***
- Колись давай. – Мейс деловито забрала у нее из рук телефон и бросил куда-то на кровать, заваленную шмотьем. – Что случилось? - Болею, – буркнула она. И не врала – вправду болела, плохо спала, и аппетита не было, температура иногда повышалась ни с того ни с сего. - Знаю я эти твои болезни. Влюбилась небось в мудака какого-нибудь опять. Когда Мейси из себя супер-психолога строила, это бесило. Потому что, собственно, не надо было ей быть супер психологом, чтобы предположить, что ее дурная подруга опять влюбилась в какого-нибудь мудака и попасть в точку. Все до зубной боли банально. - Что это сразу опять? - Потому что в нормальных парней ты не влюбляешься. Ревешь ни с того ни сего, на меня забила, на себя забила, ходишь как сомнамбула… Съемки на носу. - Я знаю. Что съемки на носу, что забила на себя – все она знала. Отвернулась к окну, к серому лондонскому дождливому небу. Крупные капли ползли по стеклу, как неторопливые прозрачные насекомые. Мейс за спиной вздохнула. - Кто-то из наших? Из «наших» - это из каста. Получается, что из «наших». Мейси нахмурила свои роскошные брови, смотрит пытливым взглядом. Опять захотелось ей все рассказать, пореветь на плече, послушать про то, какая она дура, посоветоваться, напиться, посмеяться, выслушать кучу бесполезных советов… Но нельзя. Не поймет. Мейс еще та болтушка, не со зла, но намекнет где-нибудь лишнее. А если Эйдан узнает… Хотя почему она должна думать о том, что он будет чувствовать? Разве он думал, когда поцеловал ее? И опять полыхнуло тем жаром на лицо, рот занемел. - Не расскажешь? - Да нечего рассказывать, Мейс. Просто... депрессия что ли. Надоело все. По дому скучаю... Не поверит. Да и ладно, пусть не верит. Сил нет притворятся и выдумывать ложь. - Все! - Мейс оглушительно хлопает ладонями по журнальному столику. - Вставай! Надо срочно развеяться! Когда Мейс такая, спорить с ней бесполезно, истинное старковское упрямство в ней появляется. Да и развеяться в самом деле не помешает, может быть забудет хоть на пару часов об этом поцелуе и о нем самом... Они твердо решили хорошо посидеть, но без всяких там танцев, подцепили по пути еще двух знакомых девчонок и поехали в паб. Хороший такой приличный паб недалеко от дома, с тихой музыкой и без всяких футбольных фанатов. И там никогда не спрашивали про возраст. Девчонки наперебой, хихикая, рассказывали что-то - про учебу, про своих парней, всякие новости из нормальной, обычной жизни, о которой она уже отвыкла порядком, пытались выпытать у них подробности о съемках, шутили и смеялись, тормошили ее. Стало легче. Надо было в самом деле куда-нибудь выбраться и выкинуть все из головы. В конце концов, это теперь не только ее проблема. Когда они себе по третьему пиву заказали, компания парней за соседним столом начала оказывать им знаки внимания. Сначала прислали на разведку самого смазливого и болтливого, парни всегда так делают. Парень оказался довольно смешным, а они вчетвером были уже навеселе, поэтому не были против, когда остальные пересели к ним. Их было трое и все как на подбор симпатичные, как обычно начали острить и сыпать комплименты. Они вдвоем с Мейс все переглядывались, пряча улыбку, ждали, когда их узнают. У людей это не сразу срабатывало, сложно было поверить в то, что две известные актрисы из популярного сериала вдруг оказались рядом в одном с тобой пабе, сначала обычно говорили, что им кого-то напоминают. Обычно с Мейс начинали, у нее внешность была примечательней, ярче, хотя сейчас ее, с натянутым до носа шейным платком и очках, сложно было сразу узнать. Да и она сама без макияжа, с кое