Наше долго и счастливо

24 декабря 1980

      Снова наступил канун Рождества. Лили привыкла считать этот добрый, уютный как домашенне какао праздник точкой отсчёта всего: мыслей, целей, начинаний. Когда она была маленькой, родители каждый раз устраивали любимым дочкам незабываемые праздники. Позже, в Хогвартсе, волшебство из эфемерного превратилось в настоящие, реальные чудеса. А теперь, когда у неё появился Гарри, молодая мамочка сама должна была сотворить рождественское чудо. Однако в самый канун праздника Лили пришлось расстаться с сыном.       Последние несколько месяцев оказались очень непростыми. Орден работал на износ. Рейды пожирателей участились. То там, то здесь по всей стране происходили убийства, которые магловские полицейские никак не могли объяснить. А вот членам Ордена Феникса никакие объяснения были не нужны. Мракоборцы ездили по всей стране, пытаясь привлечь на свою сторону больше магических существ и волшебников, предупредить людей о надвигающейся опасности, защитить их, порой, к сожалению, ценой собственной жизни. С августа Орден потерял нескольких волшебников, которых Лили не знала толком. Видела только на собраниях. А буквально несколько часов назад погибла их однокурсница Мэри МакДональд.       По личной просьбе Дамблдора, которую он прислал с красивой красно-рыжей совой рано утром, Лили, Алиса и Марлин провели весь день дома у родителей погибшей подруги. Настолько страшно было смотреть, как по дому, украшенному остролистом и рождественскими игрушками, разливалась скорбь и отчаяние. Мэри была полукровкой. Её мама, обычная учительница математики, долго не могла понять, что именно пытаются сказать ей девочки, которых она знала по школьным фотографиям дочери, а когда поняла... Отец погибшей, приземистый волшебник с залысинами, казалось, потерял всякое желание жить. Его пустые остекленевшие глаза пугали даже больше, чем слёзы его жены. Бабушка Мэри просто лишилась чувств, когда узнала о гибели внучки. Словом, даже втроём гриффиндоркам было непросто. Лили колдовала над зельем на кухне, Алиса и Марлин суетились вокруг МакДональдов.       Успокоилось всё более-менее только к вечеру. Когда родные погибшей уснули под действием умиротворяющего бальзама, подруги обессиленно опустились на обитые цветастой тканью кухонные стулья. Впервые за день у них появилась возможность до конца почувствовать и осознать, что девочки, с которой они семь лет жили в одной комнате, которая постоянно наполняла тяжёлые вазы цветами, которая ворчала, если её книги оказывались сдвинуты хотя бы на пару сантиметров, больше нет. На столе сама собой возникла бутылка огневиски и две чашки горячего чая. Пока Лили и Алиса размешивали сахар, Марлин одним глотком осушила свой стакан.       - Я поверить не могу, - тихо сказала она, шумно втягивая воздух.       - И я, - Лили сокрушённо опустила голову. - Такая светлая, такая ранимая. Мы почти не общались после выпуска. Не знаю, почему...       - Мы тоже, - по лицу Алисы катились слёзы, - я всё думаю: может, если...       - Не надо, - Марлин с громким звуком откупорила бутылку. - Ей ты этими мыслями уже не поможешь, а себе только навредишь. Мы не можем знать, что было бы, понимаешь?       - Я думала, этот день будет радостным, - Лили грела руки о горячую чашку. - Первый Сочельник в жизни наших мальчишек. Но он такой печальный... А завтра Рождество...       Повисло молчание. Алиса хлюпала носом, Марлин перекладывала из одной руки в другую стакан, откладывая глоток, Лили замерла, глядя в одну точку. Каминные часы в гостиной громко пробили восемь вечера, однако из спален не донеслось ни звука. Спасительный сон окутал опустошённых чёрным горем людей и унёс их в своё царство.       