***
С утра они валяются до одиннадцати — Джош добирает украденный сон. Тайлер давно проснулся и тенью прошмыгнул в ванную. Его футболка, замытая накануне, еще не высохла, и он думает, что, видимо, придется попросить у Дана разрешения пойти домой в его вещах. Джош разрешает, и предлагает оставить вещи Тайлера у себя. — Вроде как бы это будет и твоя комната тоже. Ну, в смысле, тебе будет во что переодеться, когда ты останешься в следующий раз. — А он будет, следующий раз? Тебе не надоело просыпаться среди ночи от моих кошмаров? — сомневается Тай, а Дан категорически заявляет, что определенно будет. Поспать он всегда успеет, вон целые сутки пролеживает бока, а Тай — ну… Он теряется, не знает, какие слова подобрать. — Ты же мой друг. Тайлер согласно кивает. Да, он его друг. Да, он оставит свою одежду тут. Да, он придет еще раз. Нехотя, вынуждаемый Даном, он рассказывает ему свой сон. Тот смотрит сквозь него рассеянно, а после вскидывается и говорит: — Ты прав, пожалуй, надо меня как-то отметить. Чем-то таким, что будем знать только ты и я. Знаешь что… — Джош срывается с кровати, уже в дверях бросая, — посиди тут, я сейчас. Он возвращается через несколько минут с маркером в руке. — Стащил у сестры. Она рисует им на руках какие-то узоры с мудреным названием. — Мехенди? — Вот, оно самое. Вроде как татуировка, но не совсем. Держится долго, и всегда можно обновить. — Дан вталкивает маркер в руку Тая, — рисуй. — Что рисовать? — Ну, вот такую штуку, как у тебя на руке. Будем помечены одинаково. Вот тут. — Он показывает за ухо. Тайлер откладывает маркер в сторону: — Ты уверен? Это ведь не игра. — Это как раз игра. Рисуй. — Джош возвращает маркер в его руку и снимает колпачок. — Я хочу, чтобы ты наверняка узнал меня, если… Если кто-то решит напугать тебя. Джозеф плачет. Он не понимает, почему Дан так о нем заботится, а Дану неясно, что именно Тай не понимает. — Ты пришел, когда я чуть не сошел с ума. — Втолковывает он Таю, — ты подарил мне надежду на то, что все это кончится, что я не один, а вдвоем мы все это переживем, я знаю. И я не отпущу тебя. Я не отдам тебя никаким тварям и никаким снам. Тайлер протяжно стонет, а Джош качает головой и собирает губами слезы с его лица. Неудачно наклонившись, он касается губами краешка губ, замирает и дергается в сторону: — Прости. Джозеф машет рукой: — Может, это последнее, что я запомню в своей жизни. Дан хохочет — это же абсурд, думать так. Но Тайлер серьезен. Он, наконец, соглашается и рисует за ухом Дана чуточку кривую «Х». — Что скажешь матери, если спросит? — вполголоса уточняет Тай, пока тот крутится перед зеркалом, оценивая, как он выглядит с квази-татуировкой. — Скажу, что пересмотрел «Секретные материалы» и захотел почувствовать себя крутым. Ну, а что, не так? Джозеф усмехается: — Круче только горы. Интересно, что могла бы значить эта «Х»? — Эксперимент, наверное. Не знаю. Смотри, Тай, если замкнуть ее сверху и снизу, получится приплюснутая бесконечность. — Нет уж, я не хочу, чтобы кошмар превратился в бесконечность. — Тайлера передергивает, а Джош тихо замечает: — А если в бесконечность превратится дружба? — Все конечно, — Тай качает головой, — и мы конечны тоже. — О, поверь, я не отстану от тебя и там, за чертой, — легкомысленно замечает Дан. Но Тайлер не разделяет его веселья: — А если мы окажемся на Лейн-стрит? — Как связаны Лейн-стрит, куда я тебя не отпущу, и бесконечность? Тай, если кто-то посмеет прикинуться мной, смотри ему за ухо, и если там нет этой буквы, смело в это же ухо бей! — на полном серьезе советует Джош, и губы Тайлера расползаются в улыбке. Он уходит днем. Никто, кроме Джоша, не замечает его — ни здесь, у Данов, ни дома. Будто он не уходил вовсе.***
