***
10 лет назад Это была холодная осень, когда почти каждый день шел дождь, раздражающе барабаня по подоконнику. Но это было лучше, чем сидеть в одиночестве и полной тишине. В просторной комнате, где сидел голубоволосый парень, не было ни единого лучика света. На глаза падала отросшая челка, что так сильно бесила и раздражала. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому сидя за письменным столом, на котором стояла довольно большая аптечка, а ловкие, бледные руки умело обрабатывали и заматывали белыми бинтами порезы и ушибы, что украшали ребра, поясницу и остальные места, оставленные от рук темнокожего парня. Этой осенью он был особенно жесток, поэтому если раньше Куроко избивали до тех пор, пока не потечет первая кровь, то теперь пока он не потеряет сознание. Синеволосый парень был довольно сообразительным, поэтому все ушибы и раны оставлял там, где их не видно. Поднявшись со стула, голубоглазый подошел к окну, открывая его нараспашку. Мгновенье. И уже сил сдерживаться не было, издавая истошный крик от отчаяния и безнадёжности. Сил сопротивляться и бороться уже не было, как и такового желания. Он все равно знал, что его поймают, закроют и изобьют. И так каждый день.***
— Тецуя, что ты тут делаешь, ты разве сегодня не работаешь? — изогнув бровь от удивления, спросил Сейджуро, подходя сзади. — Я скучал, — разворачиваясь к Акаши, пытаясь выдавить из себя улыбку. Голубые стеклянные глаза, которые изо всех сил пытались сдержать бурный поток слёз. Похоже, маска дала трещину. Воспоминания давили, полицейский давили. Слово или необдуманное действие могло вызвать множество последствий. Сил держаться с каждым днем почти не было, хотелось как тогда, десять лет назад, закрыться в своей комнате, где никто не достанет, не ударит, не кинет, зарыться в теплое, пуховое одеяло и забыть обо всем, что произошло. — Пошли в мой кабинет, — не дожидаясь ответа, он схватив Куроко за запястье, направляясь на нужный этаж. Закрывая за собой дверь на замок. — Почему ты здесь? — строгим тоном спросил Сейджуро. Преодолев расстояние, Куроко схватив своими прохладными руками, чужие, столь горячие, прислоняя к лицу. — Я скучал, — повторяя заново, говорил Куроко с еле заметной улыбкой. Акаши был единственным утешением на данный момент. Он не спрашивал о прошлом, о будущем, он просто был рядом. Куроко возможно уже были не нужны ни деньги, ни популярность. На данный момент, он хотел забыться. — Поможешь мне? — сократив расстояние еще ближе, прикасаясь своими, шершавыми, к мягким и нежным губам. Но ответа не последовало. — Ты любишь меня? — прямо в губы шептал бархатный голос, а томные, гетерохромные глаза манили. — Я же вам говорил, что люблю вас, — слегка прикрывая глаза, черными, пушистыми ресницами, создавая тень. А бледные руки крепче сжали кисти Акаши, не давая шанса отстраниться. — Я твои игры вижу насквозь, поэтому можешь мне больше не лгать. Также я прекрасно знаю, что убили твоего альфу, как и то, что ты первый и пока что единственный подозреваемый, — голубые глаза забегали, руки задрожали, а воздуха в лёгких стало катастрофически не хватать, Куроко просто не знал, что ему сказать. Хотелось надеть ту же маску и скрыть всё за сладкой ложью, как и рассказать горькую правду. Но выбирать не пришлось, пока крепкие руки аловолосого не оказались у Куроко на талии, заключая в объятия, зарываясь носом в голубые и мягкие волосы. А запах спелой черешни окутывал и даже успокаивал, а на губах голубоглазого расцвела нервная улыбка.