***
С утра Тайлер нацепил на лицо гримасу вежливого мальчика, которому доверяет не только лучший друг, но и мама лучшего друга. Миссис Дан действительно была очень добра и внимательна к нему. Она начала расспрашивать Тая о школе, но сменила тему сразу, как услышала «я на домашнем обучении, мэм». Лаура сразу припомнила сыну всю неразумность его поведения в тот день, когда они с Тайлером бесились в фонтане. — По правде сказать, это была моя идея, мэм. Джош пытался меня удержать, но не смог. — Взгляд Тайлера был честным, интонации — искренними, и не поверить ему было невозможно. Миссис Дан огорченно всплеснула руками: — Как же, Тайлер, я считала тебя более… — Нормальным? — спросил Тай, широко улыбаясь. — Все в порядке, правда. Мне действительно очень хотелось поплескаться в воде в тот день, сделать что-нибудь этакое, сумасшедшее. И у меня получилось. А Джош, как хороший друг, не стал оставаться в стороне. — Да, дорогой, ты тот самый тихий омут. Надеюсь, идея с тоннелями принадлежала не тебе? — Нет, мэм, я думал только о татуировке, но моя мама пока против, — покаянно протянул Тай. — Тайлер, все матери против того, чтобы их дети осознанно причиняли себе боль. Не для того мы столько берегли вас, — Лаура улыбнулась и больше ни о чем не спрашивала сидевших за одним столом парней. Из дома они вышли вместе. Тайлер вопросительно глянул на Джоша, но тот равнодушно пробормотал: «провожу тебя домой». Джозеф вскинул бровь, но возражать не стал. Брел, засунув руки в карманы, по улицам, срезая дворами, выбирая самый короткий путь. Не домой торопился. Торопился вернуться к себе и в одиночестве разложить свою жизнь по полочкам, решить, может ли он сделать для себя что-нибудь, или его удел — сдаться. Тайлер ясно понимал, что выбор невелик, и в обоих случаях он что-то потеряет. В каком-то — рассудок, потому что сил верить в реальность того, что окружало его, было на донышке. В каком-то — прежнего себя. «Почему нельзя оставить все, как есть?» — думал Тай, — «почему надо тянуть душу и насильственно кого-то ломать?». Ответов, как и раньше не было. Они дошли до дома Джозефов быстрее, чем хотелось бы Дану. Тот всю дорогу думал, о чем бы заговорить с Таем, чтобы не ранить воспаленные чувства и дальше, да так ни к чему и не пришел. Джош решился заговорить в самый последний момент, когда они оба стояли у крыльца, и Тай открыл было рот, чтобы попрощаться. — Ты дашь мне свой телефон? — это прозвучало слишком взволнованно, и Дан поморщился, досадуя сам на себя. Джозеф сунул руку в карман и протянул ему трубку: — Держи. — Я вообще-то про номер, — с трудом проговорил Джош. — Я понял, — Тайлер дернул ртом, кривя лицо в ухмылке. — Я не хочу больше играть в эту игру, в которой ты то ли есть, то ли нет. В настройках можно посмотреть номер, а записывать твой и снова дергаться — я не хочу. Не буду. Джош взял телефон и постоял в нерешительности несколько минут, не говоря ни слова. Набирающий силу день отдавал в уши городским шумом — сигналами машин, гулом разговоров, криками детей, что играли на площадке неподалеку. Тайлер поморщился — он слишком отвык от проявлений жизни и не знал, как встроиться в нее после нескольких месяцев апатии. Ему протянули руку, попытались помочь, но не вышло. Чего еще ждать, нового предложения от неведомой Игры? Дан понял его молчание по-своему: — Думаешь, что раз сказал «не хочу больше играть в эту игру», на небе появится огненная надпись «Конец игры», все дерьмо, что с тобой случилось, сотрется из памяти, а пропавшие восстанут из небытия? — Напомни