Внезапно Мэдисон снисходит до него и зовет к себе в комнату. Ей поручили разобрать семейные фотографии, и она перепоручила это брату, которому нравится монотонная механическая работа. На фотографиях часто встречаются счастливые детские мордашки, и Тайлер нежно улыбается им. Очередное фото смешит его до слез — на нем он сам. Ему восемь или девять лет, на плече — игрушечная гитара, а на ухо нацеплено что-то вроде микрофона. Мэдисон смотрит и смеется тоже. Они взахлеб вспоминают тот праздник, веселее которого не было. По меньшей мере, для Тая, когда он повзрослел. Семейный архив отнимает у него весь день, и Тайлер плетется спать в первом часу, лишь ополоснув руки от пыли и решив, что сходит в душ утром. Черноты его рук не замечает никто, кроме Джоша, так к чему стараться? Уже в постели он вспоминает, что не написал Джошу, обещая себе сделать это завтра. Впрочем, с утра Мэдисон снова берет его в оборот, и они перебирают, перебирают, перебирают фото. Под конец Джозеф начинает их ненавидеть. Но он помогает сестре — хоть какое-то внимание от нее, хоть какая-то капля тепла, в которых он так нуждается сейчас. Кое-как рассортировав фото по коробкам и оставив сестре возможность упражняться в каллиграфии, Джозеф бежит к себе. Он заходит в твиттер и пишет Джошу, извиняясь за молчание. Тот отвечает через четверть часа — все это время Тайлер просидел, не смея отойти от компьютера. В строке статуса прыгают многоточия, и Тай, наконец, видит первую фразу: — Я подумал, что тебе нужен отдых и не звонил. Хотя хотелось. — Что-то случилось? Тайлер знает, что могло случиться, он просто тянет время. Он хочет, чтобы Джош сам ему это написал. — Ну… наверное, да. Так, очередной кошмар. Хотя по сравнению с тем, что было раньше, так и не кошмар вовсе. Так, слегка пощекотали нервы. Я снова был в лесу ночью, только не один. Тайлер: ты видел ЕГО? Джош: ох, нет, я никого не видел — ни ту тварь, что преследует тебя, ни ту седую дрянь, но чувствовал почему-то, что где-то в этом же лесу бродишь ты. Тайлер: Мог бы и позвать: -P Джош: Чувак, эта чертова игра била по глазам вспышками света и я не знаю, что лучше — так, как раньше, когда я был там в полной темноте, или так, как вчера. Тайлер: Обещаю, если я снова попаду в лес, буду искать тебя там. Захвачу на всякий случай очки — чтобы защитить твои прелестные глазки.: D Джош: ТАЙЛЕРРРРР! Тайлер не успевает ответить — его компьютер, моргнув окном обновлений, уходит в перезагрузку, а после монотонно показывает проценты установки, настаивая на том, что отключать питание категорически запрещается. Джозеф бесится, он кружит по комнате, как акула, а зловредная техника не считается с его желанием от слова «совсем». Система уходит в перезагрузку очередной раз, а в комнату заглядывает мать и просит Тайлера помочь ей с уборкой. Он скрежещет зубами, но спускается вниз, в кухню, где неожиданно пусто и голо. Мать радостно рассказывает ему, что скоро привезут новый кухонный гарнитур, старую мебель уже вынесли и сейчас здесь нужно только хорошенько прибрать. — Ты постоянно сидишь за компьютером, милый. Твоим глазам полезно будет отдохнуть, как думаешь? Это утверждение, не вопрос, оно не предполагает отказа, и Тай плетется в кладовку — за ведром и тряпкой. Он помнит, как просил неведомое что-то помочь ему проводить больше времени с семьей. Но не так! Не сейчас, когда он не договорил с Джошем. Слезы