Вдруг сквозь слёзы Алиса тихо рассмеялась:       - А помните как она на первых курсах нашла нюхлера и спрятала его у нас в комнате? - со смехом вспоминала девушка.       Лица подруг посветлели.       - Кстати, я свою цепочку после этой истории так и не нашла, - улыбаясь, покачала головой Марлин. - А ещё как-то в Трёх Мётлах один год пианино старое стояло, помните? Мы курсе на пятом учились. Как она играла! И классику, и что-то из магловских хитов...       - Битлс, - Лили прикрыла глаза, уносясь воспоминаниями в уютный паб к пряному вкусу сливочного пива, теплу гриффиндорского шарфа и нежным звукам клавиш. - Она так любила сказки. Помните, читала нам на ночь...       - Да... А вот у её сказки счастливого конца как-то не получилось, - тихо произнесла Алиса. - Не понимаю, за что ей это всё?       Подруги затихли. Молчание казалось осязаемым, душным, как старое одеяло. Оно давило на плечи тяжёлым грузом, забирало силы. Поттер, Лонгботтом и МакКиннон чувствовали себя так, словно кто-то наложил на них Петрификус Тоталус. Не было сил разговаривать, двигаться, даже переставить чашку. Казалось, узел скорби затянулся так туго, что его уже не распутать.       Оцепенение нарушила Гестия, тихонько постучавшая в дверь. Она пришла сменить подружек на посту. Лили поторопилась натянуть мешковатое пальто и вязаную шапку и выйти на улицу, где бушевало что-то странное - не то ливень, не то пурга. И она, и Алиса торопились домой, где остались их малыши. Обе девушки впервые расстались с детьми так надолго. И если у Френка на подхвате была Августа (хотя скорее наоборот), то Джеймс остался с сыном один на один.       Но Лили не сомневалась, что Джеймс со всем справится. Последние несколько месяцев он был её главной опорой и поддержкой. Каждый вечер, приходя с дежурств в Ордене, он, не слушая возражений и уговоров, отправлял Лили спать и сам вставал к кроватке, бережно укачивая сына. Сам кормил его из бутылочки, фальшиво пел колыбельные. И всё это вместе с постоянной работой в Ордене.       Лили всё своё время проводила с сыном. Материнство захватило её. Да, это оказалось самой сложной профессией на свете. Всё было вовсе не так радужно, как она себе представляла, но каждую минуту волшебница чувствовала себя счастливой. Малыш Гарри теперь полностью занимал её время и силы. После того, как Эванс встретила Поттера, она даже представить не могла, что можно любить кого-то сильнее. Но сын изменил её представление и о любви, и о самой жизни. Сейчас весь её мир, всё самое дорогое умещалось в одном маленьком человечке, бестолково шевелящем ручками и ножками.       Поспешно попрощавшись с подругами, Лили трансгрессировала в Годрикову Впадину. Она стояла посреди заснеженной дороги. В тёмно-синем небе слабо мерцали первые звёзды. По сторонам узенькой улочки виднелись домики, украшенные к Рождеству. Чуть впереди золотистый свет уличных фонарей указывал центральную площадь деревушки. Девушка огляделась по сторонам, выискивая глазами случайных прохожих, но всё было тихо. Жители деревеньки или сидели по домам, или наслаждались рождественским ужином, или отмечали праздник в пабе. Лили вышла на главную площадь и мимо церкви зашагала по тёмной улочке, ведущей к окраине деревни. Уже было видно, где кончаются дома и дорога выходит на открытое место. В окнах сверкали разноцветные огни, сквозь занавески виднелись силуэты рождественских ёлок.* Лили подумалось, что в этом и есть сила Рождества. Даже спустя восемнадцать лет здесь всё будет так же.       