мне сказать, что ты мудак, окей? Когда тебе придет в голову идиотская мысль попытаться меня спасти своими ублюдочными методами. — Тайлера разозлило ерничество Джоша, слишком прозрачный намек на то, что Тай ждет встречи с героем своего сна или болезненной фантазии, которую сам Тай считал реальностью, и он не считал нужным сколько-нибудь церемониться. — Окей. — Джош кивнул, не глядя на Тая, не дергаясь, будто повисшие в воздухе слова ничуть не задели его. Он быстро выстучал на клавиатуре какие-то цифры, видимо, свой номер, а когда трубка в его руке зазвенела причудливыми колокольчиками этнического бита, раздраженно вскрикнул: «Что за?!». Затем перевел взгляд на трубку Тайлера и выдохнул: «Но как, блять?!». Тайлер не реагировал на его крики, почувствовав, как его окутывает привычная подавляющая апатия. Он хотел одного — подняться к себе, упасть в кровать, занять мозг любым учебником, любой книжкой, что попадется под руку, дождаться ночи и забыться в изученном, растоптанном, как привычная пара ботинок, мире Лейн-стрит. Дан сунул ему под нос обе трубки, связанные между собой нитью сигнала, и Тай, отупело глянув на них, разобрал буквы, что светились на экране. Разобрал, и отшатнулся в ужасе, раскрывая рот в немом крике. Шагнул, не глядя, куда ступает нога, и упал. Джош сунул оба телефона к себе в карман, и попытался помочь ему подняться. Тайлера било, словно в эпилептическом припадке, у Дана тряслись руки, и ему не сразу удалось поднять Джозефа с земли, заставив одной рукой обхватить себя за плечо, чтобы снизить давление на ушибленную и, кажется, вывихнутую ногу. — Ты дружишь со скейтом? Нет? Тайлер мотнул головой и Джош продолжил: — Отлично, значит из-за постельного режима не будешь переживать. Сообразив, чем грозит Таю постельный режим, он резко заткнулся, но было уже поздно. Джозеф выразительно смотрел на него, безмолвно выражая все, что думает по поводу умственных способностей Дана. Тот осторожно вел его через прихожую, прикидывая, как бы ловчее поднять кажущееся ломким и хрупким тело Тая по лестнице. Дан не хотел оставлять его внизу, потому что увиденное им на экране телефонов требовало если не объяснений, то обсуждения. Навстречу выплыла Мэдисон, всплеснула руками, и, перекатив комок жевательной резинки с тошнотным запахом клубники с одного угла рта на другой, пропела: — Тааайлер, а чего это ты обнимаешь своего друга, а? — Потому что я ему нравлюсь, — мрачно бросил тот, и сильнее сжал пальцами плечо Дана. — Ты что же, э? — Ногу вывихнул. Или сломал, — вклинился Джош. — Детка, как у тебя с оказанием первой помощи? — Мамы нет дома, — растерянно ответила Мэдисон. — И я не знаю, что делать. — Чаю сделай, Мэдс, ладно? Ты же знаешь, как делать чай, правда? — Тайлер вздрагивал, на лбу выступили капельки пота — скорее всего, с ногой действительно что-то было не в порядке. — И мне тоже, Мэдди, пожалуйста. — Джош сделал щенячьи глазки и жалобно посмотрел на девушку, — принесешь наверх? Я оттащу туда этого беднягу.***
Чай был выпит, миссис Джозеф, узнавшая от дочери о случившемся, торопилась домой, а Джош, обещавший ее дождаться, сидел рядом с кроватью Тайлера. Тот отвернулся от него и лежал лицом к стене, не желая поддерживать разговор. Но Дан не мог держать увиденное в себе. — Тайлер, ты ведь тоже это видел, да? Мне не померещилось. — Да, Джош. Тебе не померещилось, — механически отвечал Тай. — Но почему, Тай, почему, кто это вообще? Что это за Bl… — он пытался выговорить, но язык не слушался его, спотыкаясь на сочетании согласных. Так