щиплют глаза, жгут гортань, но он сдерживается, трет тряпкой пол — обычный пол, без разводов, без надписей морзянкой, без торчащих гвоздей. Просто ровный пол, так почему Тайлеру кажется, что он раскатывает по этому полу себя, будто обводит контур распростертого тела? Снова страшно, снова хочется выть, всхлипы рвутся из горла, но их никто не замечает. Мать заглядывает в кухню и бросает поверх головы Тайлера: — Молодец, молодец. Его колотит. Ему хочется бежать, но куда сбежишь? Тайлер думает, что раз не удалось написать в твиттере, то он может хотя бы предупредить? Он достает из кармана джинсов телефон, но звонок не проходит — сигнала нет. Телефон уже старый, он часто барахлит, и Тайлер пытается его перегрузить — не может же быть так, чтобы в их районе отключили связь. Но перезагрузка не помогает. Джозеф вскидывается, швыряет телефон в стену и, тяжело дыша, смотрит на отскочившую крышку. Телефон вроде цел, но включаться отказывается. Джозеф надеется, что это повод попросить у родителей новый. Если, конечно, после смены кухни остались деньги на такие незапланированные траты. Он заканчивает мыть пол и садится перед телевизором в гостиной — мать попросила его не уходить, потому что его помощь скоро снова понадобится. Тайлер терпит. Тайлер ждет вечера, а там он сбежит к Джошу. Не оставаться на ночь, нет, просто поговорить, успокоить, пообещать, что все будет в порядке, как будто это от него зависит, что и как будет в порядке в жизни Джоша. Если вообще будет. По телевизору крутят какой-то триллер. Вся жизнь Тайлера — сплошной триллер, но ему все равно, что смотреть. Какой-то гостиничный номер, какие-то галлюцинации героя. Тайлеру все это знакомо, он уже проходил через стадии отрицания, гнева и торга. Сейчас он в депрессии и вполне мог бы оказать человеку из фильма психологическую поддержку. Он не слушает реплики, будучи погружен в собственные мысли, но одна из фраз привлекает его внимание, как за несколько дней или недель до того это сделал сигнал срочных новостей: «Не желаете ли воспользоваться экстренной выпиской?» и на экране появляется спускающаяся с потолка петля. Джозеф готов поклясться, что услышал «Не желаете ли воспользоваться экстренным выходом?». Он вспоминает, как Джош, задыхаясь, рассказывал ему о своем сне, где Тайлер был в петле, и холодеет. Он медленно запрокидывает голову и смотрит в потолок. Над ним обычная трехрожковая люстра, никакой петли, и Джозеф шумно выдыхает и убирает звук на телевизоре до нуля. К дому подъезжает тяжелая машина — Тайлер понимает это по звукам, доносящимся с улицы. Он не ребенок уже, не бежит глазеть на то, как грузчики в униформе мебельного магазина распахивают двери кузова и вытаскивают ящики со шкафами, мойкой и прочей ерундой. Мать кричит: — Тайлер, покажи где у нас кухня, И Джозеф, нехотя оторвавшись от дивана, идет в прихожую. Его уже ждут. — Показывай, куда все нести, малой, — небрежно бросает один из приехавших парней, и Тай, передернувшись от этого обращения, ведет их в кухню. Он не смотрит на лица прибывших, он не хочет мешать людям делать свою работу. Но мать не отпускает его и он, переминаясь с ноги на ногу, стоит в коридоре, примыкающем к кухне, пока мать что-то обсуждает с водителем грузовика. Грузчики, они же сборщики, беседуют между собой, не обращая никакого внимания на Тая. — Как вчера прошла игра? И одного этого слова достаточно, чтобы Тайлер убежал, не оглядываясь, но он стоит, будто приклеенный к полу. Просто забыл как дышать. — Янки отделали Маринерс*, — равнодушно отвечает второй. И, обращаясь