Наше долго и счастливо

Октябрь 1978

      2:30. 2:35. 2:40.       Лили сидела в жёстком старом кресле, подтянув коленки к подбородку, и напряжённо следила за большой стрелкой тяжёлых напольных часов. В маленькой комнате было душно и пахло сыростью, но девушка не обращала на это внимания. Внизу, на нижних этажах, ходили и разговаривали другие члены Ордена, за окном шумели пожелтевшие кроны вязов, но всё это смешалось для Эванс в один глухой шум. Для неё существовала только стрелка часов, по-черепашьи ползущая от одной цифры к другой.       2:45. 2:50. 2:55. 3:00.       Лили не могла больше сидеть. Она вскочила и начала мерить комнату шагами, ломая пальцы. Сердце стучалось о рёбра испуганной птицей, готовой вот вот выпорхнуть наружу от волнения.       Когда Поттер, Блэк и МакКиннон отправились на задание Ордена Феникса, её в штабе не было. Грюм, руководивший операцией, запретил ей там появляться, чтобы не отвлекать Джеймса. Нехотя Лили осталась дома с матерью. Вечером она молча пила чай, вполуха слушая, как миссис Эванс описывает роскошный дом новоиспечённой миссис Дурсль. Со дня свадьбы прошло уже полмесяца, и Петунья успела перевезти почти все свои вещи в дом номер четыре по Тисовой улице в Литтл Уингинге.       - Дорогая, у тебя всё в порядке? - миссис Эванс встревоженно посмотрела на дочь. - Ты меня совсем не слушаешь.       Лили перевела отрешённый взляд на маму, пытаясь вспомнить, о чём она говорила.       - Четыре спальни, большой камин, просторная кухня, - повторила она. - Я слышу, мама. Прости, я немного устала.       Миссис Эванс печально вздохнула:       - На этой твоей стажировке тебя совсем загоняли.       Лили только ухмыльнулась. Она, конечно, не сказала маме, что ни о какой стажировке и не думала. Когда девушка проходила экзамены для поступления в Аврорат, она мало себе представляла, что значит быть сотрудником Министерства. А теперь, когда она вот уже несколько месяцев регулярно посещала собрания Ордена Феникса, ей в глаза бросалась насквозь прогнившая система волшебного ведомства. Как можно работать в организации, в которой каждый второй может оказаться предателем?       Так что вместе с другими мародёрами Лили и Марлин, и даже Алиса, решили приложить все усилия, чтобы помочь Ордену, несмотря на показное равнодушие со стороны Грюма. Дамблдор, в те два раза, что они видели его, благосклонно кивал недавним выпускникам, но не более. И вот, Блэку, Поттеру и МакКиннон улыбнулась сомнительная удача...       - Лили, родная, иди-ка ты спать! - миссис Эванс встала и приобняла дочь за плечи. - Я сама вымою посуду.       Девушка не стала возражать и, поцеловав маму на ночь, поднялась к себе. Подходя к собственной комнате, она с болью оглянулась на дверь Петуньи. Интересно, она когда-нибудь сможет привыкнуть к такому отношению старшей сестры?       Лили упала на покрывало и уставилась в белеющий потолок. Грозный Глаз настоял на соблюдении полной секретности. Даже МакКиннон, у которой раньше не было секретов от лучшей подруги, ничего ей не сказала. Лили не знала ни куда Грюм посылает Джеймса, ни когда, ни зачем. И от этого неведения она переживала ещё больше. Именно сейчас, когда Поттеру угрожала реальная опасность, она вдруг поняла, как сильно боится его потерять. Если вдруг с ним что-нибудь случится... Или с Сириусом... Или с Марлин...       Гриффиндорка перевернулась на бок и прикусила угол подушки. Она пыталась освободить сознание, как учил её профессор Флитвик, когда они проходили основы окклюменции. Если её воображение нарисует ещё один возможный исход этой вылазки Ордена Феникса, Лили сойдёт с ума. Девушка села на кровати и, достав палочку, начала упражняться в трансфигурации, пытаясь превратить разбросанные кругом шуршащие фантики в лёгких бабочек. Но заклинание не работало. Лили никак не могла сосредоточиться, и бабочки получались медлительными, быстро принимая прежний вид.       