резко, как позволяла больная нога, Тайлер повернулся и залепил его рот дрожащей ладонью. — Не произноси это вслух. — Но кто это? Что это? — продолжал допытываться Джош. — Включи комп, — бросил вместо ответа Тай. — Пароля нет. Дан ткнул кнопку и стал смотреть на экран, как завороженный. Он скипнул экран приветствия, щелкнул по ярлыку почты и ждал, пока во Входящих появится список писем. — Оно должно быть вверху, посмотри. Отправитель тот же, что был у тебя в телефоне, — продолжал Тай, не глядя на монитор. — Вот, кажется, — Дан осторожно подвел мышку к заголовку письма, пробежал по нему глазами и зажмурился, пытаясь побороть накатившую тошноту. — Почему ты не удалил его, Тай? — Чтобы в любой момент убедиться — я не сошел с ума, не выдумал это, — ровно ответил тот. — Пусть это, как ты предположил, розыгрыш, но он был. — О, Господи. На Дана было больно смотреть, он выглядел так жалко, будто переживал приступ морской болезни. — Тай, а как… как ты справлялся со всем этим? — спросил он, едва перед глазами перестала мельтешить навязчивая абстракция из черно-белых фигур, завитков и точек. — Я не справлялся. Я сбегал. Пытался сбежать. А меня добивали страхом. До такой степени, что я сделал то, что сделал, втянув в это и тебя. Прости, не знал, что твоя мама начнет тебя отчитывать, — нехотя извинился Тай. Джош только отмахнулся — мол, пустое. — Но почему и твой, и мой номера оказались подписаны этим… этим…? Тай, это не я, правда, не я! — Дан сидел бледный, сжавшийся, всем своим видом умоляющий Тайлера поверить ему. Тот верил и пытался объяснить: — Я знаю, что не ты. И не я пугал тебя в твоих миленьких кошмарах. Знаешь, Джоши, теперь я больше, чем за сутки до того, верю, что на самом деле никуда не ходил. Может, я просто видел в — назовем это сном — твое будущее? То, до чего Игра доведет тебя? — А напомни, чем все закончилось? — попросил Джош. — Тем, что я пропал? — Ну да. Может, вскрылся. Может, тебя закрыли в уютной комнате с мягкими стенами, может бросился вниз, как я, а может, ничего этого нет, и я тихо схожу с ума, — равнодушно вещал Тайлер. — Что тебе больше нравится? Джош не успел ответить — в комнату ворвалась испуганная Келли. Она ощупала ногу сына, туго забинтовала ее, и принялась благодарить Джоша за помощь. Тот смущенно отмахнулся и пообещал навестить Тая как-нибудь на неделе. Он было сунулся за порог, но вовремя вспомнил, что в его кармане по-прежнему лежит телефон Джозефа. Он достал его, полистал список контактов, удалил напугавшую его запись и вбил свой номер заново. — Не хочу, чтобы ты меня боялся, — пояснил Джош, отдавая трубку ее хозяину. Тот открыл список последних звонков и не смог сдержать смех: — Именно поэтому ты записал себя как «Жуткий Джиш»? — Предупрежден — значит, вооружен, — в голос смеялся Дан. Наконец, он простился с Джозефами и вышел. Около полуночи, когда Тайлер всячески оттягивал неизбежное засыпание, на телефон упала смс «Живой?» «Не дождешься», — отбивает Тай в ответ. Через минуту экран заполняет строчка надрывающих живот смайликов и приписка «Не скучай без меня». «Придурок», — привычно отвечает Тайлер, засовывает телефон под подушку, затем, передумав, достает, сжимает его в руке, и уплывает, покоряясь неизбежному. В этом сне он впервые после долгого перерыва не один. Тот же ледяной дом, тот же цвинькающий звук, но сейчас его бьет в ином ритме, а еще в той же заброшенной, пыльной кухне спиной к нему стоит кто-то, закутанный в пышный шарф, присыпанный снегом, и шепчет быстрые слова, от которых Тайлера бросает в дрожь. I’m never what I like, I’m double sided, and I just can’t hide, I kinda like it when I make you cry, 'Cause I’m twisted up, I’m twisted up inside.