной, а с другой, я прекрасно понимал, что это только отвлекёт её от дороги. И вот, наконец, мой родной дом и, аллилуйя, я первый! Что-то совершенно детское, ребяческое, ликовало во мне, радовалось маленькой победе, но червоточинки страха за любимую тоже никуда не делись. Вдруг моё внимание привлёк какой-то шум и я с облегчением выдохнул, увидев машину Пелагеи.  — Ну что, Полька, проиграла ты, — улыбнулся я, поспешив помочь возлюбленной выбраться из автомобиля.  — Вообще-то нет, — загадочно сверкнула глазами блондинка. — Я же сказала, кто раньше окажется дома, а мы пока ещё на улице. И, достав из сумочки ключи, девушка быстрым шагом двинулась к входной двери.  — Эй, Поль, так не честно, — рванул я за ней, — вообще-то, старшим надо уступать, а я так вообще в преклонном возрасте.  — Ага, дедушка Дима, тридцать один годик, — хихикнула Пелагея, вставив ключ в замочную скважину. Но вопреки всем нашим стараниям, получилось так, что порог дома мы переступили одновременно.  — Ну, так не интересно, — надула губы блондинка, — а, кстати, как ты добрался до дома быстрее меня, там же такие пробки — просто жуть.  — Так, милочка, знаешь ли, тот путь — не единственный ведущий сюда, — хмыкнул я.  — Так это вообще нечестно, Дим, — пробубнила Пелагея.  — Ага, — кивнул я, резко притянув к себе, — а предлагать такую «игру», находясь уже на полпути домой и зная, что на дорогах ужасные пробки — очень честно, так? Сказать честно, я просто обожал так делать: прижимать её к себе и шептать что-то на ухо, наблюдая как от моего дыхания на её нежной коже появляются мурашки.  — Что ты творишь, Дим? — как-то заторможенно спросила меня Пелагея.  — Ничего, совершенно ничего, — снова опалив её щёку своим дыханием, ответил я, — ответь на один простой вопрос, родная: почему, несмотря на то, что мы уже прекрасно знаем друг-друга, живём под одной крышей, по твоей коже всё так же бегут мурашки от каждого моего неровного вздоха в твою сторону? Кажется, уже должен иммунитет выработаться.  — А ты сам в этом виноват, Дим, — пожала плечами блондинка, — ты зачем таким красивым родился, что рядом с тобой хочется в лужицу растечься?  — Я не сам таким родился, это всё мама.  — Значит, мама во всём виновата, да? — улыбнулась девушка, привстав на носочки и как-то очень нежно и трепетно касаясь моих губ.  — Надо будет ей об этом рассказать, — хмыкнул я, лишь на секунду отрываясь от слишком желанных губ.

***

 — Дим, а как ты думаешь, это не слишком странно, что твой костюм и моё платье сочетаются по цвету? — спросила Пелагея, — может, мне что-то другое надеть?  — Так ты же сама говорила, что хочешь предстать пред моими друзьями как моя девушка и поближе их узнать? Да и к тому же, там будут только самые близкие мне люди. На каждого можно положиться.  — А что мне с этим делать? — девушка подняла голову, легонько касаясь подушечками пальцев парочки свежих красных следов на её шее.  — Да замажь какой-нибудь тоналкой и всё, — махнул рукой я, — кто тебя настолько рассматривать то будет?  — Ничего ты, Дим не понимаешь. Девушки куда наблюдательнее мужчин. Я вот, например, не хочу вплетаться в допросы Полины о том, куда уже зашли наши отношения. Да и вообще, — блондинка взглянула на часы, — мы опаздываем, Дим.  — Так кто же в этом виноват, — улыбнулся я, приподняв одну бровь, — у нас час в запасе, мы всё успеем и так далее…  — Ты же и виноват, вместе со своей мамой, мы же выяснили уже.  — Тебя не переубедить, Поль, давай, делай всё, что тебе необходимо.  — Так… Время же…  — Сама подумай, как на день рождения может опоздать именинник? Без меня же всё равно никуда.  — Эгоист ты, Дим, — едва качнула головой Пелагея, снова критически разглядывая своё отражение в зеркале. — Ну, вроде бы всё. Пойдём?  — Даже не думай ехать на своей машине! — прикрикнула на меня девушка. — Я не позволю тебе ездить в нетрезвом состоянии.  — И что ты предлагаешь делать?  — Я уже вызвала нам такси, которое с минуты на минуту должно быть здесь, — просто ответила девушка, выходя за забор. — А вот и оно.  — Здравствуйте, — кивнул я водителю, на что он ответил тем же. Вообще, удивительный человек. С ним в одной машине едут два наставника шоу «Голос», а он не проронил и ни слова. Быть может, просто не узнал?  — Я боюсь, Дим, — тихо прошептала Поля.  — Кого? Меня?  — Знакомиться с Яной, дурак, — легонько толкнула меня в бок она.  — Не забывай, что если бы не ты, мы с Яной может и не помирились бы, — улыбнулся я.  — Всё равно. В какой-то степени возлюбленная была права. У Рудковской все девять месяцев беременности проходили как первый. Девушку, к счастью не тошнило, но зато тошнило всех окружающих от её заскоков.  — Вы подружитесь, — пообещал я блондинке, мысленно молясь, чтобы так и было. Нашёптывая девушке ободряющие слова и рассказывая незатейливые истории из жизни, я и не заметил, как мы добрались до места назначения.  — Уже сейча-ас, — сжав мою руку своей маленькой ладошкой, протянула Поля.  — Слушай, хорошая моя, — я остановился, обхватив её лицо ладонями, и заглянув прямо в глаза. — Помнишь, как было с твоей мамой? Мы боялись-боялись, а в итоге всё вышло лучше некуда.  — Поэтому сейчас лучше снова бояться, — сделала странный вывод блондинка, — вот не буду и пойдёт всё наперекосяк… Я рассмеялся, легонько чмокнув возлюбленную в нос.  — Не, ты посмотри на них, — раздался позади меня очень знакомый голос. — Мы тут летим к ним, я даже свидание с сегодняшнего дня перенесла, а они стоят тут, обнимаются и о других не думают. Совсем обнаглели, да, Кать? Конечно, Гагарина. Я был ни капли не удивлён.  — Ну, Полин, во-первых, мы с тобой тоже опоздали, — спокойно начала отвечать как всегда осторожная Добрякова, — Яна тоже предупредила, что задержится. Не знаю, кто там ещё приглашён, но поступают они вполне приемлемо. Ладно бы они тут липли друг к другу, а их ждали все приглашённые…  — Ну здравствуйте, мораль и совесть в человеческом обличье, — хмыкнул я, поворачиваясь к подругам лицом.  — Здорово, дед Дим, — хихикнула Гагарина, за что Катя, которая была всего чуть младше меня, одарила её грозным взглядом.  — Полька, как я тебя давно не видела-а, — улыбнулась Добрякова, — ты так преобразилась с нашей последней встречи… У тебя прямо глаза светятся!  — Может всё-таки зайдём уже в помещение? Всё-таки, декабрь на дворе, — поёжился я, взглянув на Пелагею. Уговорить девушку надеть шапку мне не удалось. Вы что, у неё же причёска! В ресторане было очень даже пусто. За столом лишь одиноко сидел молодой человек, в котором я быстро признал Андрея Чёрного.  — Привет, дружище, — кивнул я, подойдя ближе.  — Привет, — ответил он, тем самым поздоровавшись и с девушками. Его взгляд, конечно же был прикован к Пелагее, так как с Катей и Полиной ему уже не раз приходилось пересекаться. — Давай, Димон, знакомь с этой прекрасной незнакомкой, — Андрей слегка прищурил глаза, — Пелагея, если не ошибаюсь? И, конечно, дружба дружбой, но уж очень задевали меня эти его взгляды в сторону Поли. Да и откуда он мог знать её имя?  — Димон, ты на меня так смотришь, будто я что-то незаконное совершил, — улыбнулся Чёрный, — я всего-то парочку выпусков «Голоса» посмотрел в свободное время. Я облегчённо выдохнул, услышав такое простое объяснение от Андрея.  — А ты чего напряжённый то такой? — обеспокоено, даже с какой-то заботой в голосе, спросил он.  — Да день нелёгкий выдался, — отмахнулся я.  — Не обращай внимания, просто у нас Димочка с Полечкой — пара, — хихикнула Гагарина. Глаза моего друга заметно округлились.  — Ну-у поздравляю, — наконец тепло улыбнулся он после минутного молчания.  — Вы это сейчас так сказали, как со свадьбой поздравили, — неожиданно подала голос моя возлюбленная.  — К чёрту все эти формальности, может, всё-таки на «ты»? — предложил Андрей.  — Кстати, Поль, совсем забыл сказать, у Андрюхи же тоже сегодня день рождения.  — Ага, а я припёрся на твой праздник, вместо того, чтоб спокойно отметить с друзьями.  — А мы тут все, как будто не друзья. Но тут нашу «увлекательную» беседу прервала подоспевшая Катя Арну.  — Привет всем! — улыбнулась она. — О чём беседуем?  — Да так, о дружбе, — хмыкнул Андрей.  — Я смотрю, тут прямо тайное сообщество самых близких друзей Билана, — девушка легонько пихнула меня в бок, — чего как скромно то, Димон?  — Шифруемся, — ответил я.  — Не совсем поняла…  — Да что тут понимать, вместе мы, — просто ответила Пелагея. Арну тоже впала в небольшой ступор.  — Ну… я конечно подозревала, что вся эта беготня друг за другом неспроста… Кстати, как там дела в Голосе?  — Ой, всё, — закатила глаза Гагарина, взяв под руки Катю и Андрея, — опять они о своём голосе, пойдём-ка отсюда… И всё было бы хорошо, если б в этот момент в ресторан буквально не ворвалась Рудковская, в сопровождении Жени Плющенко и какой-то блондинки, в которой я с запозданием и разочарованием признал Юлю Саркисову. С этой девушкой мне уже доводилось общаться, всё-таки, она сыграла главную женскую роль в моём клипе, но пересекаться с этой особой мне не очень то хотелось. С одной стороны, она была вполне милой девушкой, обладала неплохим и близким мне чувством юмора и общаться с ней было довольно интересно, но какая-то часть её поведения очень сильно отталкивала меня. Например, то, что она с первого дня захотела знать обо мне всё и сразу, или же оповестила своих подписчиков во всех социальных сетях, что отныне она «подруга» (да-да, так громко и с пафосом) самого Димы Билана.  — Ага, — победно улыбнулась Яна, увидев среди всех приглашённых Пелагею. — Значит, я была права таки!  — На счёт чего? — решил прикинуться дурачком я.  — Блять, Билан, не тупи, тебе не идёт, — настроение Яны вмиг переменилось, а мои глаза вдруг столкнулись с сочувствующим взглядом Жени, так и говорящем: «крепитесь, ребят».

***

-…Ну вы все напились и теперь дохера счастливые, — недовольно пробурчала Яна, уже, наверное, сотый раз за вечер. А мне что прикажите делать? Да меня уже тошнит от этих яблочных и апельсиновых соков.  — Жень, ты как вообще с ней в одном доме живёшь? — спросил я у сидящего рядом со мной Плющенко.  — Если с ней не спорить, то она очень скоро успокоится, — доверительно прошептал мне он.  — Я, вообще-то, всё слышу, обиженно заметила Рудковская. — Вы, мужчины, никогда на узнаете, каково это — девять месяцев растить внутри себя маленькую жизнь. И кто знает, Билан, какие истерики тебе будет закатывать твоя обожаемая Поля.  — Моя обожаемая Поля, — передразнил я тон Яны, — мне таких «концертов» устраивать не будет.  — Кто её знает? — Рудковская окинула мою возлюбленную придирчивым взглядом, а я пододвинулся к ней поближе, слегка приобняв за плечи, тем самым показывая, что я рядом и не дам её в обиду. — Предыдущий муж же с ней почему-то развёлся. И Пелагея не выдержала, легко скинув с себя мою руку, она убежала в неизвестном направлении.  — Ян, ты головой то вообще думаешь, о чём говоришь, а? — не обращая внимания на остальных друзей, вспылил я. — С тобой тоже почему-то предыдущий муж развёлся, не знаешь, почему, а? Да лучше б Поля меня тогда не уговаривала с тобой помириться. Вот и делай добро людям, блять! Встав из-за стола, я отправился по следам любимой. Но Пелагеи нигде не было, будто бы её и не существовало вовсе. Я даже успел подумать, а не уехала ли она часом куда-нибудь? Но вдруг я услышал приглушённые голоса. Увиденное повергло меня в шок. Там, в полутьме, подальше от шумного застолья, на одном диване сидели девушки, которые по сути, должны были ненавидеть друг-друга. Но нет. Эти сумасшедшие блондинки тихо разговаривали о чём-то.  — Ты правда, прости меня, Поль, — сказала Рудковская. — Я сказала, не подумав. Но я совсем-совсем не хотела тебя обидеть. Мне с девушкой Билана совсем невыгодно ругаться. Меня ж теперь за тебя Димка с потрохами съест.  — Да не съест, ты зря о нём так говоришь. Тоже, наверное, не подумав, — улыбнулась Ханова. — О, а вот и он, — блондинки наконец заметили меня, — вспомнишь солнце — вот и лучик. — Дим, пойдём к нам?! Ну и что мне прикажите делать? Конечно же я сел между девушками, без каких-либо мыслей обняв Полю за талию и тем самым привлекая к нам пронзительный взгляд Яны.  — Дим, прости меня, — виновато протянула она, — я испортила тебе праздник.  — Ян, я тебе же уже тысячу раз говорил, ты просто невыносимая женщина. Но я всё понимаю. Да и ты меня прости.  — Вовсе не испортила, — встряла в разговор Пелагея, — всё хорошо, правда.  — Поль, ты у нас теперь примирительной ниточкой будешь? — улыбнулся я, — в тот раз не дала мне повредничать, в этот…  — А кто ж вас упрямых козерогов на путь истинный наставлять будет? — пожала плечами блондинка. — Ладно, я пойду, скажу всем, что всё хорошо и мы живы.  — Да-а… — задумчиво произнесла Рудковская, проследив за удаляющейся фигурой Пелагеи. — Повезло тебе, Дим, с ней. Она и впрямь, как ты там говоришь?  — Невероятная, — улыбнувшись уголками губ подсказал я.  — Да-да, я на её месте ещё обижалась бы года два, а она отнеслась с пониманием… Первая пошла на примирение. Эх, Димка, держись за неё обеими руками, ибо лучше никогда уже не найдёшь…  — Да я понимаю, Ян… — туманно ответил я. Мне даже не хотелось придираться к этим почти материнским наставлениям Рудковской, потому что слова, сказанные только что были такими правильными.  — Ой, а чего это вы тут сидите? Беда пришла нежданно-негаданно. Наше «убежище» обнаружила та, видеться с которой мне хотелось в последнюю очередь. Саркисова. Намеренно покачивая бёдрами, она подошла к нам и села туда, где буквально минут пять располагалась совсем другая блондинка.  — Да так, Юль, — отмахнулся я.  — Ян, ты ведь уже всё рассказала ему, да? — обратилась девушка к Рудковской.  — Рассказала о чём? Я устал от всех этих блондинистых заговоров за моей спиной.  — В общем, Дим, Юля очень хочет сняться ещё в одном твоём клипе. Но это не так важно. Гораздо важнее то, что именно она станет крёстной мамой моего Сашеньки, — Рудковская улыбнулась, положив руки на живот. Быстро вспомнив все церковные законы я свободно выдохнул. Между крёстными одного ребёнка не может быть никаких отношений, кроме дружеских.  — Я думаю не очень красиво оставлять гостей одних, — попытался перевести тему я, поднявшись с дивана.

***

Стрелки часов уже перевалили за полночь, а наша маленькая и почти дружная компания и не думала расходиться.  — Люди-и, завтра вторник, у вас всех куча работы, может уже хватит пить и пора домой? — пытался наставить нас на путь истины «голос совести», роль которого на сегодня играла Рудковская. — Билан, твой, блять, праздник!  — Да ладно тебе, Яночка, — улыбнулся я ей. Наверное, дело в алкоголе, немалая доля которого была уже в моей крови, но мне было совершенно всё равно на её выпады.  — Яна бука, бе-бе-бе, — присоединилась ко мне Гагарина с очень «умной» репликой.  — А она, между прочим, права, — вдруг неожиданно на сторону моего продюсера встала Пелагея, — у нас же завтра снова репетиции, а у тебя так и вообще в двойном размере, за два дня. Слова возлюбленной подействовали на меня самым главным образом. Я и впрямь понял, что на сегодня мне достаточно и пора домой. А на обратном пути, уже в такси, когда Пелагея, облокотившись на моё плечо, спокойно заснула, мне оставалось лишь стараться не заснуть самому.