Девушка прошла вдоль ряда одинаковых домов и толкнула калитку перед типовым двухэтажным коттеджем, который не отличался от соседних зданий. Первое, что бросилось ей в глаза, - исполинских размеров мопед. Сердце Лили от страха пропустило несколько ударов, но она вовремя сообразила, что если кто-то хотел бы напасть на дом Поттеров, он выбрал бы менее экстравагантное транспортное средство. Тем не менее, в собственную прихожую Лили входила с палочкой наперевес.       Дом встретил её пронзительным, оглушительным плачем Гарри. Скинув пальто, Лили, как была - в ботинках и шапке, взлетела по ступеням на второй этаж и застыла в дверях детской. Вместо Поттера там с ребёнком на руках стоял всклоченный Сириус, а рядом с ним не менее взъерошенный Ремус, и оба погремушками, игрушками и Мерлин знает чем ещё пытались успокоить разошедшегося малыша. Картина была настолько забавной, что, несмотря на свои скорбные мысли и тревогу, Лили звонко рассмеялась.       Мародёры синхронно подняли голову на звук её смеха. Сириус недовольно нахмурил лоб.       - Смешно тебе, Эванс? - недовольно проворчал он, при этом усиленно покачивая разошедшегося Гарри.       - Вообще-то очень, - Лили подошла к другу и взяла на руки сына. При этом мальчик немного затих, продолжая тихонечко хныкать. - Интересно, что вы оба тут делаете и где мой муж?       - Джеймса срочно дёрнули в Орден, - Ремус устало прислонился к стене, - и он попросил нас присмотреть за Гарри. Мы уложили его, всё было нормально. А минут двадцать назад он проснулся, и мы не знаем, как его успокоить.       - Ладно, я с вами двумя потом разберусь, - беззлобно прошипела Лили, усиленно покачивая сына. - Валите вниз на кухню.       Блэк и Люпин послушно, с едва скрываемым облегчением, вышли. Оказавшись на руках у матери, малыш немного успокоился, но продолжал похныкивать от голода. Вместе с ним Лили устроилась в кресле. Всё замерло вокруг. Даже мелкий мокрый снег, летящий за окном, казалось, замедлился. Хотя для миссис Поттер не было сейчас ни этой декабрьской пурги, ни заметённого сада, ни даже Сириуса и Ремуса внизу. Только Лили и Гарри. Только целый мир в её руках.       Гораздо позже, всё ещё держа ребёнка на руках, Лили спустилась вниз. Оказывается, пока она возилась с сыном, Люпин приготовил ужин. По всему первому этажу разливался запах запечённого с овощами мяса. Сначала девушка даже подумала, что мальчишки под шумок исчезли, такая тишина стояла в доме. Но, как оказалось, гости, которые давно уже привыкли не считать себя таковыми в доме Поттеров, разместились в нижней гостиной. Комната освещалась только светом гирлянды на ёлке, поэтому было легко не заметить развалившегося в кресле Сириуса и сидящего на ковре Люпина. Включив свет, Лили словно сняла с друзей Иммобилюс, вырвав их из оцепенения.       Сириус недовольно поморщился:       - Обязательно было это делать?       - Могу спросить то же самое, - заметила Лили, кивая на полупустую бутылку огневиски на столе.       Сириус снова поморщился, говоря всем своим видом, что он вообще не понимает, о чём идёт речь.       Не успели разжечь камин и накрыть на стол, как раздался громкий скрип и в комнату вошёл Джеймс, изрядно припорошенный снегом. Он был необычайно мрачен и тих. Молча разделся, подошёл к сыну, лежащему здесь же в люльке, и поцеловал его в лоб. Затем так же молча сел за стол, налил себе стакан огневиски и осушил его одним глотком. При этом ни жена, ни друзья не проронили не звука.       - Это сделал Мальсибер, - хриплым голосом произнёс наконец Поттер, отвечая на повисший в воздухе немой вопрос. - Мэри патрулировала у Министерства. Она скончалась под пытками... Круциатус...       Лили зажмурилась от нахлынувшей боли и скорби. А вслед за ними пришла ненависть. Жуткая ненависть и желание отмщения.       - Откуда ты знаешь? - тихо спросил Сириус, жадно глядя на друга.       - В Ордене сейчас только и разговору... - Джеймс снял очки и потёр пальцами переносицу. - Я видел тело Мэри. Его забрали наши. Потом отдадут родным.       - Не знаю, как они будут без неё, - покачала головой Лили, опускаясь на подлокотник кресла мужа. - Мэри была их единственной дочерью, единственным светом в их жизни.       Снова повисло молчание. Никто не решался притронуться к еде. Просто молча сидели, не глядя друг на друга. Словно что-то почувствовав, молчавший до сих пор Гарри вдруг разразился пронзительным плачем. Подскочившую было Лили остановил Сириус. Он бережно поднял крестника на руки, начиная потихоньку его покачивать.       - Вообще-то ему давно пора спать, - сказал Джеймс, устало откидываясь на спинку.       - Хорошо, я уложу, - с невесомой улыбкой глядя на малыша, сказал Сириус. - Можно, Лилс?       Не то, что бы миссис Поттер сильно доверяла подвыпившему другу, но всё же согласно кивнула. Сириус бережно унёс Гарри наверх.       - Грюм сказал, что её убивали с какой-то особенной жестокостью. Словно тут что-то личное, - покачал головой Джеймс. - Кому Мэри вообще могла помешать?       - А помните, - вдруг встрепенулся Люпин, - он ещё в школе пытался её мучить. Кто-то из старшекурсников ему помешал.       Лили вздрогнула, вспомнив, как плакала девочка в больничном крыле и как она потом отчитывала Снейпа за его дружка. Неужели это детская обида? Ужасно...       - Как мы можем так жить? Как вообще можно так жить? - всхлипнула Лили и спрятала лицо в ладонях.       Джеймс обнял её и прижался щекой к её свитеру.       - Однажды война закончится, - Ремус сжал пальцы Лили. - Я уверен.       - А я не очень, - тяжело вздохнула девушка. - Как подумаю, что мой мальчик будет жить во всём этом кошмаре... Он не должен был родиться так рано...       Джеймс повернулся в кресле, глядя на жену округлившимися глазами.       - Что ты такое говоришь? - в его голосе звенело искреннее возмущение. - Как это не должен был родиться? Если не сейчас, то когда? Что бы ни происходило вокруг, ты и Гарри - самое дорогое, что у меня есть! Я даже думать не хочу, как бы я жил, если бы вас не было у меня.       Лили снова вздохнула и поцеловала мужа в макушку. Конечно, он прав. Но в то же время Джеймсу никогда не понять, что такое материнская тревога.       Ремус с улыбкой посмотрел на друзей и опустил глаза. С тех пор, как Лили видела его последний раз, он не сильно изменился. Только меж бровей залегла глубокая складка. Он почти ничего не говорил о себе, не желая тревожить друзей, и девушка могла только догадываться, как складывается жизнь оборотня среди обычных людей.       После ужина друзья заторопились, несмотря на все уговоры остаться до Рождества и отпраздновать вместе с Поттерами. Ремус уверял, что обещал забрать Питера из Ордена и побыть завтра с ним и его приболевшей мамой. Сириус же вообще не мог ответить ничего вразумительного, однако несколько раз озабоченно взглянул на часы.       - Слушай, Сохатый, - заметил он, натягивая чёрное пальто, - я в шоке от того, как Гарри похож на тебя.       Джеймс зарделся от гордости. Действительно, с каждым днём сын всё больше и больше походил на отца, становился его копией. И брови, и губы, и лоб. Кроме того, Лили опасалась, что малыш унаследовал и отвратительное зрение.       - За исключением глаз, - ухмыльнувшись, заметил Ремус. - Глаза мамины.       - Самые прекрасные глаза на свете, - тихо сказал Джеймс, носом утыкаясь в шею жены.       Лили только с улыбкой закатила глаза. Ну хоть что-то же должно было достаться сыну от неё.       - Будем надеяться, мозги ему тоже достались от Эванс, - хмыкнул Сириус. - А вообще, вы двое как из магловской рекламы майонеза, честное слово.       - Завидуешь, Блэк? - прищурилась Лили. - У тебя-то как с этим дела? Нашлась та несчастная?       