До слуха девушки донеслось хлопанье двери напротив. Значит, мама уже ложится спать. Может, и ей стоит попробовать уснуть. Лили уже подошла к гардеробу и достала с полки розовую пижаму, как вдруг поняла, что не сможет спокойно спать, когда Джеймс неизвестно где рискует своей жизнью. Но и сидеть в неведении тоже больше нельзя. Девушка захлопнула шкаф, засунула под одеяло подушки на случай, если мама решит её проведать посреди ночи, и, сжав в руке палочку, трансгрессировала.       Аластор Грюм ужасно разозлился, когда увидел юную ведьму, и попытался выставить её, но очень быстро понял, что это бесполезно. Лили так или иначе всё время возникала в разных частях дома, и мракоборец устало попросил её хотя бы не путаться под ногами, информации никакой всё равно пока нет. Тогда староста облюбовала небольшую, по виду нежилую комнату на втором этаже. Всё, что ей оставалось, - это отслеживать движение стрелок, несущихся навстречу утру.       Позади раздались шаги, и девушка взволнованно обернулась. На пороге мялся Люпин в растянутом поношенном свитере. Его смеющиеся глаза в окружении тёмных синяков встревоженно смотрели на девушку, а на лице застыла неуверенная улыбка:       - Не помешаю?       Лили отрицательно помотала головой, кусая губы от разочарования. Лунатик подошёл к ней и присел на подоконник. Выпускники Хогвартса замолчали под тяжестью своих мыслей. Внезапно по крышам забарабанил ливень. В стекло за спинами друзей били крупные градины, а по скату крыши хлестали ветки ближайшего дерева.       3:25. 3:30. 3:35. 3:40.       Теперь ребята вместе наблюдали за старинным циферблатом, нервно вздрагивая от любого громкого звука, доносившегося снизу.       - Лилс, ты бы поспала, - наконец нарушил молчание Люпин, сжимая пальцами переносицу. - Джеймс мне голову снимет, если узнает, что ты тут всю ночь на ногах провела.       - Для этого ему ещё нужно будет вернуться, - слова вырвались у Лили помимо её воли.       Люпин резко к ней повернулся, заглядывая в её лицо своими светлыми голубыми глазами.       - Не говори так, - в голосе всегда мягкого Ремуса послышались железные нотки. - И Сохатый, и Бродяга, и Марлин обязательно выполнят своё задание и вернутся живыми и здоровыми. Не смей в этом сомневаться! Им сейчас как никогда нужна наша поддержка.       - Ты прав, извини, - Лили спрятала глаза, наполнившиеся слезами, в ладони. - Просто, я... я так люблю его... - глухо прошептала она.       - Иди сюда, - Ремус, не растерявшийся при виде женских слёз, крепко прижал девушку к себе, успокаивающе поглаживая её по спине. - Не переживай. Всё будет хорошо.       Лили уткнулась носом в свитер Ремуса, почему-то пахнущий какао, понимая, что в последнее время она слишком часто плачет. Надо бы сварить укрепляющий бальзам. А то так недолго и в истерички записаться.       Немного успокоившись, Эванс мягко отстранилась от Люпина, благодарно сжав его руку.       - Как твои дела, Ремус? - девушка внимательно посмотрела в усталое лицо оборотня.       - Что, круто выгляжу? - Люпин печально улыбнуться. - До полнолуния ещё далеко, так что я в порядке.       Конечно, он храбрился. Лили всегда с уважением относилась к его мужеству. Несмотря на свой недуг, Ремус всегда оставался добродушным и дружелюбным человеком. Лили всегда с удовольствием обсуждала с ним прочитанные книги, до которых Джеймсу и Сириусу не было никакого дела. Если бы не он, она, пожалуй, никогда не сдала бы ЖАБА на отличные оценки. Сам же Ремус срезался только на зельеварении. Сколько Лили не билась над ним, пытаясь подтянуть его по этому предмету, Люпин так и не смог дотянуться даже до отметки "выше ожидаемого". Зато напротив всех остальных предметов в табеле красовалось "превосходно".       