Тусклая красная точка

— Итак, покажи мне, что ты умеешь. — Ни-че-го, — последовал недовольный взгляд. — Ладно, я знаю пару аккордов, но… — Смущаешься? Мы сейчас местами поменялись, да? — Брайан улыбнулся. Почувствовал свое превосходство, засранец. — Ничуть. Начинать? — Роджер, получив одобрительный кивок, немного поерзал, устраиваясь на диване, и начал играть. Плавный перебор струн, немного хриплый голос, еще неловкие пальцы, задевающие соседние струны, заставили сердце Брайана биться еще сильнее, и он забыл, как нормально дышать. Он так похож… Черт, он похож внешностью и привычками, даже взглядом «ты придурок, да?» или «я хорош и вижу, что ты думаешь так же». Нет. Он ведь смирился. Смирился! Он забыл! Забыл внешность, взгляд, уверенные движения рук, колкие высказывания, нервное покусывание нижней губы… Этого не может быть. Такого не бывает! — Брайан, а ты знал, что после смерти человека его душа переселяется в того, кто потерял свою? — маленькая Ада села рядом с немного удивленным Брайаном. В руках у нее была какая-то старая книга, он не помнил ее. — Откуда у тебя эта книга? — он указал на нее пальцем. — Виктория подарила мне. — Видя непонимание брата, девочка закатила глаза, — моя одноклассница, понятно? Ну, ты ответишь на мой вопрос? — Не знал. Книгу он больше не видел. Она будто исчезла. Брайан тогда весь дом перевернул, пытаясь отыскать ее, а Виктория вскоре переехала в другой город, и он так и не узнал, что это была за книга. Ада тот момент не помнила, и Брайан позже уже думал, что ему могло это присниться. Но кто вспоминает «сны» девятилетней давности? Брайан вспомнил. И стало только хуже. Прозвучал последний звон струн, и Роджер замолчал, уставившись на Брайана. Брайан лишь смотрел на него широко раскрытыми глазами. Он рвано дышал и часто моргал, его нижняя губа начала подрагивать. — Это тебя так песня впечатлила, или я настолько плох? Брай? — Блондин протянул свою руку к плечу друга, и тот вздрогнул, судорожно выдохнул, и, нацепив улыбку, заключил: — Это. Было. Прекрасно. — Он как-то странно закивал, будто смысл сказанных им слов не сразу дошел до него. — Ты врать не умеешь. Поговорим об этом? — Роджер отложил гитару: сейчас было совсем не до нее. — О том, что я врать не умею? — чуть дрожащим голосом спросил Брайан. — Нет, о том, что ты вспомнил. — Это долгая история. Я не могу тебе ее рассказать. *** Двое сидели на кухне. Двое не знали, что говорить. Было неловко. В воздухе почти физически чувствовалось напряжение. Казалось, сейчас между ними пробежит искра и все загорится к чертям, а они даже не двинутся с места, сверля глазами друг друга. Точнее, сверлил только Роджер. Брайан упорно, вот уже полгода, достаточно профессионально отводил взгляд. Ады не было рядом, никто не мог говорить за него, и он молчал, хотя так много нужно было сказать. — Кудрявый, посмотри на меня. Брайан чуть вздрогнул от неожиданности, лицо его вспыхнуло, сердце после остановки забилось с невероятной скоростью. Он едва слышно выдохнул, закрыл глаза и, устало прикрыв веки, взглянул в глаза Роджеру. — У тебя красивые глаза, а ты их прячешь. Почему? Брайан закатил глаза, все так же устало улыбнулся и принялся загибать пальцы: — Хроническая неуверенность в себе, боязнь смотреть чужим людям в глаза, навязчивый страх, что таким образом кто-то поймёт, о чем я думаю. — Я чужой человек? — Нет. Я не знаю. Ты многого не знаешь обо мне. — Брайан тяжело выдохнул, закончив предложение шепотом, и отвернулся в сторону, склонив голову, совсем скрыв своё лицо. Роджер приподнял светлые брови, изогнув их в жалобном жесте, лицо его сделалось таким светлым и ангельским, будто он собрался прощать все грехи Брайана. Но в то же мгновение он нахмурился, сжал губы, наклонился ближе к Мэю и сказал: — Расскажи мне все. Все, о чем ты думаешь и боишься, что кто-то «чужой» узнает об этом. Брайан не поднимал головы. Он пытался изо всех сил сдержать застилавшие глаза слезы и нормально дышать, а не трястись от сухих бесшумных рыданий. Нижняя губа уже болела от постоянных нервных укусов. Вот-вот пойдёт кровь, но он все так же терзал их. — Брайан, — Роджер накрыл своей рукой руку друга. Тёплая ладонь коснулась обветренной и холодной. Роджер продолжал вглядываться в чёрное облако кудрей и тяжёлых мыслей Брайана и никак не мог увидеть его вечно бледного худого и такого необычного лица. Изумрудные, да, именно изумрудные глаза, заставляли Роджера замирать на то мгновение, когда он замечал пристальный, но осторожный взгляд Брайана. Конечно, это мгновение не длилось долго, и Мэй снова опускал глаза вниз. Но Роджер уже никогда не сможет забыть глубины омута этих бесконечно печальных и усталых глаз. Хотелось рисовать его, оставить эти глаза, скулы, бледно-розовые губы, детальный нос и чёрные ресницы на бумаге и унести с собой, спрятать от всех и любоваться-любоваться-любоваться… Но Роджер не умел рисовать. Оставалось смотреть и запоминать. И любоваться. Когда Брайан уже собрался что-то сказать, кто-то с силой постучал в дверь. Брайан, не поднимая головы, вышел в коридор. Он в удивлении отошёл в