к Таю, спрашивает: — Малой, ты за кого болеешь? За Маринерс или за Янки? — За Ред Сокс, — бурчит Джозеф и сборщики теряют к нему всякий интерес. Мать возвращается, но вновь не отпускает его, просит быть на подхвате. Ему полезно посмотреть, как что-то делают руками. Джозеф краснеет и надеется, что никто не слышал ее слов. Он равнодушно смотрит на действия рабочих, мысленно подгоняя их. Те, впрочем, не тянут. Они ловко устанавливают коробки шкафчиков, привешивают дверцы, устанавливают раковину и плиту. Наконец, в кухне звучит: — Принимай работу, хозяйка! Мать восхищенно ахает, зовет Тайлера посмотреть, он бурчит, не понимает, почему именно его, ведь Мэдисон это гораздо интереснее, но плетется на зов. Кухня бьет по глазам черно-белыми всполохами геометрических фигур, кривых линий и точек, и Тайлер запихивает в глотку крик. — Нравится, малой? Самый модный принт в этом сезоне. — Один из рабочих обращается напрямую к нему, Тай автоматически поворачивает голову, видит знакомые стеклянные глаза и неприятно-желтые зубы. Он отшатывается, вжимается в стенку, и молчит. Рабочие усмехаются и вразвалку уходят. Мать спешит обновить гарнитур. Она ставит чайник на плиту, протирает столешницу, и мечтает о том, как славно будет пить тут чай. Тайлер в окружении этих шкафов не то что чай пить — дышать отказывается. Ему срочно надо поговорить с Джошем, и сунув по-прежнему не работающий телефон в карман, он мчится наверх. Система готова к работе, и Тай, облегченно выдохнув, вбивает пароль. Еще пара минут, пока работает автозапуск, и Тайлер снова заходит в Твиттер. Он почти успокоился, только руки дрожат от нетерпения — поделиться всем с Джошем. Он заходит в панель личных сообщений, но диалога с Даном там нет. Он должен быть самым верхним, но его нет. Над верхней губой Джозефа проступает испарина, пальцы леденеют, он осторожно берется за мышку и еще раз скроллит список диалогов. Джоша нет. Тайлер уговаривает себя, что это сбой системы, он сейчас найдет его. В списке тех, кого он фоловит, Джоша нет. Тайлер все еще надеется, что это системная ошибка, чуть более серьезный, чем обычно, глюк. Он вбивает в строку поиска ник Джоша, но такого пользователя нет. Джоша нет. Его нет. Нет. Тайлер кричит от ужаса, и захлебывается собственным криком, когда слышит шаги на лестнице. Он не должен выдать себя. Ему кажется, что весь мир, даже его семья объединились против него, чтобы лишить единственной отдушины в его жизни. Он слышит, как мимо его двери проходит болтающая с кем-то Мэдди, и воспоминание проскакивает перед ним, как молния. Именно Мэдди сказала ему тогда о Данах, именно Мэдди знает, как его найти. Она что-то говорила еще о Заке, но тот совсем отбился от рук и вряд ли согласится помочь брату. С него станется отрицать знакомство с Данами и Джеем, которого сам Тай в глаза не видел. Джозеф бежит в комнату сестры и знаками показывает, чтобы та поскорее свернула разговор и обратила внимание на него. Той надоедает его пантомима, и, лениво бросив в трубку «я позвоню тебе позже, чмоки», она с неприязнью смотрит на брата: — Ну, чего тебе? — Мэдс, скажи пожалуйста, как найти Данов, — выпаливает Тайлер на едином вздохе. — Как ты достал со своими придуманными друзьями, Тай, — Мэдс утомленно стонет и трет пальцами за виски. — Не знаю я никаких Данов, чего пристал? Возьми телефонный справочник и докапывайся к нему со своими вопросами. — Мэдс, но как же… — растерянно лепечет брат, — ты же сама мне сказала. Они живут у ручья, куда мы с Заки бегали играть раньше. — Вот и п… иди к своему