как собранным хвостом, с кругами под глазами, была наверное не похожа на свою сериальную героиню. Один из парней, светловолосый, с едва проклюнувшейся бородкой подсел к ней ближе. Разговор с ним был не бог весть каким остроумным, но хотя бы отвлекал. Он назвался Биллом, сказал, что он начинающий фотограф, начал работы свои показывать на айфоне, хорошие, кстати, работы, ей понравилось. Она не сразу внимание обратила на свой телефон, глянула мельком на чье-то короткое смс, бросила его назад в сумку. Билл что-то продолжал рассказывать о сложностях ночной съемки, а ее вдруг как током ударило. Его номер не был у нее забит, но она его наизусть помнила, до последней циферки. Закусила губу и полезла в сумку дрожащими пальцами, сама не зная, чего больше всего хотела увидеть - чтобы это действительно был он, или ошибся кто-то... "Привет. Ты еще в Лондоне?" Он. Номер его, нет никакой ошибки, она два раза, беззвучно шевеля губами, сверила эти цифры с тем номером, который был у нее в голове был выбит словно в граните. Когда шок от того, что он прислал ей впервые в жизни смс немного отпустил, она смогла наконец понять содержание. Зачем ему знать, в Лондоне ли она? Что он хочет? Встретиться? Билл рядом обиженно замолчал. - Извини, - буркнула она. - Это очень важно. Он что-то сказал, надеясь, наверное удержать ее внимание, но весь мир у нее сейчас сосредоточился в светящемся экране телефона. Даже звуки пропали. И что ей надо ответить? И как? Или вообще не отвечать? Или ответить так, чтобы он понял, как она к нему равнодушна? Или написать грубость какую-нибудь, которую он вполне заслуживает? Что ей делать? Она глубоко вздохнула, обвела болтающую компанию невидящими глазами... "Да, я в Лондоне" Палец дрогнул над надписью "отправить". Потом все же заставила себя прикоснуться. Выдохнула и стиснула телефон в руке, боковины до боли впились в ладонь. Он прожужжал практически сразу, через пару секунд. "Надо поговорить. Ты не против?" Руки задрожали так, что пришлось спрятать их вместе с телефоном под стол. Встретиться и поговорить... Боже, почему ее так трясет? Это значит, он будет сидеть рядом, смотреть на нее... После этого поцелуя, после всего, что было, что он будет говорить? Она догадывалась, конечно. Извиняться будет, сожалеть, просить прощения... Этого она не выдержит. Но если откажется, он ее трусихой посчитает, трусихой и обиженным ребенком. Они взрослые люди -он сам так сказал, действительно надо встретиться и решить все до съемок, раз и навсегда. И еще она выскажет все, что о нем думает... "Когда и где?" - набирает она, надеясь, что этот сухой, официальный и равнодушный тон им хорошо прочувствуется. Телефон молчит несколько минут. Она сидит будто на иголках, невпопад отвечает на вопросы, силится улыбаться, но получается плохо. Может, он передумает? Струсит опять? Она почти подскакивает на месте, когда телефон вибрирует в руке, стремительно подносит его к глазам. "Если ты не занята, можно сегодня" Сегодня? Прямо сегодня? Он хочет встретиться сегодня? Так невтерпеж сказать ей, что этот поцелуй был ошибкой и бла бла бла? Сегодня нельзя. Она уже прилично выпила пива, и ей надо подготовиться, подумать, что сказать ему и как... "Я занята", - пишет она, и не успевает даже поднять голову от экрана, когда приходит ответ: "И чем же?" Это уже наглость какая-то. Издевается он над ней что ли? Она решает сохранять вежливый и холодной тон. Если он зачем-то хочет вывести ее из себя, у него не получится. Сейчас вечер, где она может быть? Чтобы такого придумать? "Если тебе так интересно, я в театре" А почему бы ей не пойти