Однако и сам Ремус, и все его друзья понимали, что, какими бы ни были результаты гриффиндорца, он никогда не сможет найти себе нормальную работу. У большинства волшебников имелись определённые небезосновательные предрассудки относительно оборотней. Даже некоторые члены Ордена Феникса, несмотря на все заверения Дамблдора, пока сторонились Люпина.       - А вот что с тобой происходит, Эванс? - Люпин скрестил руки на груди, возвращая девушке её взгляд.       Лили удивлённо подняла брови.       - Ты такая потерянная в последнее время. Я совсем тебя не узнаю.       - Ну... а кто из нас не потерянный? - староста поёжилась. - Я не знаю, что будет завтра, не знаю даже, что будет через час. Сохранишь тут позитив.       - У тебя это всегда получалось, - глаза Ремуса смеялись. - Помнишь, когда на шестом курсе сборная Гриффиндора потерпела сокрушительное поражение, ты как-то нашла слова, чтобы утешить нашего сумасшедшего фанатика.       Лили тоже улыбнулась, вспоминая этот случай. Она отошла от окна, снова мельком взглянув на часы.        4:02.       - Ладно, я пойду, попробую сделать чай, - Лили вздохнула, пытаясь сбросить с себя груз переживаний. - Хвостик там совсем заработался за своими бумагами.       - Ну, ты же знаешь, он не самый искусный волшебник, - в голосе Люпина звучало доброе снисхождение. - Но он очень хотел помочь. Вот Грюм и загрузил его бумажной работой.       - Мне даже бумажек не доверяют, - растроено вздохнула Лили.       - Да что ты, - Ремус попытался скрыть лукавую улыбку. - Помнится, когда мы готовились к ЖАБА, ты так ругалась над конспектами... Даже поклялась, что никогда в жизни больше за писанину не сядешь.       После горячего чая Лили наконец задремала. Она свернулась клубочком в жёстком кресле на первом этаже, рядом с погружённым в бумаги Хвостом. Проходящий мимо Грюм только недовольно хмыкнул, глядя на мирно сопящую гриффиндорку. А Люпин заботливо накрыл её шерстяным пледом.       Проснулась Лили на рассвете. За окном тёмной гостиной, из которой все куда-то делись, виднелось светлеющее небо. Лили села, пытаясь размять затёкшие конечности. Плед упал на пол, и ей стало холодно. Девушка зевнула, пытаясь понять, где она, когда до её слуха донеслись громкие звуки. В холле, из которого под дверью просачивалась тонкая полоска света, явно что-то происходило.       Взволнованная гриффиндорка вскочила на онемевшие ноги и стремительно подошла к двери. Опасаясь, что Грюму не понравится её присутствие, Лили осторожно приоткрыла дверь. Она не сразу разобралась, где кто, из-за толпившихся в ярко освещённом помещении возбуждённых волшебников.       Несколько человек сгрудились над креслом, стоящем в углу. Лили не могла разглядеть, кто на нём лежит, и сердце девушки пропустило несколько ударов. Она распахнула дверь и на негнущихся ногах медленно пошла к ним.       - Мерлин, Эванс, ты что здесь делаешь? - раздался у неё за спиной удивлённый голос.       Лили стремительно обернулась, и перед её глазами предстал Джеймс Поттер, живой и здоровый. От бешеного облегчения у Лили закружилась голова. Она в три шага преодолела разделявшее их расстояние и изо всех сил стиснула его в объятиях. Поттер растерянно прижал девушку к себе.       - Всё хорошо... Со мной всё в порядке... - повторял он тихим шёпотом.       Лили отстранилась от Джеймса, разглядывая его лицо. Она только теперь заметила, какой у него усталый и потрёпанный вид. Глаз заплыл, вдоль скулы шёл глубокий кровоточащий порез, губа разбита. Девушка с ужасом разглядывала эти сувениры.       - Что случилось? - с тихим вздохом вырвалось у неё.       - Да, так... Наткнулись на Пожирателей... - было произнесено с преувеличенной небрежностью, глядя в пол. - Ничего серьёзного, правда, - словно оправдываясь, сказал он, услышав судорожный вздох, вырвавшийся из груди Лили.       - Он у тебя молодец!       Гриффиндорка обернулась и встретилась глазами с невысоким коренастым рыжеволосым парнем. Тот выглядел не лучше Поттера, но при этом широко улыбался.       - Позвольте представиться, Гидеон Пруэтт, - он кивнул девушке. - А это мой брат, Фабиан.       Лили обернулась и увидела как две капли воды похожего на брата Фабиана. Близнецы казались старше недавних выпускников, но не на много.       - Мы теперь в долгу перед твоим женихом, - серьёзно сказал второй близнец. - Он настоящий мракоборец. Как он обезножил того типа, Долохова, я в восторге!       Пруэтты по очереди пожали Джеймсу руку и исчезли на лестнице.       Лили снова посмотрела на Поттера. На этот раз с гордостью.       - Может теперь объяснишь, почему ты не дома? - голосом с лёгкой примесью нотации спросил Джеймс.       - А ты бы стал сидеть дома на моём месте? - подняла брови Лили. - Я переживала, хотела быть поближе к оперативной информации. Я подумала, что ты...       Ужас ледяной волной вернулся в изумрудные глаза девушки, и она опрометью кинулась назад, к столпившимся вокруг кресла волшебникам. Если не Джеймс, то кто?..       В кресле полулежала Марлин. Её красивое лицо приобрело зеленоватый оттенок, а грудь тяжело вздымалась. Рядом с ней на коленях стоял не менее бледный Сириус, нервно сжав челюсти. За его спиной Люпин внимательно, а Питер - со страхом, наблюдали за манипуляциями Грюма.       Девушка крепко сжала кулаки, вонзая длинные ногти в ладонь, и закусила губу, чтобы не заплакать в голос. Светлые волосы сбились в колтуны, на лбу запеклась кровь. Но Лили не могла отвести глаз от ног лучшей подруги. Точнее, от того, что от них осталось. Из под закатанных штанин виднелось что-то очень похожее на двух телесного цвета слизняков, но никак не на идеально ровные ноги гриффиндорки, служащие поводом для зависти многих сокурсниц.       - Заклятье, лишающее костей. При этом самая отвратительная разновидность, - произнёс усталый волшебник в дурацкой шляпе с полями, Элфиас Дож, осматривая девушку. - Нужен Костерост. Но у нас нет его в запасе. Я сейчас...       - Я сделаю, - твёрдо прервала его Лили, напряжённо глядя на МакКиннон.       - Эванс... - тяжело вздохнул Грюм.       Мракоборец поднял свои небольшие глаза-буравчики и внимательно посмотрел на гриффиндорку, упрямо сжавшую губы.       - Спорить с ней бесполезно? - устало спросил он, полуобернувшись на стоявшего сзади Джеймса.       Тот пожал плечами, как бы говоря: "Совершенно бесполезно!". Тогда Аластор снова внимательно посмотрел на рыжеволосую колдунью и кивнул.       - Люпин, помоги ей, - отдал последние распоряжение Грюм и заковылял в гостиную, сжимая в руке какие-то бумаги. - На кухне должно быть всё необходимое.       В десять минут маленькая кухня превратилась в настоящую лабораторию. Лили наконец оказалась в своей стихии, ощутила себя нужной и полезной. Хотя, конечно, лучше бы этого не было.       Люпин оказался хорошим помощником. Он не лез с советами, но быстро выполнял все просьбы сосредоточенной Лили. Зато Блэк вёл себя как истеричная наседка, поминутно появляясь в поле зрения Эванс с вопросами и замечаниями. В конце концов, девушка с криками выставила его, пригрозив мощным сглазом.       Грюм тоже пару раз заглянул, но никаких замечаний не делал. Только один раз немного убавил огонь под котлом.       