Кинолог

Я говорила, что раньше было много тем для разговора? Я ошибалась! Вот теперь, когда у меня на глазах моя собака стала человеком — вот теперь у меня действительно много тем для разговора. Это утверждение не отрицал и Регулус, сам понимавший, что поговорить нам есть о чем. Потому, убрав с помощью палочки в сторону ватман и краску, он проследовал за мной в столовую, где мы удобно и расположились, приготовившись «сверять часы». — Моя история довольно длинная, — произнес он, вздыхая. — Впрочем, я и сам понимаю, что рассказать ее придется. Пододвинув стул поближе и положив правую руку на чашку, он на секунду запрокинул голову, будто что-то вспоминая. После чего начал: — Я родился в 1961 году, в чистокровной семье. Знаю, сейчас тебе ни о чем не говорит эта формулировка, но думаю, что постепенно ты поймешь суть вопроса. Я был вторым ребенком в семье, моего старшего брата звали Сириус. Мое детство особого интереса не представляет, оно происходило в точности так же, как и у других маленьких волшебников… Я и до этого понимала, что вокруг меня творится какая-то чертовщина, хватало одной собаки, которая внезапно становится человеком. Но когда этот человек заявляет тебе, что детство его было «как у других маленьких волшебников», это уже не лезет совершенно ни в какие рамки! — Волшебников? Я не ослышалась? — выдохнув, произнесла я. Хотелось схватить собеседника за грудки и вытряхнуть всю необходимую информацию, но воспитание и понимание, что с психами лучше быть вежливой, брало свое. — Скажи уж, что хочешь сдать меня в магловскую больницу, — рассмеявшись, произнес Регулус. — И я не читаю твои мысли, у тебя это на лице написано! Впрочем, знаю, что ты мне все равно не поверишь, пока сама точно не убедишься. После этих слов он вынул из внутреннего кармана палочку, наводя ее на чашку. Та, стоило только палочке легко коснуться ее, стала морской свинкой. Я не могла поверить своим глазам. Ладно собака, которая становится человеком. Все-таки и то, и другое — живые существа. Но каким образом чашка, абсолютно мертвая, неподвижная чашка, вдруг стала живым существом? Причем не просто шевелилась, а действительно была живой — спустя секунду после своего торжественного появления она уже гордо прошествовала к блюдцу с печеньем и принялась пробовать его на вкус. Но не успела она доесть печенье, как Блэк вновь коснулся ее палочкой, делая чашкой. В чае, чуть ближе к правому краю, плавало печенье. Я перевела взгляд с чашки на Регулуса, замечая удовлетворение в его глазах. — У магов есть свой мир. Обычно мы живем именно там. Но иногда попадаются и такие неудачливые экземпляры, как я, которым в родные пенаты путь заказан, — проговорив это, он еще раз посмотрел на меня, ожидая какой-то реакции. Но сейчас мне было слишком сложно произнести хоть что-то вразумительное. Осознав это, Регулус все-таки продолжил рассказ. — В волшебном мире тоже есть школы. Так, в одиннадцать лет я отправился в одну из них — в Хогвартс. Эта информация не произвела на меня какого бы ни было эффекта. Так или иначе, но волшебники были людьми, и учиться им тоже надо было. Дальнейший же рассказ изобиловал подробностями. Хогвартс, семь курсов, Слизерин, старший брат, который не слушал решительно никого и подрывал своим поведением весь престиж семьи, три кузины, лорд Волдеморт, война, Мародеры в Ордене феникса, сам Регулус в Пожирателях смерти и миллионы подробностей о мире магии. Информация лилась на меня будто из рога изобилия. — После окончания школы я вернулся в отчий дом и не узнал его. Всюду шныряли непонятные личности, представлявшиеся последователями Темного лорда, а матушка, бывшая до того главой и оплотом стабильности семьи, только и делала, что жгла гобелен, не предпринимая совершенно никаких решительных действий для того, чтобы воссоединить разбежавшуюся по лагерям семью. — А отец? — эту старую, пропитанную традициями, близкую и очень дружную семью я уже успела полюбить, и оттого мне было особенно интересно, удалось ли ей выбраться из того жуткого состояния, куда вогнала ее война. — Отец тогда уже окончательно отстранился от всех нас, предпочитая дневать и ночевать в своем кабинете. Да и не был я никогда к нему особо близок, — со вздохом продолжил Регулус. — В то время все мы, кроме Сириуса, пропадали на собраниях Пожирателей. Я попал к Руквуду, он заведовал частью разработок, под его покровительством работали все ученые мужи, что были на нашей стороне. Меня туда отправили скорее из-за Северуса, моего хорошего знакомого еще с Хогвартса, да Барти, лучшего друга. Вот эти двое действительно были фанаты от науки. Я же больше сам учился, чем разрабатывал что-то. Экспериментировал с артефакторикой, учился обнаруживать зачарованные предметы, чтобы предотвращать засады. Так один раз и наткнулся на кубок. Как оказалось позднее, Лорд многим своим сторонникам раздал вещицы, что надо было хранить, как зеницы ока. У большинства это были просто необычные предметы, обычно смертоносные. Но Белле, старшей из моих кузин, попался настоящий бриллиант этой коллекции. Чаша Хаффлапафф! Произнес это Регулус с горькой усмешкой. — Стащив тогда ее, я всю ночь провел за исследованиями, а потом еще несколько недель сидел в библиотеке, силясь понять, что же видел. Чаша тогда была для меня уже недосягаема, сестричка уволокла ее в свой личный сейф в Гринготсе. Но тут мне подвернулась удача. Темный лорд сам привел меня к собрату чаши, другому хоркруксу. Тот он решил защищать сам, не доверяя соратникам. Зная, что у меня есть до печенок преданный эльф, он обратился ко мне, желая заполучить его для какого-то поручения. Отказывать я тогда не стал. Через день Кричер, тот самый эльф, вернулся ко мне чуть живым. Выходив его, я узнал о пещере с инферналами, где Лорд и решил скрыть часть своей души. С горячностью подростка я тогда искал способы добыть медальон, где она содержалась. Что ж, нашел, — он в очередной, уже который за этот день раз, вздохнул. Рассказывать о собственных промахах тяжелее всего, это я знала не понаслышке. — Оставив на Кричера зелье и мертвецов, служивших охраной, я изъял медальон, думая, что смогу надежно спрятать его в своем доме. Ах, если бы это было так! Меня нашли в тот же вечер. Мне ничего не оставалось, кроме как передать хоркрукс все тому же Кричеру, благо на этот раз он обошелся почти без повреждений, а самому бежать. Ну, а дальнейшую мою историю ты должна знать чуть ли не лучше меня. Я с удивлением посмотрела на Регулуса. Откуда? То ли я произнесла последнее предложение вслух, то ли все было написано на моем лице, но Блэк озадачено посмотрел на меня, спрашивая: — Неужели ты не помнишь, как мы с тобой впервые встретились?