ручью, чего привязался? — видно было, что Мэдс хотела употребить более крепкое словцо, но сдержалась. Тайлер, однако, настаивает: — Мэдди, пожалуйста, это очень важно. Джошуа Дан, парень с такими черными штуками в ушах. Откуда ты о нем знаешь? — Не знаю я никаких чуваков с черными штуками — ни в ушах, ни в зубах. И Джошуа Данов никаких я не знаю. Вали отсюда, придурок. Мэдисон в ярости, она грозится кинуть в брата чем-нибудь, и он выходит в коридор, аккуратно закрывая дверь. За ней слышно, как Мэдс вновь вцепилась в телефон, вернувшись к прерванному разговору. Мать все любуется на новую кухню, Зак отрывается с друзьями — его нет дома, отец на работе. До Тайлера никому нет дела. Совсем никому. И осознание этого «совсем» давит как могильная плита.***
Уже довольно поздно, седьмой час, но Джозеф, не спрашивая никого, выбегает из дома. Он бежит к Джошу, охваченный страшной догадкой, беззвучно плачущий, умоляющий, чтобы это не было правдой. Улицы ведут его не туда, он постоянно сбивается с пути, город играет с ним в прятки. Нет, в странную Игру, на которую он согласился сам, еще не зная, что его ждет. Тайлер бежит, задыхаясь, поминутно оглядываясь, лавируя между ничего не замечающими людьми. Он мечется по городским кварталам, но ноги раз за разом приводят его на одну и ту же улицу. В очередной раз он поднимает голову и смотрит на табличку, уже зная, что на ней увидит. Лейн-стрит. В высотке, перед которой он стоит, распахиваются двери, будто кто-то собирался выйти. Или войти. Но людей нет, и Тай принимает это за знак. Он забегает в подъезд, бежит по лестнице наверх, будто с крыши он сможет увидеть дом Дана, понять, в какую сторону ему нужно идти. Коламбус — миллионный город, но Тайлер продолжает надеяться. Когда он выбегает на крышу, на город падает ночь. Она расслаивается на три цвета, как коктейль: синий-розовый-оранжевый. Оранжевый оседает в глубине, размазывается фарами машин и светом витрин. Тайлер стоит на крыше, задыхаясь, пытаясь прийти в себя. Под его ногами, как змеи, бугрятся провода, и он опасливо переступает через них. На дальней от него стороне установлен какой-то щит, и там кто-то есть. Тайлер держится в стороне, ему надо просто осторожно подойти к тому краю, бездна тянет его посмотреть вниз, и сопротивляться сил нет. Он подходит, подползает к краю, еле переставляя ноги. Из-за щита выходят двое. Джозеф не удивлен, что эти люди, или как их еще назвать, имеют облик Джоша. Один говорит: — Оставь меня. Второй ломает руки и умоляет: — Не оставляй меня одного. Они движутся к Тайлеру, и тому страшно, страшно, хочется бежать, он делает шаг назад, пятится, спотыкается о провода, падает, зацепившись ногой, и удерживается на крыше лишь чудом. Призраки или фантомы — Тайлеру некогда думать, как правильно их называть — надвигаются, и Тай откуда-то знает, что нельзя позволить им себя коснуться. Он забыл, в какой стороне люк, ведущий обратно на лестницу, он обречен, и его единственный путь — вниз. В голове вспыхивает «Не желаете ли воспользоваться экстренным выходом», и он, оскальзываясь, поднимается. Делает шаг в сторону, то и дело облизывая воспаленные губы, встревоженно глядя на существ, в которых уже нет ничего от Джоша, это неопределенное нечто, пульсация белых с черным всполохов, ломаных линий и геометрических фигур. Внутренне он готов ко всему. К десанту инопланетян прямо на эту крышу. К аварии беспилотника, что врежется именно в этот дом. К атаке спецназа. Он не готов к ощущению безумия внутри себя, и потому он, шепча просьбу о прощении, делает шаг вниз.