в самом деле в театр? Театр это интересно и серьезно, это настоящее искусство. "И что за постановка?" Она окончательно теряется, недоумевая, чем вызвано такое любопытство и как непохоже на него это поведение и странные расспросы по смс. Насчет постановки пришлось погуглить. В Королевском как раз давали О’Нила "Страсти под вязами", прямо сейчас. Она отослала ему название, довольная собой. Пусть знает, что свободное время она тратит не только на вечеринки и глупые выходки. Она и вправду собиралась сходить как-нибудь в театр, и обязательно сходит на днях, чтобы ее маленькая ложь превратилась в правду. "А я думал «Страсти под гиннессом» Сначала она не поняла. Долго всматривалась в экран, потом перевела взгляд на кружку пива перед собой с надписью «Гиннесс» на боку, вспыхнула и вскочила с места. Все удивленно посмотрели на нее, но она только махнула рукой и почти бегом направилась в туалет. Бежала и одновременно высматривала его лицо среди многочисленных посетителей, но не нашла, конечно. Запыхавшись, ворвалась в тесную кабинку, прижалась затылком к двери, крепко зажмурив глаза. Он ее видел. Он здесь. Он что, за ней следил? Или он здесь случайно, но разве бывают такие случайности? Она вдруг вспомнила свои бесчисленные встречи с ним, когда еще не искала нарочно повода, даже пыталась избегать, но сама судьба как нарочно раз за разом их сталкивала… Случайности не случайны, так ведь говорят. Телефон прожужжал в руке. «Выходи. Я у черного входа» Она глубоко вздохнула. Он здесь и он ее ждет. И прямо сейчас будет этот самый разговор, которого она чертовски боится, потому что означает он одно – что все будет окончательно кончено. Очень неприятно и больно услышать, что все, что было между ними – просто пьяная несдержанность. Даже если это был всего один поцелуй. Она вышла из кабинки, посмотрела на себя в зеркало, в свое серьезное, измученное лицо. Он прав. Надо заканчивать.***
Эйдан вправду ждал у черного входа, в переулке, заставленном мусорными баками. Опирался на стену плечом, крутил в руках телефон, в знакомой ей куртке цвета хаки. Дождь чуть накрапывал, крохотные капли воды сверкали у него на волосах на затылке. Увидел ее и улыбнулся, и у нее все обмерло внутри, потому что улыбка была неловкая и извиняющаяся. Он еще ничего не сказал, а уже было больно. А еще потому что он так редко улыбался только ей одной. Она подошла ближе. - Нельзя было без этих подколов обойтись? – потрясла в воздухе телефоном. - Извини. Не ожидал тебя здесь встретить. - А где ожидал? Он пожал плечами. - В театре? - и улыбнулся с небольшой ехидцей, на лице у него мелькнул Мизинец. Он был небритый, начал отращивать бородку, и ей эта щетина с небольшой сединой очень нравилась. Но сейчас нельзя было об этом думать. - А ты что здесь делаешь? Она решила, что обижаться на его выходку не будет. Точнее, не будет показывать, что это было обидно. - Встретился с приятелями, решили зайти куда-нибудь. А потом тебя увидел. - Я думала, ты уехал. Он промолчал. Отвернулся в сторону к кирпичной старой стене, прикоснулся к ней пальцами. Она следила за его движениями. Разговор у них получался бесцельный, обрывочный. Она твердо решила, что первая не заговорит ни о чем важном, не намекнет и не подтолкнет его. Это он ее поцеловал, и она его не просила. Пусть теперь и расхлебывает. - Я тебе хотел позвонить, - сказал он. - Правда? А что не позвонил? - Позвонил бы, - он отковырял от стены кусочек кирпича, растер его пальцами. - Но встретил тебя раньше... Она сложила руки на груди, оперлась плечом о неровную стену. Смотрела на него, и в голове никак не