Когда Лили закончила, солнце уже было в зените. Марлин лежала на кровати в той самой комнате, где Люпин и Эванс напряжённо ждали возвращения друзей. Рыжеволосая гриффиндорка осторожно подложила под спину подруги подушки, прежде чем влить ей в рот малоприятную на вкус жидкость.       - Стой, - остановил её бледный Сириус, - ты уверена, что всё сделала правильно?       - Бродяга, ещё одно слово, и я тебя им напою, - усталая Лили откинула со лба волосы, по ложечке заставляя Марлин проглатывать мерзкое зелье. - Я надеюсь, что вы хотя бы выполнили то, зачем вас посылали.       Сириус недовольно промолчал.       Допив всё, МакКиннон откинулась на подушки и что-то промычала. Лили как специалист по зельям точно знала, что ей предстоят тяжёлые часы. Растить кости мучительно больно.       Сириус пристроился рядом в кресле, напряжённо вглядываясь в лицо своей девушки, а все остальные спустились вниз. Люпин и Питер, не слушая возражений Лили, отправились отмывать кухню, и девушка направилась на поиски Джеймса. Она расслышала его голос, звучавший попеременно с низким баритоном Кингсли Бруствера, из-за стен гостиной, но подслушивать не стала. Вместо дежурства под дверьми штаба, девушка вышла на улицу и устроилась на крыльце под лучами уже по-осеннему прохладного солнышка, зябко закутавшись в шарф.       На свежем воздухе дышалось легко, и Лили снова задремала. Проснулась она позже и ощутила, что её щека лежит на чём-то тёплом.       - Если это сон, не будите меня, - пошептала она, пряча замёрзшие ладони в руках Джеймса, зарываясь носом в его свитер.       Поттер мягко рассмеялся. Он уже отмыл лицо от грязи, царапина затянулась под исцеляющими чарами, а глаз приобрёл более-менее нормальные очертания.       - Лилс, у меня к тебе разговор, - после недолгого молчания промолвил он.       Девушка встревоженно подняла голову:       - Если ты скажешь, что тебя снова отправляют на задание Ордена, я просто заавадю Грюма, - в сердцах сказала она.       Джеймс отрицательно помотал головой.       - Мы отлично справились, он остался доволен, так что пока я остаюсь с тобой.       Лили облегчённо вздохнула, снова опуская голову Джеймсу на плечо.       - А что тогда?       - Знаешь, - осторожно начал Поттер, - за последние несколько часов после нашего возвращения я много думал... Просто... Я впервые оказался перед лицом реальной опасности... И я первый раз задумался над тем, что могу потерять...       Эванс снова подняла на него удивлённый взгляд. Она раньше не замечала за Джеймсом таких философских размышлений о смысле человеческого существования, и ей было интересно, чем закончится эта исповедь.       - Понимаешь, я проживу одну жизнь, всего одну... - тёплые глаза Джеймса лихорадочно блестели. - И я не знаю, когда она закончится, понимаешь? Единственное, что я знаю точно - сколько бы времени мне ни было отведено судьбой, я хочу провести его с тобой, и только с тобой... Потому что я люблю тебя, Эванс, понимаешь?       Лили почувствовала, как её щёки заливает краска. Столько искренности было в голосе Поттера, столько пылкости.       - И я люблю тебя, - чувствуя, как лицо озаряет счастливая улыбка, тихо произнесла девушка.       Гриффиндорцы сплелись в объятиях, соединившись в поцелуе. Оторвавшись друг от друга, они не расцепляли объятий, соприкасаясь лбами. Лили чувствовала такое сумасшедшее хрупкое счастье. Джеймс здесь, с ней, живой и здоровый, он обнимает её, целует своими тёплыми губами. Он любит её, разве ещё что-то нужно ей для счастья?       Но, как оказалось, разговор на этом не закончился.       Джеймс отстранился от неё, порывисто сжал её руку и заглянул ей в глаза. На его лице застыло решительное выражение.       - У меня к тебе будет ещё один вопрос, - Поттер явно собирался с духом. - Лили Маргарет Эванс, ты станешь моей женой?