Сириус скорчил гримасу, но тут же вспомнил, что забыл положить подарок для Гарри под ёлку. Он полез в свой рюкзак и вытащил разноцветный свёрток, перетянутый лентой. К сожалению, сделал он это не очень осторожно, и прямо к ногам Лили выкатилась бархатная тёмно-синяя коробочка. Девушка подняла её и, открыв, тихо ахнула. Внутри лежали алмазные серьги необычайной красоты. Но прежде, чем она успела получше рассмотреть украшение, Сириус пробормотал Акцио и коробочка сама прыгнула к нему в руки. При этом Блэк выглядел весьма уязвлённо.       Лили перевела глаза на Ремуса и, к собственному удивлению, встретила его смеющийся взгляд.       - Кстати, Бродяга, - нарушил неловкую паузу Джеймс, - а что за неизвестный агрегат припаркован у нас на клумбе, не подскажешь?       - Сам ты агрегат, Поттер, - передразнил друга Сириус. - Это крутейшая вещь. Твоя метла отдыхает. Хочешь, прокачу?       - Я лучше поверю на слово, - хмыкнул Джеймс, пожимая друзьям руки.       Пробормотав что-то невразумительное про подкаблучников и пообещав заглянуть через пару дней, Блэк вышел вслед за Люпином.        Пока Джеймс провожал друзей, Лили вернулась в гостиную и пристроила ещё один подарок в куче свёртков. Коробки от Ремуса, Питера, Лонгботтомов, множества коллег из ордена, мамы и даже - какая неожиданность - от Петунии. Лили скептически разглядывала большой свёрток от сестры, гадая, что же может быть внутри, когда Джеймс вошёл в комнату и устроился рядом с ней на ковре у камина.       - Почему не поехал прокатиться? - спросила Лили, чувствуя, как Джеймс обнял её сзади за талию. - Мне казалось, тебе интересно.       - Нет, не до того сейчас, - Джеймс прижался к ней ещё сильнее. - И потом, мне кажется, у Бродяги на этот вечер другие планы.       - У него новая подружка? - Лили не могла скрыть улыбку, помешивая кочергой угли в камине.       - Новая-старая, я бы сказал, - по голосу было понятно, что Поттер тоже улыбается. - Кажется, они снова сошлись с МакКиннон.       Лили так резко повернулась лицом к мужу, что случайно столкнулась с ним лбом.       - Ты шутишь?! - произнесла она, потирая ушибленное место.       Джеймс отрицательно покачал головой. Подумав немного, девушка поняла, что он скорее всего прав. Марлин странно вела себя сегодня. Краснела при упоминании имени Блэка, но обсудить это возможности не было.       - Ну, и слава Мерлину, - пожала она плечами, словно поворачиваясь к камину. - Всё это как-то странно. Сегодня Мэри погибла, а мы смеёмся и обсуждаем, кто с кем сошёлся...       Они сидели под ёлочкой рядом и смотрели на огонь.       - Наша жизнь продолжается, Лилс, - тихо сказал Джеймс. - Лунатик правильно сказал, однажды война закончится. Мы её закончим. И когда это произойдёт, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.       - Что же? - Лили не отрывала взгляда от пламени.       - Когда всё это закончится, ты родишь Гарри сестрёнку.       - Именно сестрёнку? - Лили снова улыбнулась. Это очень в стиле Джеймса - обсуждать то, что может и не случиться.       - Ага, - Джеймс поцеловал её в шею, - я хочу дочку. Как мы её назовём?       - Ну, - задумалась Лили, соглашаясь на эту игру, - в моей семье есть традиция: называть девочек именем цветов. И если бы у меня была дочка, я бы назвала её Дендилайн.       Джеймс задохнулся тихим смехом:       - Одуванчик**? - спросил он, отсмеявшись. - Ты серьёзно?       - Да, а что? - Лили выжидательно посмотрела в его светящиеся любовью глаза. - Ты против?       - Нет, - он с улыбкой покачал головой. - Если наша девочка унаследует твой цвет волос, это имя очень ей подойдёт.       И Джеймс Поттер крепко поцеловал жену в искусанные губы.