* Тай немеет и прирастает к полу, хотя все его существо требует одного — сорваться и бежать. Он видит, как фигура поворачивается к нему, и больше всего боится, что увидит на лице этого существа чье-то бесконечно дорогое ему лицо, натянутое, будто маска. Он должен убежать, но не может и обессиленно прислоняется к дверному косяку. Он ожидаемо видит Джоша — те же чудесные, обрамленные красным, глаза с кристалликами льдинок на иголочках ресниц, и готовится упасть, умереть, раствориться в небытии, но не хочет отрывать от него глаз. Тайлер отчаянно хватается за этот бесконечно печальный взгляд, за мелькнувшую в нем искру сочувствия и отчаянно кричит «ты знаешь, почему я здесь?». Кивок. Молчание. — Что мне сделать, чтобы уйти отсюда? — крик слабеет, ледяной воздух обжигает, и Тай закашливается. В своей голове он слышит «открыть дверь». Тайлер готов поклясться, что существо или все же человек, что стоит напротив него, не раскрывал рта, но он слышал его слова! В голове звучит «идем, я покажу тебе». Тай отшатывается, но тот, кто говорил с ним, не задевает его. Проходит мимо, обдав ледяной волной, манит за собой в темный, без проблеска света, коридор и протягивает руку в клубящуюся темноту. «Ты откроешь ее». — И что? Я шарахался по этому уебищному дому десятки раз! За всеми дверьми — гребаная Лейн-стрит, и куда бы я ни шел, я вновь и вновь на ней. — Тайлер орет, он не сдерживается, ему вдвойне обидно, потому что он почти поверил, что это тот самый — е г о — Джош, а это всего лишь порождение Игры, украденная из его сознания проекция. «Дверь, Тайлер». Голос звучит мягким шепотом Дана, и Тай дергается — впервые за все время Игры кто-то назвал его по имени. Он шарахается, падает в темноту и перед глазами привычные черно-белые вспышки…***
Дан примчался через неделю, когда от нервического припадка Тайлера удерживало одно лишь желание попытаться хоть что-то выяснить. Например, почему у них сны на двоих общие? И общие ли? Тай помнил, как его шумный знакомый доверчиво поплелся по неизвестному адресу только потому, что решил — там что-то важное. — Наскреб на свою голову! — ворчал Тай. Однако явление Джоша, пусть и шумного, веселого и вредного, утешало. С Таем никто не хотел сидеть, а он сам не стремился мозолить глаза тем, кто проводил вечера в гостиной. И Джозеф, увидев знакомую фигуру на пороге комнаты, уже приготовился было привычно препираться, но Джош обвел взглядом стены и окно и попросил Тая показать ему подвал. Мол, другой раз определенно наступил. — Понесешь меня на руках? — шутливо спросил Тайлер, нашаривая под кроватью тапки. — Сам дойдешь, — отрезал Джош, но за локоть все же придержал, не дал упасть. В подвале он растянулся на старом диване и слушал, как Тайлер, стараясь не заикаться от смущения, поет то, что сочинил раньше. Дан не комментировал услышанное по ходу дела, чтобы не сбивать Тая, лишь в самом конце, когда тот, сжавшись в ожидании разгромных слов, прошептал «вот… пока все», протянул в потолок: — Вот бы нам с тобой устроить концерт! — Ты мне уже устроил концерт. Во сне, — тихо, будто не веря себе, проговорил Тай, — я и не знал, что ты пишешь стихи. Такие, какие я хотел бы написать о себе. — Снова таскался в тот дом? — Джош неодобрительно покачал головой, будто ходить туда или нет, зависело лишь от Тая. — Снова видел там тебя, — возразил тот. — И я очень хочу услышать о твоих снах.