сторону, увидев злую, как ему показалось сначала, Аду с букетом розовых роз в яркой обертке. Было начало октября, и Ада с головы до ног промокла. Она опять — «случайно, Брай» — забыла зонт. — Пока я поднималась, думала выкинуть его к чертям, но ведь для меня специально выбирал. И не попал ни в одну мишень. Ненавижу розы, да ещё и розовые. — Она метнула свой острый взгляд на цветы. — Ещё и в обёртке. Ну ладно, он ведь старался. — Это был монолог? — спросил старший брат. — Ты гений дедукции, Брай, — саркастично бросила сестренка. И только сейчас Мэй заметил покрасневшие, пылающие щеки и чуть дрожащие руки. Ада была смущена! Как это вообще вышло? Она же не-про-би-ва-е-ма-я. Она не знала, куда ей смотреть, дыхание сбилось, она торопливо сняла ботинки, пальто и убежала в свою комнату, не поздоровавшись с Роджером, который все это время с интересом наблюдал за происходящим. — Интересная история, — только и смог произнести Роджер, пока Брайан обдумывал происходящее. Ада лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, одна рука её безвольно свисала на пол. Брайан подошёл и сел на край кровати. — Брайан, почему мне так стыдно? — глухо раздалось где-то в недрах подушки. — А что случилось? — Мы поссорились с одноклассником пару недель назад, и он решил извиниться таким образом. А мне стыдно и неловко. — Ну, я соглашусь, что обычно одноклассники так не просят прощения, если только… — хитро произнёс Мэй. — Если что? — сразу подняла голову на брата Ада. — Если только ты ему не нравишься, конечно. — Глупости. Я не могу кому-либо нравиться. Я ужасный человек, который только портит все. — Снова уткнулась головой в подушку девушка. — С чего ты взяла? — С того. Я люблю перед сном подумать о своём поведении. Пара лет, и я сделала вывод, что со мной невозможно нормально контактировать. — Ада, — Брайан коснулся плеча сестры, — ты очень умная и серьёзная для своих лет, поэтому тебе сложно… — Мэй с трудом подбирал нужные слова, потому что голова уже гудела, — найти общий язык со сверстниками. — И что? Мне теперь перестать думать? — У тебя сейчас просто возраст такой, — привёл последний свой аргумент Брайан. — Какое типичное объяснение, — девушка махнула рукой, изобразив что-то в воздухе, и свесила руку снова. — Типичный юношеский максимализм, — улыбнулся брат. — Именно, — произнесла сестра, ткнув указательным пальцем в Брайана, не поднимая головы. Брайан не знал, что и она улыбалась. — Что случилось? Роджер так и сидел все время на кухне, терпеливо ожидая Мэя. Он старался выглядеть спокойным, но нервные нотки в его голосе выдавали его с головой. За полгода дружбы с Брайаном он успел здорово привязаться к этой «семейке», даже с Адой смог найти общий язык, проведя на балконе долгие летние ночи, наполненные разговорами о жизни. Брайан тогда сказал, что он второй человек, с кем Ада может говорить часами. — Одноклассник извинился. Все нормально. Она скоро успокоится. — А ты? — Позже. Прости, Родж, я не могу, это слишком больная тема для меня. — Я все понимаю. Я, наверное, пойду домой. Позвоню, как дойду. Он встал из-за стола и прошёл мимо Брайана, который все ещё стоял, опираясь рукой на стол. Брайан едва слышно выдохнул и прикрыл глаза. Невозможно. «Я дома.» — читал Брайан с экрана телефона тем поздним вечером. *** Прошло три недели, когда Роджер все-таки решился прийти к Брайану снова. — Кудрявый, я влюбился. Его глаза светились счастьем, он не мог перестать улыбаться. А Брайан пытался вспомнить, как улыбнуться, но так, чтобы тебе поверили. — Как ее зовут? — буквально выдавил из себя Мэй. Нужно успокоиться. — Элен. Только есть одна проблема. Довольно большая проблема. — Роджер тут же помрачнел. — У нас общий отец. Брайан поставил кружки с чаем на стол и сел напротив Роджера. — Как? — Когда отец ушёл от нас с мамой, он завёл другую семью. У них родилась моя сестра. Сейчас она приехала в Лондон, чтобы в первый раз встретиться со мной. Она только недавно узнала, что у неё есть старший брат. Элен живет у меня, и вчера я ей признался в своих чувствах. Я тоже ей нравлюсь, Брай… Теперь мы оба не знаем, что делать дальше. Ведь это ненормально? — он спросил это, казалось, с надеждой на то, что Брайан скажет: «Все хорошо, если любите, то любите, не обращая ни на что внимания!» Но Брайан молчал. Ведь у него самого все было «ненормально». «Твою мать…» — только и смог подумать Брайан. А потом был какой-то праздник, пришли какие-то люди, что-то пили, Роджер что-то рассказывал об Элен, Брайан не чувствовал земли под ногами, ибо был слишком пьян, и постоянно хватался за плечо Тейлора, чтобы не упасть. Тейлор делал так же. Когда все ушли, Ада вышла из своей комнаты и прошла на кухню. Брайан сидел за столом, одной рукой крутя бокал, другой — придерживая голову. — Брай, ты спать собираешься? — Ада осторожно подошла к брату. Она боялась пьяных людей, даже крайне редко пьяного Брайана. Тот лишь тяжело кивнул. — Поговори со мной. Я устал молчать. Тут Ада заметила то, что заставило ее замереть от неожиданности. В глазах самого лучшего, самого близкого ей человека стояли слёзы.