укладывалось, как он мог ее поцеловать. Он ли это был? Или кто-то похожий на него, двойник из параллельной реальности, тот, кто властно и так страстно целовал ее? - О чем ты хотел поговорить? Разумеется, она нарушила совсем недавно данное себе обещание не начинать серьезного разговора первой. Но каждая минута, проведенная с ним рядом, добавляла боли. Он не повернул головы. - О том, что случилось... Ты меня наверное сейчас ненавидишь? Мне бы хотелось ненавидеть, Эйдан. - Нет. Просто я не понимаю, почему ты... - Софи, слушай, - он повернул к ней голову, оставив наконец в покое стену. - Все как-то запуталось окончательно. То, что я сделал - недопустимо. Я был пьян, и ты довольно провокационно себя вела, и я сорвался. Но это ничего не значит... Она глаза прикрыла, не в силах сейчас смотреть на него. Он даже говорил теми фразами, которые она ждала от него. Трус несчастный. Тряпка. Вот он момент истины, который ее так страшил. Это ни в какое сравнение не идет с тем, что она себе представляла, это больнее в тысячу раз, как будто ей в груди наживую вырезали большую дыру и льют туда сейчас расплавленный свинец. Он что-то еще говорил, но она не слушала. Глубоко вздохнула и спросила: - Почему ты меня поцеловал? Эйдан взъерошил себе волосы, провел рукой по лицу, совершенно растерянному. Наверное, ей следовало бы сейчас испытывать удовлетворение от его мучений, но его не испытывала. - Я был не прав. Извини меня за это. - Почему ты меня поцеловал? - не сдавалась она. - Я же сказал. Я был пьян, зол на тебя. Я не... - Эйдан. Почему ты меня поцеловал? В голосе слышались близкие слезы, и она начала молиться про себя, чтобы они не пролились при нем. Он наконец посмотрел ей в глаза, чуть заметно пожал плечами, помолчал немного, прежде чем ответить обессиленным, уставшим голосом: - Потому что захотел. Она усмехнулась, потом сделала шаг к нему, взяла за воротник куртки, приблизила лицо близко-близко, видя как расширяются его зрачки. - А сейчас не хочешь? Он перевел взгляд на ее рот, глаза затуманились, потеряли резкость. На этот раз она сама преодолела движением головы крохотное расстояние между ними и поцеловала его в растерянные, расслабленные губы. Он не отпрянул, не оттолкнул ее, но и не ответил, просто стоял, не пошевелился, и она, осмелев, положила озябшие руки ему на плечи, провела по линии шеи, к челюсти, обхватывая лицо... и в следующую секунду оказалась впечатана в стену, прижатая его горячим телом, и его язык был уже внутри ее рта, а мужские руки сильно, почти до боли сминали ее бедра, и все было еще ярче и жарче чем тогда, в коридоре в сигаретном дыму. И все опять закружилось как в каком-то безумном калейдоскопе, разноцветном, ярком, огненном, тело отозвалось знакомой, мучительной истомой... И вдруг он так же стремительно отстранился, взъерошенный, раскрасневшийся, уставился на нее, тяжело дыша, почти черными, пугающими глазами. Руки продолжали поддерживать ее за бедра за, ее ладони все еще были на его плечах... - Ты… Я тебя… - сказал он сбившимся хриплым голосом, но так и не договорил. Отпустил ее, сделал шаг назад. Она молчала, только улыбалась. Даже не вздрогнула, когда он вдруг с силой ударил кулаком в стену за ее ухом. У него было злое, очень красивое лицо в этот момент, бушующее гневом, глаза прямо сверкали. А ей было смешно. Он ушел, быстрым шагом, своей развязной, нервной походкой, а она смотрела ему в след, пока он не свернул за угол. А потом начала смеяться, неудержимо, до слез из глаз и боли в животе. Сползла по стене прямо на мокрый асфальт и все смеялась, не в силах успокоится. Там ее и нашла Мейс.